Юрий Колобов: “Если Верховная Рада нынешнего созыва окажется неспособна лишать себя налоговых льгот, мы в этом процессе будем сотрудничать уже с новой Верховной Радой”

По данным ZN.UA, одним из тех, кто в парламенте затормозил инициативу министра финансов, главы налоговой и главы Нацбанка, с тяжелым сердцем утвержденную Кабмином, был человек Ахметова — Юрий Воропаев. Впрочем, от законопроекта поморщился не только самый богатый гражданин Украины — практически весь олигархат шепотом высказался против инициативы: мол, многое, конечно, верно, но не в кризисное время, когда мировые цены падают, а себестоимость растет, потрошительством заниматься. 16 октября в Верховной Раде впервые неподковерно будут меряться силами крупный бизнес и младореформаторы, а иными словами — олигархат и Семья... И кто кого?

Однако министру финансов страны, в экономике которой едва ли не 40% перераспределяется через госбюджет и внебюджетные фонды, мы постарались задать гораздо больше вопросов. Тем более что это первое интервью Юрия Колобова за время его более чем полугодичного пребывания на посту. Глава Минфина ответил на вопросы о текущем состоянии госказны и перспективах ее наполнения до конца года, платежеспособности государства и инициируемых налоговых новшествах, бюджетных прогнозах, переговорах с МВФ и результатах последнего визита в Вашингтон, тарифах на газ и ситуации с НАК “Нафтогаз Украины”, приоритетах государственной инвестиционной политики и перспективах возобновления банковского кредитования, а также о многом другом. Эти ответы мы и предлагаем вниманию наших читателей.

О выполнении госбюджета

— Юрий Владимирович, первый вопрос о самом насущном — о текущем состоянии госказны. По этому поводу сейчас много кривотолков.

— Госбюджет полностью выполняется как по доходам, так и по расходам. Чтобы не быть голословным, специально для любителей статистики приведу несколько цифр. За три квартала текущего года мы собрали по общему фонду 208,6 млрд. грн. — на 10% больше, чем за такой же прошлогодний период. Налоговая служба выполнила плановую роспись по сбору налогов на 100,3%, направив с начала года в общий фонд 141,9 млрд. грн.

Поступления от гостаможни выросли за девять месяцев на 13,2% при росте импорта товаров (без газа) на 5,6% к аналогичному периоду прошлого года.

— А расходы финансируются в полном объеме?

— Что касается расходной части, то кассовые расходы госбюджета за три квартала с начала года выросли на 15,1% (до 267,1 млрд. грн.), в том числе по общему фонду — на 15,1% (до 231,2 млрд. грн.).

Таким образом, дефицит госбюджета за девять месяцев составил 24,1 млрд. грн., что почти в два раза меньше росписи на этот период. По общему фонду у нас дефицит 22,2 млрд. грн. при росписи 36 млрд.

При этом правительство полностью выполняет все взятые на себя социальные обязательства — соответствующие статьи расходов были профинансированы на 100% потребности.

— Правда ли, что города не получают субвенций?

— Эта информация не соответствует действительности. Поскольку госбюджет наполняется достаточно стабильно, это позволяет полноценно и своевременно выполнять обязательства по перечислению местным бюджетам межбюджетных трансфертов.

Так, за девять месяцев местные бюджеты получили 80,6 млрд. грн. трансфертов. В том числе дотацию выравнивания — 38,0 млрд., дополнительные дотации — 2,1 млрд. Субвенции на социальную защиту населения составили 31,6 млрд. грн., другие субвенции — 8,8 млрд.

— Сохранится ли такая ситуация в дальнейшем? Были заявления, что остатки на казначейском счету сейчас меньше обычного уровня…

— Если кто-то говорит, что наш казначейский гривневый счет немного меньше, чем обычно, то почему он забывает о счете валютном, на котором сейчас почти
2 млрд. долл.?

По состоянию на 1 октября с.г. у нас было 2,3 млрд. грн. на гривневом едином казначейском счету и 15,7 млрд. грн. в эквиваленте — на валютном. В сумме остатки средств на счетах Государственной казначейской службы составляли 18 млрд. грн., увеличившись по сравнению с началом года на более чем 20%.

Мы сейчас активно координируем наши действия с Национальным банком, упреждая как серьезные перебои с ликвидностью в банковской системе, так и ее избыточные всплески. В том числе и благодаря этому ценовая ситуация остается стабильной, чего не было уже многие годы: потребительские цены за январь—сентябрь текущего года выросли всего на 0,8% по сравнению с аналогичным прошлогодним периодом.

В целом экономика, несмотря на неблагоприятную внешнюю конъюнктуру для отечественной промышленности, хоть и очень умеренно, но тоже растет.

