Украина и Греция: схожесть и различие обстоятельств и последствий кризиса

Несмотря на то, что греческий кризис считается “темой экономистов”, одного лишь экономического анализа для понимания ситуации в этой стране недостаточно.

В конце июля “Европейская правда” уже публиковала статью о политической составляющей кризиса в Греции.

Теперь же остановимся на последствиях греческого кризиса и перспективах развития... Украины.

Ведь политическая картина Греции, оказывается, во многом сравнима с украинской.

В прошлой статье мы уже упомянули, что прежнее — правоцентристское “реформаторское” — правительство Греции провело лишь наиболее простые, но притом весьма болезненные антикризисные меры.

Это были меры грандиозного сокращения бюджетных расходов — и, ожидаемо, население отреагировало недоверием правительству. Рейтинги оппозиционной левой партии СИРИЗА росли и c конца 2013 года превышали уровень поддержки правящей “Новой демократии”.

В начале этого года СИРИЗА выиграла досрочные парламентские выборы, создав коалицию с правой партией “Независимые греки”, которая также критиковала “навязываемые Западом” меры экономии.

Любопытно, что ассоциации с Украиной вызывает как предыдущая, так и нынешняя власть Греции.

Во-первых, — и в этом нет ничего удивительного, — непопулярные меры наносят значительный удар по рейтингу власти и правящих партий.

В Греции нехватка реформ, способных восстановить экономическую активность в стране, уронила рейтинг “Новой демократии” и привела к власти оппозицию. Но подобные процессы мы наблюдаем и в Украине. Рейтинг партии премьер-министра упал с 22,14% на выборах 2014 года до 4,1% (согласно последнему опросу КМИС).

Основная разница с Грецией состоит в том, что в Украине нет аналога СИРИЗА — популярной партии, которая еще не была у власти и сегодня остро критикует власть.

Ведь именно эти два качества, а не план действий или партийная программа, привели к власти Алексиса Ципраса.

Пока что в опросах лидирует партия президента — частично благодаря тому, что электорат считает Яценюка ответственным за проблемы экономики, а частично — просто из-за отсутствия адекватной альтернативы.

И украинские политики должны понимать, что рано или поздно спрос породит такую партию.

Сейчас, похоже, именно эту нишу пытается занять проект “Укроп”, создавая себе имидж “новой силы”.

Сходство динамики популярности власти в Украине и в Греции заметно также на других примерах. Арсений Яценюк, вступив в должность премьера, готовился оправдать ожидаемый экономический спад в Украине “шоковой терапией” и называл свою команду “правительством камикадзе”.

Проблема в том, что шок в Украине начался по независящим от правительства причинам, некоторые шаги правительства (включая повышение тарифов) усилили его эффект, но собственно терапия оказалась явно недостаточной. Попытки смягчить шок (к примеру, обещание предоставить субсидии на коммунальные услуги “всем желающим”, тем самым в значительной степени нивелируя эффект реформы) не смогли удержать рейтинг действующего правительства от падения.

Точно так же и в Греции — попытки правительства Ципраса за счёт популистских действий компенсировать негативный эффект мер экономии, в сочетании с негативными же ожиданиями от этого правительства, привели к новому падению.

Во-вторых, в условиях, если кризис в стране достаточно тяжёлый, а центристское правительство показало неспособность его разрешить, люди обычно задумываются о поддержке радикалов.

Именно радикальные силы обычно являются самыми жёсткими критиками власти, и они же предлагают очень простые, но при этом самые понятные рецепты разрешения кризиса.

А если кризис имеет экономическую природу и значительно влияет на достаток масс граждан, логично, что многие начинают прислушиваться к партиям, предлагающим левую, популистскую программу.

Для сравнения, на выборах 2007 года в Греции левые партии в сумме набрали чуть больше 13%, в 2015 году — более 42%.

В Украине же левый популизм и без того давно является привычной чертой для многих партий.

Бесконечная критика власти за поддержку олигархов и “их” противопоставление “нам, простому народу” регулярно звучит в исполнении многих политсил. Тяжёлая экономическая ситуация облегчает такую критику: мол, “они” грабят “нас”. К примеру, активные выступления Юлии Тимошенко по поводу повышения тарифов, которые, похоже, и привели к резкому росту её рейтинга, были построены именно по такому принципу.

Но если популярность левых в Украине и в Греции имеет похожую природу, то причины роста популярности правых в этих странах схожи лишь частично.

Относительно умеренная правая партия “Независимые греки” и праворадикалы из “Золотой зари” до кризиса были лишь маргинальными силами.

Но антисистемная риторика и выступления против внешней угрозы государству (которую греческие правые видели в “диктате” иностранных кредиторов) позволили им на последних выборах на двоих завоевать более 11% голосов, а “Независимым грекам” — войти в состав правительства.

Подобную риторику использовали правые и в Украине.

Но с другой стороны, ещё одной важной причиной роста поддержки правых в Греции, по-видимому, стало недовольство греков резким притоком мигрантов в страну. Для Украины эта проблема на данный момент неактуальна.

В-третьих, опыт и Греции, и Украины показывает, что обострение кризисной ситуации и связанные с этим непростые решения вполне могут повлечь за собой раскол во власти.

