Давайте победим Миттала

Но у нас достаточно конкурентных преимуществ, чтобы играть на равных и с Mittal Steel, и с Arcelor — нынешними лидерами. Было бы желание

Последние два года мировой рынок бурлил: цены в 2004-2005 годах достигли абсолютного максимума за всю историю существования стальной индустрии, что завалило металлургов деньгами и вдохнуло новую жизнь в стагнирующую отрасль. Но мгновения сладкой жизни, похоже, подходят к концу. Цены на стальной прокат уже значительно снизились, что заставило специалистов всерьез обсуждать сценарий дальнейшего обвального падения. Ощущение от этих обсуждений складывается странное. Похоже, некоторые игроки и мирового, и российского рынка оказались в растерянности. Если годом раньше на пике цен все наращивали производство, а самые активные вовсю занимались поглощениями и консолидацией, то теперь появились прямо противоположные интонации. Говорят и о глобальном перепроизводстве стали, и о экономической нецелесообразности крупных слияний вроде попыток игрока номер один мирового рынка Mittal Steel купить игрока номер два — Arcelor. Но больше всего резонов сникнуть было у российских бизнесменов. Великолепная конъюнктура вызвала настолько мощные движения в мировой стальной индустрии, что все попытки наших войти в элиту рынка абсолютно потерялись на фоне действий других игроков.

Есть ли тут повод для пессимизма и проиграли ли мы борьбу за мировой сталелитейный престол Лакшми Митталу?

Сначала о ценах

Цены на стальной прокат, которые были в конце 2004-го—начале 2005 года, — это абсолютный рекорд, но только лишь в номинальном выражении. Реальные цены, то есть пересчитанные с учетом какого-либо дефлирующего показателя, далеки от исторического максимума, достигнутого в середине 70-х годов прошлого века. Представленный график показывает нам удивительную цикличность мировой стальной индустрии. Стандартная длина циклов — четыре-шесть лет. Но может ли такое наблюдение дать нам основание для надежного прогноза цен в ближайшем будущем? Скорее всего, нет. Ведь почти все статистические закономерности развития рынка за последние сорок лет планомерно и довольно убедительно нарушает Китай. Всего за несколько лет он в разы увеличил выплавку стали — до 350 млн тонн — и стал по этому показателю мировым рекордсменом (второе место здесь по-прежнему занимал Советский Союз со 160 млн тонн). Тем самым он нарушил основной эмпирический закон стальной отрасли: прирост мирового ВВП меньше 4% приводит к снижению производства стали в мире, который неизменно оправдывался почти сорок лет.

Но Китай не только стремительно возводил новые заводы — долгие годы он был крупнейшим в мире импортером стального проката и железной руды, чем вызвал сильнейший рост цен последних лет и на сталь, и на сырье для его производства. Экономический бум в Китае, а также мощный рост потребления стали в других азиатских странах служит естественным поддерживающим рынок фактором. Комментирует Назим Эфендиев, гендиректор “Уральской стали”:

“Мировая потребность в стали будет расти и дальше, а Китай по-прежнему будет оставаться крупным импортером металла, невзирая на то что уже стал нетто-экспортером. Поэтому мировые цены вряд ли серьезно упадут. Судя по всему, сейчас они вышли на определенный равновесный уровень. Подтверждением этого прогноза служат цены на прокат с высокой добавленной стоимостью, например автомобильный лист или толстый лист со специальными свойствами. Они до сих пор находятся на пике и не подают признаков к падению”.

Дополнительным аргументом в пользу того, что обвального падения цен скорее всего не будет, служит продолжающаяся глобализация мировой стальной индустрии. Набирающим мощь крупным игрокам становится все проще и проще адекватно реагировать на снижение цен временным снижением объемов производства. По мнению г-на Эфендиева, крупные транснациональные компании в состоянии эффективно ограничивать выпуск проката там, где постоянные издержки производства невысоки, например в странах Восточной Европы, Турции, Индии и других. Отметим в этой связи эффективность менеджмента российских сталелитейщиков, эффектно продемонстрировавших в прошлом году, что они тоже в состоянии управлять объемами выпуска. В середине года, когда цены стали загибаться вниз, наши компании смогли адекватно отреагировать на конъюнктурный сдвиг, впервые за много лет.