— Кстати о конъюнктуре. Последний показатель промышленности — минус 4,7% в августе к аналогичному прошлогоднему месяцу. Цены на сталелитейную продукцию на мировых рынках упали в среднем наполовину, недобор по поступлениям валюты в страну от металлургов составляет около миллиарда долларов ежемесячно, и пока особых перспектив восстановления не предвидится. Где берутся компенсаторы?

— Например, в аграрном секторе. Как известно, сейчас на мировых рынках растут цены на продовольственные товары. Урожай нынешнего года хоть и несколько хуже прошлогоднего, тем не менее входит в тройку самых высоких за последние десять лет. 46 млн. тонн собранных зерновых — это очень даже неплохо. При этом цены на зерновые увеличились на 30—40%. Вот вам и компенсация.

— За три квартала в общий фонд было собрано около двух  третей плана на весь год (320 млрд. грн.). Неужели вы рассчитываете за последний квартал собрать еще 111 млрд.?

— Бюджетная роспись предполагает наибольший план поступлений именно в четвертом квартале. Ведь как показывает опыт, исторически четвертый квартал всегда был максимально продуктивным с точки зрения наполнения бюджета.

И, кстати, также исторически в предвыборный период происходит охлаждение экономики и снижение деловой активности. Объективно из-за роста политической неопределенности предприниматели и инвесторы не хотят брать на себя дополнительные риски. Наше бизнес-сообщество перед выборами, что называется, “сидит в окопе” — от греха подальше. Но есть и хорошая новость — через несколько недель предвыборная кампания закончится, и страна, экономика в целом снова начнут работать в нормальном режиме.

— А что вы скажете о ситуации с долгами?

— Основную нагрузку по внешним выплатам в этом году уже прошли. Кстати, о том, что мы сейчас особенно не нуждаемся в ресурсах, свидетельствуют и последние изменения в нашей долговой политике. Как вы знаете, мы дважды за последнее время успешно вышли на внешние рынки, разместив облигации в общей сложности на  2,6 млрд. долл.

Кроме этого, у нас сейчас много заявок на внутреннем рынке. Те бумаги, которые выпускались полгода назад в валюте, торгуются дороже номинала — по ним значительно упала доходность. Поэтому сейчас будем существенно понижать ставки заимствований. Мы выпускаем казначейские облигации для населения под 9,2% годовых. Решение об их доходности принималось, когда ставки на рынке были значительно выше, поэтому они оказались очень выгодным объектом для сбережений. И как мы видим по уже поступившим заявкам, практически сразу после выпуска эти бумаги разойдутся. Думаю, у нас есть возможность при необходимости выйти и на внешние рынки.

Так что с заемными ресурсами сейчас тоже нет серьезных проблем. Наши инструменты активно покупают нерезиденты и банки на внутреннем рынке. С помощью валютных ОВГЗ уже привлекли около 3 млрд. долл. Кстати, когда этот инструмент стартовал, валютные авуары на зарубежных корсчетах украинских банков составляли около 9 млрд. долл. Сейчас — та же сумма. Она не уменьшилась, хотя мы привлекли 3 млрд. долл. Это означает, что идет приток валюты из-за рубежа.

Поэтому ни о каких особенных проблемах, а уж тем более о кризисе наших госфинансов речь не идет вообще.

О налоговых новшествах

— Так ли все хорошо и легко? Вы в этом уверены?

— А кто сказал, что легко? План по доходам бюджета — напряженный, и для его выполнения приходится работать в достаточно жестком режиме. С другой стороны, давайте попытаемся вспомнить, а когда было легко?

Те или иные сложности всегда были, есть и будут, но мы с ними достаточно успешно справляемся. Более того, мы практически с первого дня моей работы в Минфине договорились, достигнув полного взаимопонимания с руководителями налоговой и таможенной служб Александром Клименко и Игорем Калетником, что наполнение бюджета не должно быть самоцелью и его нельзя добиваться любой ценой. Интересы налогоплательщиков тоже должны обязательно учитываться, чтобы так называемым бюджетоформирующим бизнесам работалось как минимум не хуже. Ведь мы прекрасно понимаем, что сегодня можем передавить так, что завтра не соберем ничего.

Поэтому и мы со своей стороны стараемся, работая над налоговыми реформами и т.д., выстроить четкие и понятные правила. С тем, чтобы бизнесу было понятно, как работать. В частности, улучшаем ситуацию для среднего и малого бизнеса. В последних налоговых новациях до 20 млн. грн. подняли планку для предприятий, которые могут работать на едином налоге. Теперь снимаем ограничение по количеству сотрудников, которых они могут нанимать, и уменьшаем с 10 до 7% ставку единого налога. Кто-то рассматривает это как создание условий для новых оптимизационных схем, но неужели вы думаете, что министру финансов или главе налоговой, отвечающим в первую очередь за наполнение и состояние бюджета, это нужно?

