Каково будущее струговой выемки угля?

По оценкам специалистов, на-гора вместе с углем поднимается до 59 проц. породы. Плохо? Вне всякого сомнения. Потому можно только приветствовать намерение руководства Министерства угольной промышленности сделать акценты в расчетах с энергетиками на такой показатель, как калорийность угля. Готова ли к таким подходам отрасль? Вопрос непростой. Но в любом случае очевидно, что без технологического переоснащения угледобывающих предприятий не обойтись.

В этой связи предлагаем вниманию читателей публикацию, в которой речь идет о возможностях струговой добычи угля.

В мире технологий

Единственный в Украине Институт струговой выемки угля был основан еще в 1959 году в Луганске. Он долгое время сотрудничал с Горловским (Донецкая область) и Шахтинским машза-водами в Ростовской области, причем 80 проц. выпускаемой шахтинцами продукции были сделаны по проектам луганчан, остальные двадцать приходились на местный Шахтинский институт.

В советское время методу струговой выемки угля уделяли немало внимания, и тому были (а по большому счету и есть) важные причины.

Во-первых, при толщине угольных пластов, преобладающих в Украине, а это в среднем 1,23 м (причем 74 проц. запасов приходится на тонкие пласты до 1,2 м; в одной только Луганской области они содержат более 1,5 млрд. тонн угля), струговая разработка является оптимальной. И вот почему. При всех достоинствах комбайновой выемки стоит признать, что она приспособлена в первую очередь под мощный пласт, и при добыче на тонких пластах комбайн часто захватывает немало породы. В итоге получается, что в выдаваемой на-гора продукции чистого товарного угля оказывается порой только 50 проц., тогда как струг обеспечивает наивысшее качество добычи с минимальными присечками породы.

Во-вторых, струг гарантирует более безопасную работу шахтеров, что делает особенно привлекательным его применение на сверхкатегорийных по газу шахтах. Дело в том, что при работе струговой установкой возникает возможность дегазации пласта, когда метан выходит постепенно и затем через систему вентиляции выбрасывается на поверхность. При узком, до 7 см, захвате в глубь забоя пласт успевает дегазироваться. То есть вероятность мгновенного выброса, как это было недавно на шахте им. Засядько, при этой технологии добычи минимизирована. То же самое касается угольной пыли, которой выделяется в 7-8 раз меньше, чем при комбайновой выемке. К тому же при работе комбайном во время вращения шнека на большой скорости часто возникает искра, что просто недопустимо в газоопасных лавах. Ничего подобного не возникает во время струговой выемки. Показательный пример: две шахты — им. Засядько и “Глубокая” шахтоуправления “Донбасс”. На первой работают комбайном, на второй — стругами. Оба предприятия расположены вблизи друг от друга и, соответственно, геологические условия добычи практически идентичны. Но если шахта им. Засядько известна всей Украине, “благодаря” постоянным жертвам войны за уголь, то “Глубокая” подобной славы счастливо избегает. Кроме того, условия и принцип работы стругом позволяют свести к минимуму присутствие людей в забое, что, несомненно, повышает безопасность разработки угля.

Третий и немаловажный пункт -экономическая эффективность. Стоимость струга, а это 3,8 млн. грн., окупается менее чем за год. Экономический эффект от реализации рядового антрацита при струговой выемке, по расчетам Донецкого научно-исследовательского угольного института, составляет 2,4 — 6,5 доллара. Часовая производительность струговых установок в 1,5 — 2 раза выше, чем при комбайновой разработке. Так что задуматься есть над чем.

Опыт прошлый и настоящий

Известно, что в Германии практически все угольные пласты толщиной до 1 м отрабатываются струговой техникой, а в конце 80-х на шахтах Донбасса в работе находились 120-130 струговых установок и комплексов. В 1973 году в Антраците на шахте им. 50-летия Советской Украины бригада Анатолия Яковлевича Таценко при помощи струга добыла за месяц 187 тыс. 585 тонн угля. Работая по технологии струговой разработки, этот коллектив установил семь всесоюзных и мировых рекордов. Пример достаточно красноречивый.

