Российский ТЭК замочат

Для Путина в Киришах было важно под телекамеры, — а значит, на глазах избирателей, — разобраться с нефтепереработчиками. Приведя очередные достижения — в прошлом году с 505 млн тонн Россия вышла на первое место в мире по добыче нефти, этот график выдерживается и в 2011 году: за полгода добыто 252 млн тонн, — премьер обрушился на нефтепереработку, где “мы столкнулись с проблемами на внутреннем рынке, что для страны, которая занимает первое место в мире, является абсолютно абсурдной ситуацией”.

По оценке Путина, перерабатывается менее половины добываемой нефти (остальное вывозится в сыром виде), причем в основном речь идет о первичной переработке в мазут. Производство бензина растет в России вдвое медленнее производства мазута, спрос на бензин вырос на 20%, а на мазут — наоборот, упал на 20%. “Вы куда его гоните?” — со знакомой предпринимателям интонацией спросил премьер. И сам ответил: “Гоните на переработку. За границу”.

Дальше последовали оргвыводы. Премьер поручил поднять пошлины на вывоз мазута, с тем чтобы в России увеличилось производство бензина. Глава ФАС тут же доложил, что пошлины на мазут были низкими из-за невыполненных обещаний нефтяников увеличить финансирование нефтепереработки, а министр энергетики Сергей Шматко обнадежил: до 2015 года все крупные компании “должны инвестировать во вторичную переработку 570 млрд рублей”.

Дискуссия завершилась заявлением Путина: “Я обращаюсь ко всем здесь присутствующим: вы работаете в Российской Федерации, получаете лицензии на недра. А ведь недра — в собственности народа. Мы же с вами в России работаем”.

Красиво, даже трогательно. Но после того как погасли софиты, стоит вспомнить месячной давности доклад Экономической экспертной группы, которой руководит Евсей Гурвич. Там сделан вывод о том, что сегодняшнее состояние российской нефтепереработки таково, что отрасль эффективнее закрыть, чем модернизировать. Что же касается сотен миллиардов рублей на финансирование обновления нефтепереработки, то появятся ли они, и если появятся, то пойдут ли на нефтепереработку — еще вопрос.

Есть еще один поворот. В Киришах вице-президент ЛУКОЙЛа Валерий Субботин заявил, что у российских поставщиков есть шанс нарастить экспорт мазута в Европу, которая уже импортирует 50 млн тонн дизтоплива, и эта цифра постоянно растет.

Налицо альтернатива: укрепить позиции российских поставщиков на мировом рынке нефтепродуктов или свернуть эти позиции ради внутреннего бензинового рынка. Путин выбрал второй маршрут, а это значит, что сначала российский экспорт точно станет еще более сырым, так как экспорт нефти никто ограничивать не собирается. Получается, ближайшая перспектива с модернизацией никак не совпадает.

Если в Киришах сторонник суверенной экономики Путин противостоял рыночным космополитам-нефтяникам, то на встрече премьера с экономистами-академиками, состоявшейся 11 июля, уже Путин был знатоком мировой экономики. Премьер задавал самые жгучие вопросы: как диверсифицировать экономику, где взять для этого ресурсы. Ответ он услышал от Сергея Глазьева. Нужна “нанофабрика”; она появится, когда на ее продукцию сформируется спрос в машиностроении и других отраслях; чтобы подтолкнуть спрос, нужны длинные деньги. А этот главный вопрос решается бесхитростно: длинные деньги появятся, когда будет развернута денежная эмиссия на рефинансирование коммерческих банков “под спрос реального сектора”. “Коммерческие банки, после того как дадут кредит, идут в Центральный банк, — пояснил Глазьев. — Так были восстановлены послевоенная Европа, Япония и Китай”.

Надо отдать должное Путину. Он тут же привел контраргументы из гораздо более близкой истории, напомнив, что супердешевые деньги в США проложили дорогу мировому кризису, да и соседка России, Белоруссия, шла “по этой схеме”, а куда она пришла, известно.

Что же получается? Академики, вместо того чтобы, как ждал Путин, “заглянуть за горизонт”, не предложили ничего, кроме абстрактной эмиссионной схемы, оторванной от закономерностей развития российской инфляции, деформирующей сам процесс регулирования и научившейся держать темп и при подъемах, и при спадах экономики. Для инфляции “кредиты под потребности” — лишь допинг. А главную сферу российской экономики — ТЭК — ждут меры, которые замочат, в смысле сделают еще более сырым, экспорт.

Общее в этих предложениях состоит в том, что они вызывают стойкое ощущение: люди, их выдвигающие, зря прожили и 1990-е и нулевые годы. Что не помешало им преуспеть.

Николай ВАРДУЛЬ