Наоборот, таким образом мы как раз ищем стимулы, пытаемся вывести предпринимательскую деятельность из тени, ведь более удобной системы налогообложения для средних и малых предприятий еще никто не придумал. Для налоговиков агент — банк, т.е. если какая-то сумма средств прошла по счету, предприниматель сразу же автоматом уплатил единый налог, и его уже никто не может проверять — ни налоговая, ни правоохранительные структуры, так как никакие вопросы к нему возникнуть не могут.

— Можно ли так понимать, что ставка единого налога будет сопоставима со ставкой, по которой сейчас происходит теневое обналичивание средств, чтобы не было смысла проводить такие операции?

— Теневые операции будут существовать до тех пор, пока будет сохраняться экономическая целесообразность их проведения. Для того чтобы эту порочную практику прекратить, необходимо у этого бизнеса выбить почву из-под ног, сделав его нерентабельным. То есть предприниматель должен видеть, что ему не только спокойнее, но и выгоднее работать по-белому, добросовестно отдавая налоги в казну.

— Неужели вы думаете, что предприниматель, привыкший работать в тени, добровольно начнет платить налоги? Ему ведь там комфортнее…

— Кто сказал, что комфортнее жить на нелегальном или полулегальном положении, с постоянным страхом, что завтра за сегодняшние злоупотребления может последовать наказание? Мы сейчас регулярно проводим встречи, консультируемся с отраслевыми и профильными ассоциациями. Так вот, очень многие представители бизнеса заявляют, что при действующей системе налогообложения слишком сложно, а иногда и невозможно нормально работать. Они говорят: “У нас рентабельность бизнеса 15—20%. Дайте нам нормальную ставку — мы готовы честно платить 7 или 10%, но чтобы нас при этом не трогали”. Вот мы и пытаемся выстраивать такую систему, снижаем налоги, чтобы стало выгодно работать легально, и предприниматели начали массово переходить на эту систему. Тогда за счет этого бюджет не только не проиграет, но и выиграет, если учесть, что как минимум треть, а то и половина экономики находится в тени.

— Эти меры дадут эффект далеко не сразу. А вопрос реальности заложенных в бюджет поступлений от таможни и налоговой уже сейчас стоит довольно остро. Эти показатели могут быть пересмотрены?

— Эти показатели были заложены в изменениях в бюджет 2012 года с учетом произошедших на тот момент и планируемых изменений в Налоговый и Таможенный кодексы по разным видам ставок, льгот и т.д. Президент страны поставил задачу провести четкий и всесторонний анализ по монетизации льгот. И мы этим вопросом очень активно занимаемся. Все очень просто. Если все те инициативы, которые мы планировали и подавали еще в апреле, будут утверждены, то налоговая и таможенная службы без проблем выполнят поставленные задачи. Если по каким-то популистским или другим причинам Верховная Рада не сможет их проголосовать, то станет очевидно, что какие-то параметры бюджета необходимо пересматривать. Ведь мы планировали определенные доходы по тем или иным статьям, рассчитывая, что источники их наполнения будут законодательно определены. Но если этого не произойдет, значит, естественно, не будет и соответствующих доходов.

Хотя мы не рассчитываем только на налоговые новшества — источники дополнительного ресурса могут быть и другими.

— Например?

— Например, сейчас готовим подписание соглашений о разделе продукции с компаниями — победителями тендеров по добыче сланцевого газа, предполагающих выплату дополнительных бонусов и премий.

Работаем над вопросом приватизации, потому что в нынешнем бюджете запланировано 10 млрд. грн. поступлений по этой статье, а мы считаем, что потенциал гораздо больше. Поэтому, думаю, особых проблем с поиском альтернативных источников поступлений не будет.

— И все-таки вернемся к авральным законопроектам, наделавшим так много шума на прошлой неделе. Их уже серьезно кастрировали, в частности, по офшорам и льготам уже ничего не вышло. И останется ли на выходе из ВР что-то серьезное — большой вопрос. Как с этим быть?

— На протяжении 20 лет мы фактически нарабатывали исключительно льготы. И их сумма, по нашим оценкам, уже достигла 100 млрд. грн. В этих льготах есть, естественно, какие-то социальные вещи, которые мы не имеем права и не можем отменять и убирать. Но есть и позиции, которые можно спокойно пересмотреть, проанализировав, дали эти льготы эффект для развития экономики или нет. Или получили ли конечные потребители значимую выгоду от их существования? Чтобы не было, как в случае с подгузниками, которые при наличии льгот у нас стоят дороже, чем в соседней Польше при их (льгот) отсутствии.

И если эффекта нет, то зачем эти льготы существуют? Что они дают, кроме преференций их получателям?

— Была информация, что еще в апреле Минфин уже инициировал введение новых и значительное повышение существующих рентных платежей. К этому вопросу будете возвращаться?

