Становимся ли мы сырьевым придатком

Дискуссия, развернувшаяся в российских СМИ и блогосфере вокруг итогов визита Путина в КНР, не принесла никаких сюрпризов. Это спор между “советскими патриотами”, кричащими: “о, ужас! мы стали сырьевым придатком Китая”, и “постсоветскими либералами”, восклицающими: “как здорово, что мы стали сырьевым придатком Китая, давайте продолжать в том же духе”. Обе точки зрения попросту не имеют никаких пересечений с реальностью.

Дело в том, что смысл заключенных соглашений именно и состоит в преодолении крайне примитивного сырьевого характера экономики российских регионов Дальнего Востока и Сибири, способных сейчас предложить на экспорт лишь сырую нефть и лес-кругляк, и вынужденных закупать в Китае довольно элементарные вещи вроде цемента и бумаги. И решается проблема примитивности российской экономики единственно возможным путем — расширением номенклатуры поставляемых на экспорт сырьевых товаров, постепенным движением вверх по стоимостной цепочке — с одной стороны. И развитием инфраструктуры и базовых производств в российских регионах — с другой.

Если как следует, внимательно прочитать пресловутую программу межрегионального сотрудничества на 2009 — 2018 г., опубликованную на сайте “Ведомостей”, можно обнаружить, что практически в каждом охваченном ею российском регионе строится комплекс по глубокой переработке древесины; с китайской помощью создается целый ряд предприятий по производству строительных материалов, дефицит которых носит весьма острый характер; в Анадыре строится нефтеперерабатывающий комплекс; в городе Усолье-Сибирское строится завод по производству поликристаллического кремния; в Магаданской области возводится завод по производству водородного топлива. Кроме того, в регионе будут строиться новые электростанции, ЛЭП, железные и шоссейные дороги. Ряд проектов касаются развития сельхозпроизводства и пищепрома.

Что замечательно, раздел программы, касающийся сотрудничества в сфере трудовых ресурсов, предельно лаконичен — в нем говорится лишь о развитии сотрудничества в рамках уже имеющегося между двумя странами Соглашения о временной трудовой деятельности. Никакой массовой китайской миграции в РФ — не предполагается.

Почему китайцы идут на такого рода сотрудничество? Потому что РФ не оставила им иного выхода: позиция российского правительства заключается в расширении доступа китайцев к российским сырьевым ресурсам только в обмен на инвестиции в инфраструктуру и переработку. А гарантированный доступ к российским ресурсам — важная часть стратегии обеспечения экономической безопасности КНР.

Реализация хотя бы части достигнутых договоренностей означает серьезное улучшение ситуации по сравнению с реально имеющимся на Дальнем Востоке положением дел — экспортом леса-кругляка, нефти и металлолома, и импортом абсолютно всего — от продовольствия до кирпичей и цемента. Проблема в том, что массовое восприятие подобных договоренностей основывается не на реальном положении дел, а на мифологизированном советском прошлом, абсурдных представлениях о желаемом будущем и всевозможных химерах постсоветского сознания, касающихся отношений между Россией и внешним миром. Все это дает разнообразные и, безусловно, интересные, с точки зрения психологии, эффекты — от причитаний о превращении в сырьевой придаток до призывов отдаться китайцам без остатка и убить себя об стену.

Помимо планов развития сопредельных регионов, важнейшим итогом визита стало соглашение “Газпрома” и CNPC о поставках газа. Таким образом, в долгих, изматывающих, и, казалось бы, бесперспективных переговорах по проблемам газового экспорта в КНР, наступил перелом. Китайцы согласились на формулу цены, привязанную к корзине нефтепродуктов, хотя для ее уточнения предстоят новые долгие, изматывающие переговоры, поэтому названный вице-премьером Игорем Сечиным срок их завершения (июнь 2009 г.) не стоит воспринимать слишком серьезно.

Тем не менее, выход на новый рынок, судя по всему, будет достигнут без серьезных финансовых потерь с российской стороны. Снижение доли угля в китайской энергогенерации неизбежно, что приведет к растущим закупкам газа. Отчаявшись получить дешевый газ, китайцы теперь готовы за него платить, и это подтверждается заключенным в августе 20-летним соглашением на импорт сжиженного газа из Австралии стоимостью $50 млрд. Забавно, но когда оно было заключено, многие интерпретировали это как утрату КНР интереса к российскому газу.

Начало экспорта газа в КНР в объявленных объемах (68 млрд куб. м в год) может в корне изменить отношения России и “Газпрома” с европейскими партнерами. Какие это могут быть изменения, можно представить себе, взглянув на поведение Туркмении в отношениях с самим “Газпромом” в текущем году: в преддверии ввода в строй экспортного газопровода в Китай оно стало гораздо более жестким и напористым.

Старый постулат, лежавший в основе отношений России и ЕС, гласил, что ЕС существенно зависит от импорта российских энергоносителей, зато российская экономика полностью зависит от экспорта нефти и газа в Европу. Если планы “Газпрома” и CNPC реализуются, то в 2014 — 2015 гг. Евросоюз теряет статус монопольного покупателя российских ресурсов и начинает конкурировать за них с КНР. В результате, меняется расстановка сил во всем комплексе связей между Россией и Европой, как в экономической, так и в политической сфере. В целом, появление КНР как первого крупного импортера ресурсов, не входящего в орбиту влияния США, уже привело к серьезному укреплению политических позиций сырьевых государств Африки и Латинской Америки в диалоге с Западом — видимо, то же самое произойдет и с РФ.

Несет ли происходящее расширение сотрудничества с КНР риски для РФ? Безусловно, да. Как поставщику ресурсов России желательно избегать укрепления китайской монополии на импорт российского сырья на Дальнем Востоке. Китайцы — жесткие переговорщики и нынешний кризис в отношениях между Китаем и Rio Tinto показывает, что Китай во многих случаях вполне готов использовать свою рыночную власть, чтобы выжать из партнера предельные уступки. Но это не повод к отказу от сотрудничества с Китаем. Скорее, это повод приложить максимальные усилия к развитию связей с Японией, Южной Кореей, США и другими потенциальными экономическими партнерами России на Дальнем Востоке.

Василий КАШИН