В годы независимой Украины случаи применения струговых комплексов существенно уменьшились. Сейчас на украинских угольных предприятиях эксплуатируется 22 струговые установки, 10 из них — на Луганщине, в частности на шахтах 1-2 “Ровеньковская” и имени М. В. Фрунзе ГП “Ровеньки-антрацит”.

Коллектив участка №1 шахты имени М. В. Фрунзе, возглавляемый Сергеем Михайловичем Дородных, ведет добычу в 40-й лаве силами бригады Александра Георгиевича Кондрашова именно при помощи струга. Несмотря на то, что геологические условия в лаве не самые благоприятные и есть места, где угольный пласт замещен породой, ее среднесуточная нагрузка составляет 1030 тонн, а коллектив занимает достойное место в числе бригад-тысячниц. Сложности добычи не сказываются ни на темпах, ни на качестве продукции, которая, кстати, находится на довольно высоком уровне, так как зольность добываемого здесь угля не превышает 20 проц., а это уже существенный вклад в улучшение экономических показателей работы предприятия.

А вот вам примечательный пример очевидного преимущества технической эксплуатации стругов. Когда механику шахты имени М. В. Фрунзе директор Луганского проектно-конструкторского института струговой выемки угля Виктор Владимирович Пономаренко задал вопрос: “Как работает струговая установка Харьковского ОАО “Завод “Свет шахтера”? Есть ли поломки?”, — тот ответил: “Работает хорошо! А чему там ломаться? “Болванка” бегает по лаве и добывает уголь, привода не двигаются, как на комбайне!” Это отличная оценка добычной техники для тонких пластов. Примечательно, что она дана практиком, знакомым с работой стругов не понаслышке.

Почему же — нет?

Несмотря на явные преимущества этой технологии угледобычи, ее нельзя назвать изданный момент популярной. Некоторые производственники отмечают, что струг уже начали хорошенько забывать. Возникает естественный вопрос: почему?

На первый план, как всегда, выходят финансовые проблемы горняков, и хотя стоимость заряженной струговой или комбайновой лавы существенно не отличается друг от друга, шахты предпочитают приобретать комбайны, поскольку они, как правило, имеют готовый резерв уже имеющегося комбайнового оборудования, в том числе и исчерпавшего свой ресурс.

И еще один момент. Работа угольщиков сейчас оценивается не по чистому товарному углю, а по количеству горной массы, поэтому в таких условиях применение струговой добычной техники идет вовсе не на пользу предприятиям. Таким образом, получается, что горняки не заинтересованы в повышении качества продукции, а производственные директивные “войны” за качество теряют при этом всякий смысл. Но это еще не все потери...

Зольность добываемого угля имеет устойчивую тенденцию к возрастанию. Сначала эта цифра составляла 29,4 проц., сейчас — 38 проц., а это уже явные результаты оценки продуктивности по горной массе. Особенно надеяться на углеобогащение не стоит, так как уголь, добытый комбайном, флотируется с трудом, тогда как “струговой” уголь дает в этой области куда более лучшие показатели. Как замечает директор ЛИС! Виктор Владимирович Пономаренко, это можно избежать, если установить & тему материальной заинтересованное шахтеров в повышении качества угля это достигается только путем установления дифференцированных расценок продукцию, непосредственно добываем в лаве, то есть на уголь с минимальной зольностью должна быть установлена максимальная оплата за каждую добыт тонну, минимальные расценки должны достаться горной массе с наивысшей зольностью. Это, в свою очередь, позволит шахтам самостоятельно определять приоритет применения того или иного в добычной техники. Естественно, что в этом соревновании победит та технология, которая позволит получать сам качественную продукцию при минимуме экономических затрат.