— По поводу рентных платежей нужно отметить, что в этом году по инициативе Минфина уже были приняты законодательные изменения в части налогообложения добычи полезных ископаемых. А именно: с 1 января 2013 года объединяется рентная плата за добычу нефти и газа с платой за пользование недрами и устанавливаются ставки объединенной платы в процентах от стоимости по всем видам полезных ископаемых. Ставки такой платы были приняты Верховной Радой только после серьезных консультаций с бизнесом и международными инвесторами.

Тем не менее хочу отметить, что у нас рентные платежи достаточно низкие, если брать в целом по странам ВТО. Думаю, что те виды рентных платежей, которые гораздо ниже, чем у наших соседей, мы будем пересматривать в сторону увеличения.

— На сайте Минфина уже появлялся проект закона о трансфертном ценообразовании, и глава ГНСУ Александр Клименко тоже обещал, что в ближайшее время появится доработанная его версия. В этом году стоит ждать рассмотрения этого документа парламентом?

— Думаю, что этот законопроект будет уже в этом году. Мы по этому вопросу консультировались и с отечественными ассоциациями, и с Европейской бизнес-ассоциацией, и с иностранными инвесторами. Эту позицию все поддерживают, и мы постараемся уже в этом году эту норму провести через парламент.

— А если не получится? Альтернативные источники все равно не помешало бы подыскать, чтобы создать подушку безопасности на случай, если, например, ситуация в Европе усугубится?

— И политическая, и экономическая воля для того, чтобы проводить налоговую реформу, — есть. И самое главное, это поддерживается международным сообществом и бизнесом.

— В этом или в следующем году?

— И в этом, и в следующем. Я в этом просто уверен. И если Верховная Рада нынешнего созыва окажется неспособна лишать себя налоговых льгот, мы в этом процессе будем сотрудничать уже с новой Верховной Радой.

О вашингтонском визите

— А как продвинулось сотрудничество с американской стороной в ходе последнего десанта в Вашингтон представительной украинской делегации, в которой вы принимали участие? Некоторые наблюдатели заявляли, что результативность этой миссии оказалась практически нулевой.

— Категорически не согласен с теми, кто говорит, что поездка была безрезультатной. Во-первых, мы еще два года назад с главой Нацбанка Сергеем Арбузовым начали ездить по всему миру и презентовать страну: что мы делаем, как делаем и что планируем сделать. Это были поездки и на Ближний Восток, и в Европу, и в Америку, и в Азию. Результатом этих визитов стали, например, подписание свопа с китайской стороной, наше размещение на рекордные объемы евробондов, подписание крупных сельхозпроектов как с Китаем, так и с другими странами. И даже если результаты этих поездок проявлялись не сразу, это подтверждает народную мудрость, что под лежачий камень вода не течет.

Во-вторых, конкретно об американской поездке. Она была вызвана в первую очередь тем, что впервые за 20 лет Украина смогла провести абсолютно прозрачные тендера по разработке месторождений сланцевого газа, намереваясь подписать соответствующие соглашения о разделе продукции. Инициаторами этой поездки были Shell, Exxon Mobil и Chevron — компании, которые выиграли эти тендеры и планируют участвовать в подобных тендерах в будущем. Мы побывали в госказначействе США и других ведомствах, посетили МВФ и встречались с представителями американского бизнеса. Рассказали, какие реформы уже внедрили, какие внедряем и какие собираемся внедрять. Мы, в первую очередь, показали, что не только собираемся, но уже меняем ситуацию, чтобы сформировать предмет диалога. Причем не о том, на каких условиях просим денег, а что сделали, делаем и что будем делать. И что хотим сотрудничать и приглашаем к сотрудничеству. И что крупнейшие американские компании, выигравшие в абсолютно прозрачных тендерах, — это только первые ласточки.

Было очень много вопросов, связанных с прошлогодними проблемами крупнейших американских зернотрейдеров в Украине, — с квотами, пошлинами и т.д. Мы признали, что это была ошибочная политика, и в будущем не планируем этого делать, приглашая американских партнеров к сотрудничеству и развитию бизнеса. На мой взгляд, по этому поводу было тоже найдено понимание.

О взаимоотношениях с МВФ

Одним из важнейших элементов визита, естественно, были переговоры с Международным валютным фондом. Три месяца назад, когда мы приезжали выступать перед советом директоров по консультациям статьи четвертой, нам говорили, что нам не удастся привлечь средства на внешних рынках, удержать дефицит, не наращивать капитальные вложения и т.д. Что мы будем вынуждены пойти на непокрытую эмиссию, потому что у нас выборы, и не сможем вести сдержанную монетарную политику.

В итоге мы опровергли все эти тезисы — провели рекордное размещение евробондов, финансируем только самые необходимые капитальные вложения и проводим очень взвешенную и умеренную бюджетную и кредитно-денежную политику, наладив очень эффективную координацию с Нацбанком.

