Вспыхнуть в этом году может не только Ближний Восток

Пхеньян говорит о своей готовности к переговорам, а Вашингтон и Сеул вроде бы тоже не против поговорить. Однако это впечатление обманчиво. Скорее всего, кризису в межкорейских отношениях далеко до завершения — ведь причины, его вызвавшие, никуда не делись.

В немалой степени этот кризис носит искусственный характер. На обострение отношений пошел Пхеньян, и сделано это было не из любви к кризисам или из якобы присущей северокорейскому режиму “иррациональной агрессивности” (никакая особая агрессивность ему не присуща, уж тем более иррациональная), а по соображениям вполне рациональным. Северокорейские политики в очередной раз разыгрывают свою любимую военно-дипломатическую комбинацию, которой они часто и успешно пользовались и в прошлом.

Комбинация эта проста: когда в Пхеньяне хотят добиться политических или финансовых уступок, то сначала нагнетают напряженность. Проводят ракетные запуски и ядерные испытания, организуют перестрелки и рейды подводных лодок, делают воинственные заявления. Когда напряжение достигает нужного градуса, противники и соседи начинают волноваться, а газеты сообщают доверчивым читателям, что “Корейский полуостров находится на грани войны”, Пхеньян предлагает начать переговоры. Далее в ходе переговоров Пхеньян успешно добивается для себя определенных уступок в обмен на снижение напряжённости и возврат к предкризисному положению вещей.

На протяжении прошлого года Пхеньян разыгрывал первую часть этой схемы. В марте жертвой блестяще спланированной операции северокорейских подводников стал корвет “Чхонан”, который пошёл ко дну с половиной своего экипажа. В ноябре северокорейская артиллерия обстреляла южнокорейский остров Ёнпхён-до.

Не забыли в Пхеньяне и про Вашингтон, для которого тоже были приготовлены неприятные сюрпризы. В ноябре, незадолго до обстрела острова Ёнпхён-до, американской делегации продемонстрировали внушительный центр по обогащению урана, хотя до недавнего времени Пхеньян отрицал сам факт наличия у себя урановой программы. Таким образом, Вашингтону недвусмысленно объяснили, что КНДР продолжает работы над ядерным оружием, и что урановая программа, которую по техническим причинам отслеживать сложнее, чем плутониевую, оказалась куда более продвинутой, чем ожидалось.

В общем, понятно, зачем нужны все эти мероприятия: Северная Корея хочет добиться возобновления американской и южнокорейской экономической помощи. В период 1997—2007 годов сначала США, а потом Южная Корея были, как ни парадоксально, главными спонсорами КНДР. Однако в 2008 году южнокорейская и американская администрации резко снизили объёмы односторонней помощи Северной Корее.

Нельзя сказать, что это стало страшным ударом для северокорейской экономики: экономическая ситуация в КНДР сейчас лучше, чем когда бы то ни было со времен смерти Ким Ир Сена в 1994 году. Однако в новой ситуации единственным спонсором Пхеньяна стал Пекин, и это беспокоит северокорейских политиков. Ещё со времён советско-китайского конфликта 1960—1985 гг., который северокорейская дипломатия использовала с немалым мастерством, Пхеньян предпочитает иметь дело с несколькими спонсорами, на противоречиях которых всегда можно играть. Кроме того, руководство КНДР относится к Китаю не самым лучшим образом, и эта неприязнь взаимна. Еще до появления викиликсовских разоблачений специалистам было хорошо известно, что режим Ким Чен Ира в Пекине сильно не любят. Таким образом, возобновление американских и южнокорейских поставок пришлось бы весьма кстати.

Для давления на США и Южную Корею КНДР мастерски выбрала слабые места своих противников (и потенциальных доноров). Американцам, которые озабочены прежде всего угрозой распространения ядерного оружия, северные корейцы продемонстрировали, что ядерная программа КНДР благополучно расширяется и приобретает новые формы.

В случае с Южной Кореей Пхеньян удачно воспользовался её зависимостью от мировых рынков. Все эти обстрелы и рейды заставляют иностранных партнёров подозревать, что ситуация на Корейском полуострове нестабильна, что в конечном итоге негативно сказывается на южнокорейской экономике, сильно зависящей от международной торговли. Этого, как надеются в Пхеньяне, сеульские избиратели правительству не простят, и в итоге следующая сеульская администрация будет склонна к компромиссам. А скорее всего, просто решит, что от Севера проще будет откупаться. Кроме того, само ощущение нестабильности едва ли понравится южным корейцам, которые за десятилетия процветания привыкли к комфорту и безопасности.