Каковы последствия оценки показателей работы угольных предприятий по “горной массе”? Для коксохимической промышленности и, соответственно, металлургии это означает ухудшение качества промышленного товара. Получается такая “технологическая” цепочка: высокозольный уголь — низкосортный кокс — металл сомнительного качества. А это уже не просто недооценка преимуществ струговой выемки угля, а падение престижа продукции Украины на международном рынке. Наша металлургия существенно зависит от экспорта. Потребители и посредники в Европе и Америке, разумеется, не обрадуются падению качества украинского металлопроката, и его товаропроизводителям придется искать новых поставщиков сырья. От этого пострадают прежде всего шахтеры, ведь уголь, выданный на-гора, можно покупать в Польше, России или Казахстане, минуя отечественного производителя, как это случилось с “Криворожсталью”.

Снижение калорийности топлива, сжигаемого на ТЭС, ведет к дополнительным энергозатратам, расходам и досрочному износу оборудования, падению частоты переменного тока в электросети. Поскольку высокозольный уголь гореть не хочет, для его так называемой “подсветки” применяют мазут или газ. Чем выше зольность, тем больше требуется углеводородного топлива, цена которого постоянно растет с космической скоростью. Получается, что ТЭС фактически работают на газе и нефти. А поскольку энергетики не хотят нести дополнительную нагрузку при производстве электроэнергии из собственного кармана, эта разница компенсируется за счет систематического повышения расценок за коммунальные платежи.

Скупой платит дважды

...если не трижды, либо вообще в арифметической прогрессии. Многие, наверное, слышали сказку или быль о японце, обогатившемся на изобретениях, информация о которых в свое время была опубликована в советском журнале “Моделист-конструктор”. То, что стало для гражданина из Страны восходящего солнца чистой прибылью, для нас обернулось позором и показателем собственной технологической косности и слепоты. Ни больше, ни меньше. Если раньше все дороги, как к Риму, вели к системе, неэффективность которой была очевидна, то сейчас к этому добавились новые факторы, родившиеся в лоне “победившего капитализма”.

Пренебрежение инженерной мыслью, когда формируется новое постиндустриальное общество, чей материально-экономический базис зиждется на непрерывном технологическом обновлении, опасно и непростительно. И примеров этому — не перечесть.

После развала Союза Луганский институт струговой выемки угля попал в “черную полосу”. Российское предприятие, с которым тесно сотрудничал институт, приказало долго жить. Положение института прекрасно охарактеризовал один из журналистов газеты “Сбойка”. Эти строки стоят того, чтобы их процитировать: “Последние годы живут на голодном пайке. Беззарплатные конструкторы, прежде чем сесть за чертежи, начинают рабочий день на рынке, загружая-разгружая машины хозяев товаров за десятку на хлеб... На голом энтузиазме институт делает проектную документацию...и в лучшем случае получает крохи за свои разработки, даже при серийном выпуске техники” (май 2006 г., № 5 (109), “От “Харьковской” вам — “десятина”!)

Получается, что пренебрежение одним институтом, да и отраслевой наукой вообще ведет к серьезным социальным и экономическим проблемам. Только благодаря энтузиазму и воле руководства и сотрудников (таких людей принято относить к старой формации — много ли их осталось?) Луганский институт и ему подобные продолжают работать. Эти люди не только обогащают инженерную мысль новыми проектами, но и, пожалуй, самое главное — сохранили оставшуюся от Союза научно-конструкторскую базу. Вот только если молодежь не будет идти работать на инженерные специальности, все это может безвозвратно уйти в небытие. Речь идет не только о возрождении престижа шахтерского труда, но и отраслевой науки. Российский президент Владимир Путин недавно принял решение об освобождении науки от налогообложения. Чем Украине не пример?

Однако положение института нельзя считать безнадежным. В будущем году бюджетные ассигнования в угольную отрасль значительно возрастут, в том числе финансирование на техническое перевооружение и отраслевую науку. Теперь дело за временем, так как то, что разрушалось десятилетиями, к сожалению, невозможно восстановить за год. Стране жизненно необходима долговременная стратегия развития, где инженерная наука должна занять одно из приоритетных мест. Украине нужен чистый товарный уголь, а не горная масса.

Александр НЕФЕДОВ