Руководство МВФ признало, что они видят прогресс и готовы прислать миссию в любое время — до выборов или после. Насколько я знаю, сейчас Нацбанк ведет переговоры, чтобы миссия фонда приехала прямо накануне выборов. И чтобы ее эксперты на месте увидели, что мы ведем очень ответственную политику и готовы к сотрудничеству. Поэтому я не согласен, что поездка была безрезультатной. Наоборот, она была позитивной: мы доказали, что можем вести диалог не просящих, а полноценных партнеров. Результаты, я думаю, мы все скоро ощутим и увидим.

О тарифах на газ и ситуации в “Нафтогазе”

— А вопрос тарифов на газ при этом обсуждается?

— Мы прекрасно понимаем, что если нам не удалось за два года переговоров снизить цену по российским газовым контрактам, то вряд ли это удастся сделать без серьезных стратегических уступок и в дальнейшем. Получится — отлично, но и полностью на это рассчитывать нельзя. А чтобы нарастить внутреннюю добычу до уровня, полностью покрывающего внутреннее потребление, понадобится достаточно длительный период.

В то же время мы уже давно платим рыночную цену за электроэнергию, воду и т.д. Но вопрос газа — политический. Поэтому наша позиция следующая: вопрос повышения тарифов очень социально чувствительный для наших граждан. И наше население в большинстве своем пока не может оплачивать рыночную цену. Тем более ту, которую мы сейчас платим, — самую высокую в Европе.

Поэтому мы очень активно сейчас работаем, чтобы значительно снизить этот рыночный уровень газовых цен за счет собственных усилий, возможностей и ресурсов. Мы рассказали коллегам из МВФ, что уже сделано по наращиванию внутренней добычи, энергоэффективности, альтернативным источникам (в частности, сейчас работаем над проектом замещения в промышленности газа на угольную пыль). Мы показали, что вопрос не стоит на месте, и нашли понимание. Поэтому я думаю, что когда миссия МВФ прибудет в Киев, мы продолжим эти вопросы обсуждать и добиваться возможности соотнести вопрос повышения тарифов с идущими у нас сейчас процессами реформирования энергетической отрасли в перспективе до пяти лет. К тому времени, когда мы уже сможем собственной добычей закрывать потребление населением газа.

С другой стороны, это в корне неправильно, что бюджет должен компенсировать “Нафтогазу” и ту часть разницы в тарифах, которую недоплачивают состоятельные граждане, потребляющие газ как раз в наибольших объемах. Как я уже говорил, по вопросу монетизации льгот и внедрению системы адресной помощи президентом поставлена очень четкая задача, решением которой мы сейчас занимаемся. Малообеспеченные слои граждан могут и должны получать компенсации и субсидии как по коммунальным тарифам, так и по ценам на газ. Но бедные уж точно не должны платить за богатых. По этому поводу у нас тоже есть взаимопонимание с представителями фонда.

— То есть вы хотите сказать, что вопрос уже не стоит так принципиально и жестко, как раньше?

— Нет, не стоит.

— Но когда могут быть достигнуты договоренности? Ведь если финансирование не будет возобновлено до конца года, то нужно будет перезаключать соглашение. И тогда условия могут быть выставлены значительно жестче.

— На самом деле сейчас только одно ключевое условие — это энерготарифы. Все остальные — дефицит бюджета, гибкое курсообразование — это существенные, но не настолько ключевые условия.

— Удавка газовых цен — один из наиболее серьезных вызовов для наших экономики и финансовой системы. А как “Нафтогаз” сейчас выполняет свои обязательства?

— “Нафтогаз” на прошлой неделе не только без особых проблем заплатил более миллиарда долларов за газ, но и осуществил выплату купона по своим евробондам — для этого купили 75 млн. долл.

— А почему поменялись схемы его финансирования?

— Бюджетом предусмотрен выпуск облигаций с номинальной доходностью 9,5% годовых в гривне. Но есть ли у “Нафтогаза” возможность при нынешней рыночной конъюнктуре эти облигации продать на рынке без дисконта? Нет. Продавать же облигации со скидкой, т.е. с финансовыми потерями для НАКа, не позволяет действующая нормативно-правовая база. Так что монетизировать выпускаемые ОВГЗ он не может.

Поэтому и было принято решение увеличить лимит заимствований правительства, а мы выплатим “Нафтогазу” компенсацию живыми деньгами.

О бюджетных прогнозах

— Было много опасений, сможет ли госбюджет, как и сам “Нафтогаз”, выдерживать нагрузку по оплате газа. Какой прогноз по его балансу на нынешний и следующий годы? Какая ему понадобится поддержка?

