Принуждение к регулированию

Глава Белого дома отметил, что ведущие страны достигли значительного прогресса, однако борьба с кризисом еще не подошла к концу. Обама напомнил, что еще необходимо сделать многое. В том числе — усилить регулирование финансовых рынков и гарантировать, что ситуация 2008 г. не повторится.

Председатель Федеральной резервной системы (ФРС) США Бен Бернанке в обращении к конгрессу также заявил, что законодательное собрание страны должно учредить совет регуляторов правительства США, чтобы контролировать крупные влиятельные компании.

Бен Бернанке также выразил поддержку следующим инициативам президента США: поручить регуляторным органам страны контролировать небанковские кредитно-финансовые институты, предоставить правительству право поэтапно ликвидировать любые институты, “внезапное исчезновение которых приведет к существенным рискам для экономики в целом”, привести в исполнение жесткие законы, направленные на защиту потребителей, регулировать любую финансовую активность, которая важна для экономики США в целом.

Президент США возлагал большие надежды в решении проблемы регулирования на саммит G20, который состоялся 24—25 сентября в Питтсбурге. Но самого главного — выяснения причин мирового кризиса — на саммите так и не произошло. Но все же позитивный результат был достигнут. На саммите было объявлено, что преемником G8 становится G20: “Мы обозначили формат “Группы двадцати” в качестве главного форума для осуществления нашего международного экономического сотрудничества. Мы создали Совет по финансовой стабильности, включив в него крупнейшие страны с формирующейся рыночной экономикой, и приветствуем его усилия по координации и мониторингу прогресса в сфере укрепления финансового регулирования”.

“Большая двадцатка” (G20) возникла десять лет назад на уровне министров финансов под выполнение конкретной задачи — разбора проблем и завалов, возникших после волны кризисов 1997 — 1999 гг. Очевидно, что найти согласие среди двадцати стран будет много сложнее, чем среди стран “большой восьмерки”. Потому совсем не обязательно, что G20 сможет легко выполнить те функции, с которыми уже не справлялась G8.

Представители властных структур западных стран упорно уклоняются от обсуждения щепетильного вопроса о причинах кризиса, поскольку в случае, если такие причины будут обнародованы, будут названы те политики и страны, которые несут за это не только моральную ответственность. Пока же вина перекладывается на рядовых потребителей, которые, дескать, не преодолели искушения пожить не по средствам. А сами искусители и получатели прибыли остаются как бы в стороне от критики.

Все же любопытно (коль речь зашла не о контроле, а о регулировании финансов), что именно, как и кем будет регулироваться на финансовых рынках. И что это будет за система, при которой рынки будут регулироваться? Возможно, это будет некий мировой финансовый социализм? По меньшей мере — это будет уже мировой надгосударственный капитализм. Но уж никак не либеральный капитализм, когда все по идее должна регулировать невидимая рука рынка.

Впрочем, вполне можно допустить, что Обама подразумевает под регулированием монополистическое, протекционистское регулирование рынка, которое на самом деле уже давно осуществляется США. В таком случае речь идет только об усилении, расширении и переводе как бы на другой уровень практики принуждения к регулированию.

Регулирование — это всегда некая система запретов и ограничений, которые никто добровольно выполнять не станет. Необходимо будет принуждать (якобы по-новому свободный) рынок к регулированию. А ведь регулировать всегда можно в чью-то пользу. Если говорить о странах. Но ведь есть еще и такой субъект рынка, как ТНК, транснациональные корпорации. Можно регулировать также в их пользу. Кроме того, в самой Америке аналитики фиксируют наличие как бы двух управляющих финансовых центров: собственно американского и мирового финансового центра. Эти центры в чем-то совпадают (даже на уровне персон), но во многом и конкурируют. Притом очень жестко. В этом смысле заявление Обамы можно расценивать и как признак усиления конкуренции двух этих центров. Конкуренции двух мировоззренческих позиций в самой Америке.

Проявлением такой конкуренции двух центров можно рассматривать и предложение администрации Обамы реформировать G7 в G4, по сути исключающее из этого как бы нового мирового регулятора Россию. Да и Великобританию тоже (поскольку эта страна не входит в зону евро).

В “финансовую четверку”, которая уже названа “элитным мировым финансовым клубом”, предлагается включить США, Китай, Японию и страны Европейского Союза (ЕС), входящие в зону евро, которая будет представлена страной-председателем, сообщает лондонский еженедельник Mail on Sunday.

