Закон о реорганизации Нафтогаза как первый шаг к отчуждению ГТС

Позавчера в парламенте в первом чтении приняли закон Юрия Кармазина “О внесении изменений в Закон Украины “О трубопроводном транспорте” (относительно реформирования нефтегазового комплекса). Настоящим документом, Кабинету министров дается право реорганизовывать национальную компанию “Нафтогаз Украины”. Газотранспортная система Украины, управление которой осуществляет Укртрансгаз (подраздел Нафтогаза) был чем-то наподобие одной из последних баррикад украинской государственности. Труба, по которой Россия поставляет в Европу газ, получила огромное количество “эпитетов”. Российская власть без конца напоминает Украине, что если она не поделится ею правом собственности на свою ГТС, “старую изношенную трубу, то она окончательно превратится в металлолом”. Украинские эксперты и оппозиция говорят, что наша труба не хуже, чем ее часть на российской территории и любезно рисуют картины, как в случае приватизации ГТС российские военизированные подразделения Газпрома будут патрулировать объекты когда-то украинской магистральной трубы.

Пока еще в Украине действует закон “О трубопроводном транспорте”, который запрещает продажу магистральной трубы. Но во вторник после недолгих дискуссий был проголосован другой закон на эту тему. В нем запрет на отчуждение трубопроводного транспорта якобы сохраняется. В то же время Кабмину разрешено реорганизовывать Нафтогаз Украины. Означает ли принятие законопроекта начало приватизации ГТС? Об этом мы спросили экспертов.

Михаил Гончар, директор энергетических программ центра “Номос”:

Консорциум — это позавчерашний день для нефтегазового сектора

Апокалиптической картины из принятого законопроекта рисовать не стоит. Но этот законопроект — очередная попытка выйти на приватизацию основных активов Нафтогаза. Здесь речь идет не столько о контроле над ГТС, сколько о добывающих активах Нафтогаза. То есть все концентрируют свое внимание как раз на ГТС. Но, конечно, даже когда законопроект станет законом, из него еще автоматически ничего такого трагического не вытекает. В любом случае отчуждение трубы будет делаться постепенно, но вопрос интереса ведущих олигархических групп довольно легко просчитывается. Если мы взглянем на структуру Нафтогаза, там есть ведущие активы: Укргазвыдобування, Укрнафта и Черноморнафтогаз. Это то, что интересует три мощных группы олигархического сектора Украины. Соответственно, они имеют монопольные позиции в том или ином секторе энергетики. Если мы посмотрим на положение вещей, то прослеживаются факторы интереса со стороны этих трех групп к трем ведущим активам Нафтогаза. Возможно, поэтому они считают, что сейчас оптимальный период легитимизовать статус. Что касается ГТС, то каждый из олигархов где-то в мечтах хотел бы ее контролировать. Но каждый понимает, что тот, кто контролирует ГТС, тот контролирует доступ к промышленным активам. И своих групп, и других групп, поэтому передавать этот контроль в чьи-то одни руки, например, руки Фирташа (который имеет лояльный менеджмент в Укртрансгазе) — это очень нежелательно для других игроков олигархического поля и смерти подобно, если передать это в руки Газпрому. Поэтому в принципе ничейный статус ГТС устраивал бы основных игроков на внутреннем олигархическом поле.

Однако, власть, исходя из ее картины мира, считает, что за счет передачи части прав по контролю над ГТС российской стороне сможет вывести новые цены на газ. И в этом контексте пытается реализовать вариант так называемого консорциума. Нет окончательного варианта решения. Украинская сторона может создавать разные модели, схемы, видения, как может работать консорциум. Но не факт, что российская сторона это воспримет. Потому что мы знаем позицию российской стороны — поглощение. Принципы деятельности Газпрома — не какое-то там братский или паритетный раздел, а поглощение. Даже в том случае, если будет вариант консорциума 50 на 50, то это все равно завершится поглощением. Это служит каким-то сдерживающим фактором. Очевидно, что сейчас ведется определенная ситуативная игра, чтобы показать российской стороне, что есть “добрые” намерения. Но не факт, что они осуществятся. Украинская сторона придумала формулу Таможенного союза “3+1”. Но как ни расхваливали эту формулу, российская сторона ее не воспринимает. Поэтому в данном случае важно идти тем путем, которым в свое время пошла Словакия. Правительство приняло решение о приватизации 49% Словацкой национальной газовой компании. Они предложили это, пригласив к приватизации ведущих игроков газового рынка Европы к участию в этой приватизации. Заявили о своем желании немцы, французы и россияне. Рургаз, Газ де Франс и Газпром. Но Газпром потом отказался, потому что был оскорблен тем, что ему достанется пакет на уровне с другими. То есть 16,7%. Он выбыл из игры, но правительство Словакии не стало подстраиваться под прихоти Газпрома. Оно завершило этот процесс, и 49% Словацкой компании были приватизированы двумя компаниями. Такой статус кампания имеет место и поныне. Если украинская сторона все будет делать, чтобы ублажить Газпром, то это закончится крахом. Поэтому в любом случае, если речь идет о варианте создания консорциума, то ни в коем случае это не должен быть двусторонний российско-украинский консорциум. Хотя сама идея консорциума — это идея позавчерашнего дня. Она сейчас уже так работать не будет. Нужно сделать другое. Сделать нормальную реформу нефтегазового сектора и прозрачное функционирование газотранспортной системы и системы подземных хранилищ газа. И выполнять обязательства в рамках договора Энергетического сообщества. А не ждать манны небесной из Газпрома и всячески танцевать вокруг него, пытаться задобрить Газпром и российскую газократию в целом. Это ложный путь, на котором споткнулись два предыдущих президента, многие премьеры, которые в конечном итоге вели в никуда.