— Пока в проекте бюджета она запланирована на уровне 16 млрд. грн. Хотя мы рассчитывали бюджет по тем макропоказателям, которые были приняты еще в начале года, но прекрасно понимаем, что ситуация сейчас уже другая. Прогнозы не пересматривались, правительство их официально не меняло, так что юридических оснований подавать бюджет с другими параметрами у нас не было. Поэтому сейчас мы приняли следующее решение. Ввиду того, что Верховная Рада отправила проект бюджета на доработку, то, получив результаты работы экономики за три квартала текущего года, мы откорректируем с их учетом и закладываемые в бюджет прогнозы. То есть возьмем макропоказатели, более сопряженные с текущей реальностью, чтобы не обманывать, в первую очередь, себя. Сейчас мы по этому вопросу очень активно работаем с Министерством экономики.

— Вы успеете все переделать, чтобы бюджет можно было принять в ноябре, как сказал президент?

— Не думаю, что открою большую тайну, если скажу, что основные показатели бюджета пересчитываются очень просто. Есть макроэкономические прогнозы и есть четкая формула, в которую мы закладываем прогнозы роста экономики, инфляции, динамики промышленности и т.д. В итоге получается сумма доходов. От суммы доходов мы высчитываем всю социалку, так как там все статьи защищенные и все — понятные. Остается свободный ресурс на капитальные инвестиции, развитие, инфраструктуру и т.д. Мы понимаем, какой это ресурс, куда деньги направить, и таким образом его распределяем. Ничего чрезвычайно сложного в этом нет.

— А курс какой вы туда закладываете?

— Курсовая политика, как известно, — это сфера компетенции Национального банка. Да и при расчете бюджета курс имеет чисто техническое, а не идеологическое значение.

— Звучала цифра о курсе 8,4 грн. за доллар, откуда она взялась?

— Она обсуждалась в переговорах с МВФ как один из возможных вариантов дальнейшего развития событий, предполагая возможность незначительного — до 5% — ослабления гривни (но не более того). Но судя по последним тенденциям на валютном рынке, пока такая перспектива маловероятна.

Вы обратили внимание, что выборы еще не прошли, но на прошлой неделе, например, спрос на доллары значительно снизился? В СМИ “эйфория” по этому поводу уже упала. В чем была основная причина атаки на курс доллара в сентябре? Мы должны понимать, что по мировым стандартам наш валютный рынок очень малоемкий. С одной стороны, действовала традиционная осенняя конъюнктура. С другой — 500 млн. долл. покупала одна из крупных телекоммуникационных компаний для уплаты дивидендов. Сумма вроде бы и небольшая, но при объемах всего рынка 700—800 млн. долл. в день им пришлось проводить операции по скупке неделю, при этом серьезно нарушив баланс спроса и предложения. Как только они закрылись, ситуация сразу изменилась. И никакого напряжения уже нет.

— Вам удалось убедить МВФ, что проект бюджета на 2013 год реалистичен? Они приняли заложенные там прогнозы?

— Да, они сами об этом сказали. У нас расхождения по этому поводу не очень значительны. Проект бюджета, который мы дали, не сильно расходится с их оценками. Единственное, в чем есть определенные расхождения, так это ожидания относительно итогов 2012 года, на основании которых будет формироваться база расчетов следующего года. Мы ждем результаты трех кварталов, а они говорят, что тенденции уже очевидны, и на их базе уже можно производить более умеренные расчеты. Но если мы запланированные показатели выдержим, то это уже будет третий год, когда нам говорят, что мы не сможем, а мы смогли.

О дискуссионных позициях

Очень хорошая, знаковая поездка у нас была несколькими месяцами ранее — в июне. Мы пригласили на встречу всех директоров МВФ, пришло человек 15 из разных стран. Сначала была презентация, потом сессия вопросов и ответов. И вот настолько было все интересно и противоречиво. Германия нас полностью поддерживает, потому что для немцев инфляция — это приоритетное направление. А мы уже второй год по этому показателю находимся на уровне самых развитых стран.

Бразильцы вообще призвали спорить и отстаивать каждую позицию в переговорах, так как у них согласно рекомендациям МВФ многое не получалось, и в итоге фонд принял их позицию. Сейчас Бразилия — профицитная страна, являющаяся донором МВФ.

Ряд азиатских стран нас поддерживает в вопросе перехода на гибкое курсообразование. Мы же не отрицаем необходимости постепенного осуществления такого перехода. Но давайте посмотрим, что это для нас сейчас будет означать? Это же ведь не просто курс обмена валют — это самый популярный и рекламируемый товар в нашей стране! Целое социально-политическое направление. Допустим, та же Польша перешла к гибкому курсообразованию, когда вступила в Европейский Союз и получила средства от ЕС на уровне 60—65 млрд. евро. Польские власти уже просто не смогли, покупая валюту, выпускать столько злотых, чтобы не спровоцировать резкого роста инфляции. Поэтому им пришлось отпустить курс в свободное плавание, но это было в условиях огромного притока долгосрочных ресурсов извне.