Задача предлагаемой Вашингтоном новой международной неформальной структуры — координировать действия ведущих финансовых держав в области монетарной и валютной политики. США ведут сейчас конфиденциальные консультации в целях реализации данного проекта. Великобритания уже высказалась против инициативы США.

Страны G20 якобы согласовали “жесткие и точные графики” проведения реформ системы регулирования мирового финансового сектора, чтобы “положить конец практике, которая приводит к тому, что финансисты берут на себя чрезмерные риски, и на то, чтобы улучшить рынок производных инструментов во внебиржевом обороте”.

Кроме того, лидеры G20 выступили за изменение системы субсидий нуждающимся государствам на приобретение природного топлива. Исключение составят лишь самые бедные страны. Относительно же “целевой помощи беднейшим государствам” отмечается, что она ведет к “расточительному потреблению, снижению нашей (G20) энергобезопасности”. А также “мешает инвестициям в чистую энергетику и подрывает усилия по борьбе с угрозой изменения климата”. Еще G20 объявила о намерении добиваться перевода мировой экономики на бескризисную модель развития. Но поскольку бескризисного капитализма история не ведает, то интересно было бы узнать, какая же это будет система?

Если же говорить об интересах Европы или Китая (а не учитывать интересы Китая уже невозможно — ведь это вторая экономика мира), то каждый из этих субъектов будет стремиться к получению максимальной пользы от такого регулирования. Поскольку ссылаться на невидимую руку рынка (которая, дескать, сама регулирует в пользу самых умных и правильных) уже не приходится. В любом случае мы фиксируем принципиальный отход от идеи свободного рынка. Но мы пока не можем сказать, в какую сторону предполагается отходить под натиском продолжающегося кризиса.

И это (по нашему скромному мнению) главный вывод: несмотря на все бодрые, оптимистические заявления, мировой кризис продолжается, и под его воздействием необходимо будет перестраивать мировой порядок. Мы будем вынуждены строить некие дамбы, плотины на пути разрушительной метафизической волны кризиса беспрепятственно перемещающейся по всему миру якобы окончательно победившего либерального капитализма. Тем самым мы вынуждены будем (имеются в виду все и американцы — в первую очередь) отказаться от идеологии общества потребления и готовиться к весьма тяжелым испытаниям. Будем вынуждены перестраивать экономику, если не на военные рельсы (свят, свят), то на рельсы, очень похожие на социалистические. В любом случае роль государства в экономике будет неуклонно возрастать.
Подтверждением тому служит и одобренный 8 ноября конгрессом США (пусть и с минимальным преимуществом) законопроект о реформировании системы здравоохранения. С чем Обаму можно, конечно же, поздравить. Теперь слово за сенатом. Противники реформы, ставшей центральным пунктом избирательной кампании Обамы, считают, что она таки продвигает Америку к социализму. И ограничивает свободу американцев. В том числе и свободу от обязательной медицинской страховки.

Впрочем, тот “социализм благоденствия”, который возник в рамках ведущих стран западного мира именно под влиянием СССР, практически уже разрушен. Нет внешнего влияния СССР — нет и условий сохранения “социализма благоденствия” на Западе. Да и нет в этом теперь никакой необходимости. Потому тот социализм (или как это будет потом называться?), который придет ему на смену, будет иметь совсем иное лицо. Строгое. Ведь тот средний класс, чьим существованием так гордился Запад, очевидно, в новых условиях становится для него просто непосильной обузой.
Тектонические сдвиги в мировой экономике, вызвавшие смещение на восток вслед за технологическим мировым центром и финансового центра, вызывают угрозу потери США контрольного пакета в мировых финансовых институциях. Именно эта угроза вынуждает американцев пожертвовать некоторой частью своих полномочий, но при обязательном условии сохранения контрольного пакета в МФВ, МБ и пр. Такое перераспределение предполагается произвести путем придания неких управляющих функций группе G20.

Первые осознанные практические шаги на пути к мировому правительству (и к мировому регулированию) были сделаны на саммите в Питтсбурге, где лидеры G20 объявили, что группа превращается в регулярно действующий главный форум по вопросам международного экономического сотрудничества. Следующие саммиты по договоренности пройдут в июне следующего года в Канаде и в ноябре — в Южной Корее. “Мы рассчитываем проводить встречи ежегодно”, — отмечается в резолюции саммита.