Теперь о стратегии

Мировой рынок все быстрее и быстрее консолидируется. Катализатором этого процесса служат высокие цены на прокат, предоставляя операторам поглощения серьезный дополнительный финансовый рычаг в виде высокой капитализации динамично растущих компаний и любви инвестиционных банкиров. И здесь мы на первый взгляд упустили лидерство в гонке. Mittal Steel уже провела упреждающий удар против наших претендентов на мировой престол, купив за 4,9 млрд долларов крупнейшего производителя на Украине — “Криворожсталь”. А сейчас пытается поглотить Arcelor, компанию номер два в мире, предложив за нее 23 млрд долларов. Не дремлют и остальные лидеры. Arcelor приобретает турецкую компанию Erdemir, ведет переговоры о покупке бразильской CSN и украинского меткомбината им. Ильича. ThyssenKrupp пытается поглотить канадскую Dofasco. Вразумительного ответа на эти вызовы от российских игроков пока не последовало. Известное мировое отраслевое агентство World Steel Dynamics пошло еще дальше — составило целый список-прогноз, кто кого должен поглощать в ближайшие годы (отметим, что в этом списке из 45 жертв и 11 хищников присутствует в качестве жертвы Evraz Group, которой якобы, по прогнозам аналитиков, суждено быть поглощенной Mittal Steel), не оставив российским компаниям шансов на вхождение в число лидеров.

Звучат голоса специалистов, скептически относящихся к идее создания транснациональной стальной мегакомпании с российскими корнями, и в России. По сути, содержательное возражение против такой экспансии одно. Россия, не имея абсолютного превосходства по сырью для выплавки стали (железной руды намного больше и лучшего качества в Австралии, Бразилии, ЮАР, коксующегося угля — в Австралии, Канаде, США), выступает крупным игроком мирового рынка только из-за слабого внутреннего спроса. Поэтому амбиции стать лидером в мире излишни, лучше нашим стальным бизнесменам заняться развитием своего рынка и готовиться к росту внутреннего спроса, чем инвестировать в сильно перегретые активы на Западе, что, по сути, является вывозом капитала.

Вполне разумные аргументы, однако они не исчерпывают существа происходящего. Возьмем для начала “сырьевой” аргумент. Действительно, ни по коксующемуся углю, ни по железной руде Россия не выступает безусловным лидером. Однако это только часть правды. Австралия, страна с огромными легкоизвлекаемыми запасами качественного угля, не готова стать стальным заводом планеты по соображениям экологии. Бразилия, обладая столь же хорошей рудой, готова на такой шаг, однако не имеет серьезных месторождений угля и достаточного количества стальных комбинатов, чтобы желание быть игроком номер один в мире обратить в реальность. По мнению г-на Эфендиева, “Россия находится в идеальном положении для входа в мировую элиту на основании уникального сочетания резервов сырья, угля и руды и наличия сталеплавильных мощностей”, так что шанс бороться с Mittal Steel за первенство у нас есть.

Теперь о внутреннем рынке. Действительно, он оживает. Действительно, удовлетворение растущего спроса потребует от российских металлургов серьезного напряжения сил и больших средств. Однако в том, что эта работа не может быть сопряжена с игрой на глобальных рынках, позволим усомниться. Здесь все дело в структуре нарождающегося спроса и структуре российских активов. Давайте взглянем на график 6, где представлена выплавка стали в России с советских времен. Он дает возможность понять, что сейчас у нас существует полуторакратный запас производственных мощностей. И этот потенциал вполне можно использовать по линии экспорта. Ведь новый внутренний спрос вряд ли будет адекватен сложившийся структуре активов. Нынешнее крупномасштабное производство перекошено из-за господствовавшей в СССР идеологии “производства средств производства”. Например, во всем мире соотношение выпуска плоского, или листового, проката (который в основном потребляют машиностроение и прочие “потребительские” отрасли) к выпуску длинного сортового проката (используется главным образом в строительстве) составляет 60:40. У нас же это отношение обратное — 40:60. И это соотношение просто так невозможно поменять, скорее всего придется строить новые крупные заводы в других местах, под иную структуру спроса. Старые же гиганты с устаревшим оборудованием вряд ли стоит пускать под снос, логичнее загрузить их на полную мощь, раз уж у нас есть естественные сырьевые преимущества. Кроме того, динамика нового спроса будет в основном носить нишевый, то есть не массовый, а локальный характер. Его удовлетворение за счет инвестпрограмм на заводах-гигантах вряд ли разумно. Много разумнее строить новые, может, и менее крупные производства, но зато там, где это диктует спрос. И это уже происходит. Например, Объединенная металлургическая компания, чей основной профиль — производство труб, строит для своих нужд сталепрокатный завод там, где это наиболее выгодно, то есть возле своего основного актива. Локализация нового нишевого спроса в центре России уже вызвала к жизни многочисленные (порядка дюжины) проекты строительства сталепрокатных микрозаводов, которые, правда, еще далеки от реализации.