Сергей Дяченко, эксперт из энергетических программ Центра Разумкова:

В законопроекте есть моменты, которые позволят обойти мораторий

Законопроект Кармазина состоит из двух частей. С одной стороны, он дает возможность Кабмину реформировать отрасль, с другой стороны, налагает мораторий на операции с ГТС. Но в законопроекте есть хитрые моменты, которые позволят обойти мораторий. То есть с ГТС ничего сделать невозможно, он на балансе НАК. Но никто не помешает изменять статус Укртрансгаза. Ну, останется сеть государственной. Но если приватизировать Укртрансгаз, то это позволит руководить газовой сетью. Так, кстати, происходит с облгазами. Я считаю, что ГТС должна оставаться в государственной собственности. Конечно, законопроект Кармазина облегчает Кабмину вопрос реформирования. Но стоит помнить: у нас в энергетике остались два ключевых актива, атомные станции и ГТС. Их корпоратизация — это первый шаг к приватизации. Даже если будут принимать участие в этой приватизации украинские субъекты, то никто не помешает потом перепродать их.

Конечно, реформировать сектор нужно, но это должно быть взвешенное решение на основании решения СНБО, на основании отдельного закона. А возможно, даже референдума, если речь идет о приватизации атомных станций.

Александр Тодийчук, директор энергетического Q-клуба:

Законопроект Кармазина не закрыл возможность для РФ получить контроль над нашей ГТС

Я, например, не уверен, что данный закон следовало принимать. Есть закон “О трубопроводном транспорте”, который запрещает приватизацию стратегических обьектов. Этот законопроект Кармазина, якобы желая сохранить активы как государственную собственность в рамках так называемых реорганизаций, в действительности осложнил получение контроля над объектами Нафтогаза. Осложнил. Потому ака, чтобы контролировать объект, не обязательно иметь его в собственности, его достаточно получить в управление. И когда вы обратите внимание, то в последнее время как раз больше говорят о консорциуме по управлению.

Что такое право управления? Например, я могу на автомобиеи и добро, и зло творить, и не обязательно этот автомобиль может принадлежать мне. Поэтому я вчера предупредил всех, что скорее всего через две недели на второе чтение “Регионы” вынесут поправки, которые облегчат приватизацию. Но оппозиции необходимо застраховать себя от таких условий управления трубой, при которых другая сторона может заблокировать, скажем, возможность реверсивного использования трубопровода. Сейчас очень много говорят о реверсивном использовании украинского трубопровода с тем, чтобы покупать дешевый газ в Европе. И Евросоюз очень много достиг, объединяя свои газотранспортные системы так называемыми интерконнекторами, строя все новые и новые терминалы сжиженного газа по периметру. Поэтому Украине было бы довольно выгодно просто интегрироваться в этую почти единую систему, которая работает в разных направлениях. Я уверен, что летом есть возможность покупать более дешевый газ на спотовом рынке. Поскольку Европа еще не создала необходимое количество подземных хранилищ летом, есть избыток предложения газа, который влечет за собой снижение цены. Поэтому Украина могла бы в летний период наполнять свои подземные хранилища дешевым газом и зимой его использовать. Для этого можно использовать лишь часть украинских трубопроводов, которые образуют коридоры между Россией и ЕС. Как правило, эти трубопроводы многониточные или многотрубные. Украина могла бы какое-то количество труб, не мешая транзиту российского газа в ЕС, использовать для реверса. Тем более Россия уже заявила, что украинская ГТС никогда не будет наполнена на 100 процентов, поэтому идет лишь уменьшение загрузки. И опять же, даже Беларусь которая отдала свою ГТС, не получила гарантий загрузки своей трубы. Потому что РФ сказала, что и Беларусь, и Украина, и Польша будут получать все меньше газа, акценты будут делаться на Северный и Южный поток. Поэтому даже передача трубопровода другому государству не будет гарантировать ей загрузку российским газом.

Но главное мое мнение — неполучение трубы в собственность не означает неполучения возможности ею управлять с последующим блокированием реверсивного “европейского” направления использования нашего трубопровода. Законопроект Кармазина не закрыл возможность получить контроль над нашей ГТС другому государству.

Маша МИЩЕНКО