В нашей ситуации, когда у нас платежный баланс нестабилен и высоки девальвационные ожидания, переходить к свободному курсообразованию — не совсем правильно. Так как при этом мы сильно рискуем, что наша банковская система не сможет вытянуть это напряжение. Ведь по кому в 2008 году девальвация ударила в первую очередь и больнее всего? По банковской системе и ее валютным заемщикам. Точно так же и сейчас. Мы спасаем не только бюджет и его ресурсы, мы спасаем в первую очередь банковскую систему. Ведь это — опора экономики, без которой она не будет развиваться.

Поэтому здесь очень важен баланс. Мы готовы к переходу на гибкое курсообразование, более того, уже начали этот переход. Но мы хотим, чтобы этот процесс был постепенным, и население к нему привыкло. Чтобы граждан больше волновал вопрос инфляции, а не курса доллара. Зачем вкладывать в эмитируемый в гигантских объемах доллар США, если в течение года-полутора на товары в магазине не растет цена в гривне?

О перспективах и возможностях для экономики

— Вы неукоснительно соблюдаете правило, согласно которому министр финансов должен излучать исключительно оптимизм. Но все-таки существует вероятность, что события пойдут по далеко не столь положительному сценарию. Что если в нынешнем или следующем году темпы прироста ВВП окажутся нулевыми или даже отрицательными?

— В этом году нуля не будет, потому что как минимум первое полугодие закончили на уровне 2,5%, поэтому в любом случае будет рост. Хотя при этом мы хорошо понимаем, какое время сейчас переживаем. Европейский Союз еще полностью не решил свои проблемы, в США выборы в ноябре, выборы у нас. Активность бизнеса фактически на очень низком уровне. Банковская система в нынешнем году практически не наращивает своих оборотов. Поэтому я считаю, что здесь у нас есть очень большой потенциал для роста. И, кстати, согласно последним оценкам специалистов Международного валютного фонда, мы имеем хорошие шансы получить в следующем году рост ВВП на уровне 3,5% с учетом тех возможностей, которые перед нами открываются. Это — буквально последние данные, которые мы получили (интервью состоялось до официальной публикации последних прогнозов МВФ. — Ред.).

— О каких конкретно возможностях идет речь?

— Во-первых, у нас уже очень серьезно развивается сельское хозяйство, и мы надеемся, что благодаря последним законодательным новшествам и созданию Земельного банка эта тенденция продолжится.

Во-вторых, это производство  нефтепродуктов. В этом году у нас очень серьезное падение в этой сфере. Фактически ни один крупный нефтеперерабатывающий завод не работает. Мне известно, что сейчас есть и желающие, и политическая воля для того, чтобы этот рынок развивать. Думаю, что в ближайшее время мы будем пересматривать ввозные пошлины на готовые нефтепродукты, что, естественно, будет стимулировать внутреннее производство нефтепродуктов. Это нонсенс, когда у наших соседей в Беларуси не хватает мощностей для переработки, а у нас ни один нефтеперерабатывающий завод не работает.

Еще один вопрос, который у нас сейчас стоит очень остро, — это строительство, рост которого в нынешнем году практически на нулевом уровне. Мы рассчитываем, что в этой сфере в следующем году будет очень серьезный скачок. И далеко не в последнюю очередь за счет банковского кредитования. Думаю, что оно значительно оживится после выборов, и ставки будут снижаться. Надо сказать, что за три года после наступления кризиса, то есть в 2009—2011 годах банковская система полностью сформировала резервы под проблемные активы, пополнив необходимый капитал, так что сейчас работает в плюс. Даже с учетом нынешних высоких ставок по гривне подушка ликвидности у банков очень хорошая.

Мы все получили горький опыт в период начиная с конца 2008 года. К сожалению, наша правовая система, поскольку это позволяли пробелы в законодательстве, фактически лишила банки залогов. То, что раньше являлось “золотым” залогом — недвижимость, перестало быть гарантией возврата кредитов. Как может развиваться строительство в такой ситуации?

На прошлой неделе были приняты важные дополнения к закону о защите прав кредиторов, серьезно улучшившие ситуацию в этой сфере и добавившие банкирам оптимизма.

Мне известно, что позиция президента в этом вопросе очень жесткая: кредит должен возвращаться. Да, могут возникать вопросы по пеням, штрафам и т.д., потому что и банки в этих вопросах тоже могут злоупотреблять. Но если факт выдачи кредита подтвержден, то никаких вопросов о признании договора недействительным быть не может. Об оспаривании банковского права на залог, если кредит не обслуживается, не может быть и речи.

Надеюсь, мы сумеем довести этот вопрос до логического завершения еще в этом году, а уже в следующем банки будут намного активнее кредитовать тех же аграриев или строителей. И эти отрасли, как и вся экономика, будут активно развиваться.