Наконец, в “прениях” по вопросу глобализации российской стальной индустрии стоит вспомнить и о наших настоящих, приобретенных конкурентных преимуществах. Конечно, по части разработки и внедрения новых технологий мы пока сильно отстаем от мировых лидеров. Зато мы преуспели в другом. Российские компании отличаются высочайшей эффективностью антикризисного менеджмента, уникальным опытом минимизации издержек (например, Новолипецкий МК — мировой лидер по показателю рентабельности бизнеса по EBITDA, то есть фактически по валовой прибыли, среди крупнейших мировых компаний). Это как раз та область, где сильна команда Mittal Steel. Именно эти качества прежде всего называют западные специалисты, когда одобряют ее действия по глобализации.

Кроме того, эти конкурентные преимущества будут особенно востребованы рынком в условиях, когда мировые цены на сталь выйдут на равновесный в исторической перспективе уровень, не оставляющий западным компания шансов на динамичное развитие. Комментирует Вадим Махов, замгендиректора компании “Северсталь-групп”: “Наше ноу-хау по управлению — одно из наших главных конкурентных преимуществ. В развитых странах металлургия давно перестала быть отраслью, привлекающей таланты, их больше манит хайтек. А у нас 'хайтек' — это энергетика и металлургия. Именно здесь сосредоточен человеческий капитал. Конечно, со временем этот пул талантов будет перемещаться в другие отрасли, предлагающие более интересные и выгодные условия. Но пока энергетика и металлургия сохраняют привлекательность для самореализации инженерных кадров. За такого рода таланты мы платим цену, сопоставимую с мировой. Людям не надо никуда уезжать. Наоборот, металлурги привлекают лучших зарубежных специалистов. Поэтому мы говорим о том, что в состоянии привнести в зарубежные активы свой пул талантов, свои ноу-хау по управлению производствами в ходе их реструктуризации”.

Хватит ждать, пора действовать

Уровень консолидационных процессов, который задал в мировой стальной отрасли Лакшми Миттал, не должен отпугивать российских игроков. Те конкурентные преимущества, которые он отрабатывает, есть и у нас. Единственное, где он реально опережает потенциальных российских претендентов в борьбе за корону мирового лидера отрасли, — это уровень достигнутой капитализации бизнеса, что позволяет ему сильно повышать ставки в большой игре. Но это не непобиваемый козырь. Объединение нескольких ключевых российских холдингов позволит создать компанию сопоставимого масштаба. До последнего времени, правда, интеграционные процессы внутри страны практически отсутствовали из-за несовместимости “характеров” акционеров крупнейших компаний. Но ситуация может измениться в любой момент. Есть шанс, что крупнейшие игроки, понимая необходимость объединения и уже ведя бесконечные переговоры друг с другом (известно, например, что Алишер Усманов сделал Виктору Рашникову предложение о слиянии своих активов с Магнитогорским МК), смогут найти общий язык. Да и желания к глобализации бизнеса у них, судя по последним данным, прибавилось. Хотя об интеграционных процессах и возможности конкуренции с мировыми лидерами высказывался пока только Алишер Усманов, ходы в партии делают и другие. Появились данные, что в игру включились Роман Абрамович, которого наблюдатели называют посредником в операции по слиянию Evraz Group с британской стальной группой Corus, и Владимир Лисин, явно что-то замысливший (в СМИ была вброшена неофициальная информация, что Лисин готов приобрести крупный пакет Arcelor).

Осталось заметить, что времени на размышления и поиск путей к мировому стальному трону у наших бизнесменов осталось не так уж и много. Ведь финансовая основа эффективности бизнеса российских групп — низкие издержки. А они не вечны. По мнению Назима Эфендиева, “издержки в стальном производстве неизбежно вырастут до мировых, в этом плане у наших компаний есть всего десять, максимум пятнадцать лет конкурентных преимуществ”. Если к истечению этого срока мы не сможем создать компанию, которая будет в состоянии играть на глобальном рынке, и по-прежнему будем иметь только удельных князьков, впору говорить не о покупке активов на Западе, а о продаже наших компаний более крупным и более эффективным иностранным игрокам.

Дмитрий СИВАКОВ