Сейчас в Пхеньяне, похоже, решили проверить, готовы ли Вашингтон и Сеул к переговорам и уступкам. Но, очевидно, что ни Южная Корея, ни США к уступкам не готовы. В США, спору нет, недовольны северокорейской урановой программой, но едва ли станут рассматривать её как основание для того, чтобы возобновить выплаты Пхеньяну. Ведь между сторонами существует расхождение по ключевому вопросу: за что именно американцам следует платить. Руководство КНДР надеется на то, что США материально вознаградят Пхеньян за согласие не расширять ядерную программу, при этом в явной или неявной форме признав право КНДР на сохранение уже имеющихся у неё ядерных зарядов. Вашингтон к такому компромиссу пока не готов и подчёркивает, что на финансовое вознаграждение Северной Корее следует рассчитывать только в том случае, если она предпримет недвусмысленные шаги по ликвидации уже имеющегося ядерного потенциала (требование для Пхеньяна абсолютно неприемлемое).

Ещё сложнее обстоят дела на сеульском направлении. Правительство Ли Мён-бака занимает крайне жёсткую позицию и требует от КНДР извинений за инцидент с корветом “Чхонан” (ответственность за который официальный Пхеньян отрицает) и обстрел острова Ёнпхён. Сеул утверждает, что на последующие вооружённые провокации он ответит максимально жёсткими силовыми действиями. В целом южнокорейское население сейчас тоже требует жёсткости, и поэтому любые недостаточно решительные действия правительства могут быть истолкованы как непростительная слабость — с понятными внутриполитическими последствиями.

Как ни парадоксально, на ужесточение позиции Сеула повлияло решение КНДР не реагировать на артиллерийские учения Южной Кореи, которые проводились в спорных водах уже после обстрела острова Ёнпхён, в середине декабря. Пхеньян тогда обещал не допустить проведения учений и грозил “непредсказуемыми последствиями”, но в итоге не сделал ничего. Это бездействие сейчас воспринимается как признак того, что северокорейцы “поджали хвост” (буквальная цитата из частного разговора с шибко воинственным сеульским чиновником), и, следовательно, готовность ответить ударом на удар является единственно правильной позицией. В действительности, в декабре КНДР просто не поддалась на провокацию и не пошла на обострение конфликта в то время и там, где от неё этого ожидали. Если политическое решение о новой демонстративной силовой акции будет принято Пхеньяном, эту акцию проведут там и тогда, где это будет нужно северокорейской стороне.

Едва ли потребуется много времени, чтобы северокорейское руководство осознало, что ни Вашингтон, ни Сеул пока не готовы к уступкам — точнее, к тем уступкам, на которые рассчитывают в Пхеньяне. Об этом говорит и реакция на мирные увертюры Пхеньяна. Хотя в начале января Сеул согласился на переговоры по военным вопросам, своё согласие он тут же сопроводил такими требованиями, которые заведомо неприемлемы для Пхеньяна (Сеул требует признать ответственность за инциденты прошлого года и принести за них извинения). На днях в аналогичном духе высказалась и госсекретарь США Клинтон, заявив, что “неискренность” северокорейской стороны делает невозможным возобновление шестисторонних переговоров по ядерному вопросу (а именно в рамках этих переговоров Пхеньян надеется на получение уступок).

Похожая ситуация, кстати, уже складывалась в недавнем прошлом: в июле—октябре 2009 года, после серии жёстких шагов, в том числе проведения ядерных испытаний, Северная Корея сделала несколько примирительных жестов и предложила переговоры. Вскоре стало ясно, что ни южные корейцы, ни американцы не спешат идти на уступки. Тогда северокорейские лидеры решили, что “клиент пока не дозрел”, а потому следует повышать градус напряжённости — чем они и занимались весь прошлый год.

Скорее всего, эта ситуация повторится снова. Однако на этот раз дело может принять опасный оборот. Следующая конфронтация может стать необычно острой — во многом из-за нынешней святой веры сеульских стратегов в эффективность жёсткой линии. Существует даже некоторая — правда, весьма малая — вероятность эскалации конфликта до масштабов настоящей войны. Куда вероятнее, впрочем, что до войны дело не дойдёт, ведь и Юг, и Север (равно как и задействованные в регионе великие державы) войны не просто не хотят, а панически боятся. Тем не менее, следующий тур конфликта может быть необычно драматичным.

Парадоксальным образом сеульская жёсткость — если она будет проявлена — поможет Пхеньяну, ибо многократно усилит тот экономический и внутриполитический эффект, которого в КНДР хотят добиться. Так что, скорее всего, рано или поздно платежи действительно придётся возобновлять, однако до этого нас ждёт немало напряжённых моментов.

     Андрей ЛАНЬКОВ