Однако новая инициатива США по созданию группы G4 существенно меняет архитектуру будущего мирового правительства, когда в нем появляется как бы верхняя палата, которая, вероятно, возьмет на себя главные функции регулирования и значительно ослабит влияние G20.
Что касается темы мирового кризиса, то, судя по финансовым показателям, темпы спада экономики действительно замедлились. Нужно только понять, за счет чего они замедлились. Совокупный потребительский спрос (если судить о данных за июль в США) продолжает сокращаться. Если же под выходом из кризиса подразумевается достижение докризисных экономических показателей, то вообще непонятно, когда такое будет возможно. И будет ли возможно вообще.

Но прежде чем говорить о выходе из кризиса, нужно все-таки ответить на самый животрепещущий вопрос о природе кризиса: устранена ли его причина? Ведь если кризис все-таки произошел, то какая-то причина все же имелась? И прежде чем предпринимать какие-либо меры по преодолению кризиса, необходимо понять, в чем, собственно, состояла эта причина. А если причина не устранена, то какие имеются основания для того, чтобы утверждать, что мы из кризиса выходим? Или уже вышли? Темпы падения отдельных показателей замедлились — и это хорошо. Но за счет чего произошло это замедление? Были ли ликвидированы так называемые токсичные кредиты? Нет. Они были превращены в государственные облигации и проданы. Теперь они будут предъявлены к оплате.

Что нам известно о мерах, которые принимают США для замедления ослабления доллара? Печатают все новые необеспеченные бумажки? Федеральная резервная система (ФРС) уже напечатала около 2 триллионов. Ввиду возникшего в этой связи грандиозного скандала конгресс США потребовал провести аудит ФРС США. Некоторые документы должны были быть предоставлены конгрессу до 1 октября. Однако не слышно, чтобы конгресс добился от ФРС предоставления этих документов.

Чтобы сохранить за долларом роль резервной валюты, США необходимо поступать наоборот: стараться не допускать инфляции и уменьшить бюджетный дефицит. Ведь именно этого ожидают от США остальные страны G20 — якобы нового мирового правительства.

На фоне утверждения этого нового “мирового правительства” происходит весьма неприятное для США (да и для Запада вообще) неуклонное оттеснение на второй план таких организаций, как МВФ, ВТО и пр., которые являлись до настоящего момента главными глобальными инструментами господства США в старой докризисной мировой модели якобы победившего либерального капитализма. Возможно, что именно для предотвращения такого ослабления глобальных финансовых инструментов (где владельцем контрольного пакета являются США) и предлагается создать финансовую группу G4.

США некоторое время тому назад все-таки стали сокращать объемы поддержки банковской системы. Что за этим последует, пока не очень понятно. Но вполне может случиться точно такой же обвал, как и год назад. Но если поддержка банковского сектора снова возобновится, тогда и обвал будет не то чтобы совсем отменен, но будет перенесен на какое-то более позднее время.

Некоторые страны (в том числе Китай и Россия) выступают за создание альтернативной резервной валюты и возлагают вину за нынешний мировой кризис на США. Они считают, что растущий американский долг делает глобальную монетарную систему все более уязвимой. И движение к созданию региональных валютных зон становится реальностью. Китай впервые эмитировал облигации, предназначенные для иностранных инвесторов, в юанях. Хотя он больше всех заинтересован в стабильности доллара и (якобы) заниженном курсе юаня для успешного экспорта своих товаров в США.

Недолгое время однополярного мира не стало эпохой расцвета Соединенных Штатов. Вместо этого последовало очевидное ускорение упадка и как бы наметился закат эпохи торговцев. На смену ей следуют по старой терминологии: либо эпоха воинов, либо эпоха жрецов. Пока еще непонятно. Зато понятно другое: невозможно дальше безнаказанно печатать пустые бумажки и давать их всему миру в рост (через свои МВФ, МБ и пр.) как настоящие деньги, поскольку начались процессы, которые в ростовщическую логику никак не вписываются. Они там просто не предусмотрены. Невозможно бесконечно долго продолжать процесс превращения виртуальных денег в реальные ценности. Эта средневековая алхимия в очередной раз терпит крах. Хотя алхимики все никак не переводятся.