— Раз уж так много говорится о строительстве, то как вы собираетесь оживлять программу “Доступное жилье”, которая на сегодняшний день фактически мертва?

— Идти, в первую очередь, нужно по пути реального и кардинального упрощения процедуры получения разрешения на строительство. Это очень “емкий” процесс. И тот человек, который никогда не сталкивался с этим, не может даже представить себе, с чем сталкиваются прежде всего застройщики — в процессе отвода земли, получения ордеров, подключения к сетям и т.д. И по этому вопросу мы сейчас работаем. Опять же, возникает вопрос роли банковской системы, причем не только из-за повышения защиты прав кредиторов, но и создания привлекательных механизмов участия для всего банковского сектора.

— А как продвигается процесс создания Земельного банка? Откуда он будет финансироваться?

— На капитал деньги уже есть — 120 млн. грн. предусмотрены в бюджете 2012 года.

— Это известно. Откуда там возьмутся основные деньги?

— Все очень просто. Практически вся государственная земля сельхозназначения, сейчас используемая абсолютно неэффективно, будет передана в Земельный банк. В свою очередь, Земельный банк, создавая земельные пулы от 50 тыс. га, будет передавать их инвесторам в долгосрочную аренду для обработки. Также он может по рыночной цене брать в аренду паи у их владельцев-граждан и, создавая те же пулы, передавать крупным инвесторам, предприятиям, которые готовы их обрабатывать, имея все самое современное — технику, оборудование и т.д. Потенциал у нас очень большой, а желающих на самом деле очень много. Ликвидность, которую сформировали американские и европейские банки, просто громадная. Вопрос только в том, чтобы создать интерес, необходимые предпосылки, чтобы эта ликвидность пошла к нам. Судя по нашим последним размещениям, география более 300 покупателей наших евробондов была широчайшая — от Австралии до Дании, включая Африку, Ближний Восток, Азию и т.д. Это говорит о том, что нами всерьез интересуются и уже в достаточной степени верят.

Заход инвесторов в евробонды — это всегда первый ключик, который открывает дверь для дальнейших вложений и инвестиций. Следующими будут те, кто будет входить в реальный сектор экономики. И сельское хозяйство, как я уже говорил, — одно из самых интересных направлений для инвесторов. Наши черноземы имеют гигантский потенциал. И это не только наше мнение, но и иностранных инвесторов, экспертов — мы можем выращивать до 100 млн. тонн зерновых ежегодно.

— Об этом мы говорим давно, но вот конкретики, к сожалению, нет.

— Сколько мы до прошлого года выращивали? Максимум до  40 млн. тонн. В прошлом году собрали 52 млн. и на нынешние 46 млн. тонн уже смотрим снисходительно. И это при том, что в восточных областях все выгорело.

Насколько я помню, у нас сегодня минимум 7 млн. га используются нерационально. Эту цифру можно уточнить в Агентстве земельных ресурсов. Давайте зададимся вопросом: сколько урожая можно вырастить на 7 млн. га?

— А как наладить более рациональное расходование бюджетных средств через сферу госзакупок?

— Это вопрос Министерства экономики. Если вам интересна моя личная позиция, то, на мой взгляд, очень хорошая система в России — электронные тендеры. Мы над этим вопросом сейчас работаем совместно с Минэкономики. Думаю, будем этот вопрос внедрять. Может быть, даже в этом году. Если Министерство экономики будет к этому готово, мы поддержим.

— Куда в следующем году будут направлены государственные инвестиции? Какие приоритеты? Опять дороги и инфраструктура?

— Вообще я противник прямых государственных дотаций какого-либо направления. И считаю, что самый лучший контролер денежных потоков — это банковская система. Потому что там скрупулезно рассматривается ТЭО, проходит согласование во многих департаментах, и нормальный коммерческий банк не заинтересован выдавать невозвратные кредиты. Поэтому мы сейчас работаем очень плотно совместно с Нацбанком над тем, чтобы после определения приоритетных отраслей экономки для стимулирования — будь то строительство, сельское хозяйство или что-либо другое, идти по пути компенсации через процентную ставку. Но чтобы сначала в коммерческих банках тщательно проверяли рентабельность каждого проекта и возвратность кредита.

— То есть Банк развития не будет создаваться?

— Почему? Будет. Но Банк развития ведь тоже не создается для того, чтобы выдавать деньги на безвозвратной основе. Это возвратное финансирование, а вопрос компенсации процентной ставки — это будет из бюджета. И плюс двойной контроль: проекты проходят через сито в банке и специалистов в министерстве. Поэтому сохранность и возвратность бюджетных средств будет более гарантирована, чем при нынешней ситуации. Но главное — сделать этот банк эффективным инструментом государственной инвестиционной политики. Тогда, при сочетании всех вышеперечисленных составляющих, и станет возможным обеспечить стабильный рост экономики и благосостояния наших граждан.