Как известно, правительство Ципраса — несмотря на референдум, по результатам которого меры экономии были отвергнуты — решилось на новое соглашение с кредиторами. Причиной этого стала реальная угроза исключения Греции из еврозоны.

В результате внутри СИРИЗА произошёл раскол: наиболее бескомпромиссные противники соглашения (т.н. “Левая платформа”) не поддержали инициированное властью голосование по утверждению мер, предложенных кредиторами. Зато поддержали его умеренные оппозиционные партии, включая бывшую партию власти — “Новую Демократию”.

Масла в огонь внутрипартийного конфликта подлило расследование, открытое в отношении харизматичного представителя “Левой платформы”, бывшего министра финансов Янниса Варуфакиса, который еще до референдума начал подготовку альтернативной платёжной системы на случай выхода Греции из еврозоны.

Для этого Варуфакис пытался незаконно получить доступ к базе данных налогоплательщиков.

Вследствие раскола проправительственного большинства Греция, как считают многие, находится на грани новых выборов.

В Украине же партийная дисциплина и единство внутри коалиции и так под вопросом. Ситуация с законопроектом о пересчёте валютных кредитов, поддержанным половиной партии президента, резко выступившего против этой идеи — показательна. Нынешняя коалиция неустойчива, уже привычными стали взаимные нападки её членов, и в этих условиях совершенно не исключены новые парламентские выборы и в нашей стране.

В-четвёртых, неспособность, а хуже того — нежелание принимать необходимые меры для вывода страны из кризиса значительно бьют по международному имиджу страны.

С предыдущей властью Греции, которая исправно выполняла требования кредиторов и достигла хоть и небольших, но успехов в восстановлении экономики страны, вели активный и благожелательный диалог.

СИРИЗА, придя ко власти, попробовала использовать шантаж, надеясь, что ЕС испугается перспективы выхода страны из зоны евро. Всё, чего она добилась — это беспрецедентно жёсткий для европейских политиков тон диалога и беспрецедентно жёсткие же меры, продиктованные кредиторами (некоторые уважаемые эксперты даже считают эти меры показательным наказанием за “бунт”).

Прямой аналогии с нашей страной здесь, к счастью, нет, но есть явная “усталость от Украины” в Брюсселе.

В кулуарах вновь звучит фраза, ставшая популярной еще при Ющенко: “Украина никогда не упустит шанс упустить шанс”.

Действительно, благожелательность по отношению к Украине, в немалой степени продиктованная её ролью “жертвы России”, понемногу уступает место критике за бездеятельность.

Европейские политики (как и многие украинцы) надеялись на активные реформы в исполнении новой власти; но сейчас те и другие, похоже, глубоко разочарованы тем, что стремление Киева “в Европу” осталось в основном на уровне громких деклараций. Это вполне может повлиять и на политику ЕС по отношению к Украине.

Наконец, в-пятых, упомянем о международных последствиях кризиса в Греции.

В своё время (примерно в 2011-2012 годах) значительный страх в Европе вызывала перспектива греческого дефолта. Считалось, что он повлечёт за собой дефолты и других уязвимых экономик Европы.

Именно поэтому четыре года назад любые тревожные новости из Греции вызывали значительные колебания рынков.

В этом году даже на объявление греками референдума об отказе страны от мер экономии (и даже на свершившийся дефолт по кредиту МВФ!) рынки отреагировали вполне спокойно. Ведь цепная реакция более не ожидалась.

И в этом смысле достигнутое соглашение кредиторов с Грецией оказалось даже более негативным сигналом.

Ведь проблема страны, по сути, не способной отдать свой долг, была не решена, а только отложена, и неизбежно возникнет вновь.

У власти в Афинах остаются левые популисты, в стране, похоже, начинается новая избирательная кампания, и в таких ситуациях ожидать достижения намеченных экономических целей — а значит, шагов к восстановлению платежеспособности — от Греции не приходится.

Наконец, распространённое восприятие навязанных кредиторами жёстких мер как “наказания за неподчинение” не добавляет популярности европейскому проекту как таковому, стимулируя евроскептическую реакцию.

Здесь вновь можно говорить об аналогии с ситуацией в Украине

Последствия провальной политики украинского правительства могут нанести ущерб репутации проекта “Европейской политики соседства” и европейской идее подписания соглашений об ассоциации.

Предполагалось, что эти договора будут стимулировать страны проводить активные реформы для сближения с Европой; но в Украине реформы, направленные на выполнение соглашения, да и реформы в целом идут крайне медленно.

Такое развитие, в свою очередь, может убедить европейцев, что любое дальнейшее сближение с Киевом не имеет смысла, а также негативно повлиять на инвестиционные перспективы Украины.

Кроме того, это окажется сильным ударом по имиджу главных лоббистов нашей страны в ЕС (что нам, конечно, тоже не на пользу).

И, наконец, бездействие украинского правительства усиливает сомнения в том, что из-за столь пассивной страны Европе имеет смысл нести потери, связанные с конфликтом с Россией. Тем более, что по этому вопросу в Европе и без того достаточно сомневающихся.

Константин ФЕДОРЕНКО, младший научный сотрудник Института евроатлантического сотрудничества, Киев