Какое-то время это могло продолжаться. Оно и продолжалось. Но затем возникли сложности неэкономического порядка, которые невозможно устранить посредством экономических и финансовых инструментов. Периодически в истории такое происходит: мир попадает в неразрешимую, тупиковую ситуацию, когда сложившаяся, казалось бы, несокрушимая система исчерпывает внутренние возможности не только для своего роста, но и самого существования. Глобальный экономический кризис — это только внешнее выражение более глубокого процесса распада европейской системы как таковой. Разрушена система ограничений, запретов, которая лежит в основе всякой культуры как способа жизнедеятельности. Разрушается уклад индустриального общества, основой и целью существования которого был средний класс. В постиндустриальном (или информационном) обществе средний класс становится как бы лишним.
Если же говорить об Украине (и о том, как мы участвуем в мировом процессе), то мы последовательно тратим (или уже истратили?) резервный фонд и упорно наращиваем долги. И ожидаем, что Запад выйдет каким-то чудесным образом из рецессии, и снова вернутся добрые старые времена. Тогда и мы за ним потянемся. Но все-таки интересно, что же изменилось на самом деле с начала кризиса? Само рассосалось? Это вряд ли, как говорил рядовой Сухов.

Украина много месяцев обходится без многих ведущих министров, в том числе и без министра финансов. Уже прозвучало предложение ввести вместо должности министра финансов должность министра долга. Это как бы министр финансов наоборот. Поскольку долги растут, а финансы тают. Доходы правительства продолжают сокращаться. В общий фонд бюджета в сентябре поступило всего 8,8 млрд. грн. — это самый низкий показатель за два года. При этом доходы госказны в сравнении с сентябрем 2008 г. упали на 40%. Учитывая 20%-ное сокращение поступлений с начала года, эксперты уверены в невозможности выполнения плана по привлечению в бюджет в IV квартале 73,3 млрд. грн. — Кабмин недополучит до 34 млрд. грн. (Ъ). И тогда главным источником нашего существования становятся именно бесконечные заимствования. И управление долгами становится более важным занятием, чем управление поступлением финансов в бюджет.

На Украине на фоне небывалого мирового кризиса все поглощены не выходом из кризиса, не размышлениями о том, чем отдавать долги будем, а предстоящими президентскими выборами, как бы способными решить все проблемы, стоящие перед страной. Однако никакие самые демократичные выборы не могут стать выходом, поскольку, с одной стороны, ни один из кандидатов в президенты не предлагает никаких мер по преодолению последствий мирового кризиса в новых условиях. А с другой стороны, ни один кандидат в президенты не понимает факта необратимости изменений, произошедших в мире в результате разрушения мировой финансовой системы. Все решения украинских проблем предлагаются кандидатами по состоянию “на вчера”.
Хуже того, на Украине нет политиков в первом эшелоне в общепринятом понятии этого слова. У нас политикой занимаются исключительно бизнесмены и бухгалтеры, которые рассматривают политику как продолжение бизнеса иными средствами. По аналогии с тем, как настоящие политики рассматривают войну как продолжение политики иными средствами.

Бизнесмены смотрят на политику исключительно сквозь призму бизнеса. Потому в большинстве своем они не в состоянии осознать (а тем более сформулировать) те задачи, которые стоят перед страной, и те риски, которые над ней нависают. А других “небизнесовых” инструментов они не знают. Они им непонятны, а потому неинтересны. Для овладения этими инструментами необходим иной тип мышления, иной кругозор, иной уровень культуры. Это относится не только к украинским политикам, но и к политикам других стран, где политика также рассматривается прежде всего как бизнес.

Однако политика как бизнес возможна только на отдельных линейных участках истории, периодически прерываемых кризисами. А главная особенность экономического или финансового кризиса состоит именно в том, что его невозможно преодолеть собственно экономическими или финансовыми инструментами. Как невозможно подобно Мюнхгаузену вытащить самого себя из болота за волосы. Здесь необходимы политический уровень и иные, политические, инструменты. Точно так же, как преодоление тупика в политике невозможно собственно политическими инструментами: демократическими выборами и пр. Исчерпание же внутренних возможностей системы означает конец линейного участка истории и вход в точку бифуркации, в которой выполнение главной функции системы алхимии — превращения виртуальных денег в реальные ценности — станет невозможным. И потому финансовые алхимики будут оттягивать наступление этого печального для себя момента разоблачения до последнего.

Александр ЛЕОНТЬЕВ