“Не флора снилась и не фауна, а спора жаркого арена:
дебил, опровергая дауна, цитировал олигофрена”.
И.Губерман
Во-первых, это банальная сезонность. Осень, туман, ожидание платежек за коммунальные услуги. Хотя население Украины так долго живет в состоянии хронического невроза, что можно уверенно говорить о нем как о части национального характера. Но пасмурная погода вносит свой неповторимый колорит в вечное ожидание конца света. В итоге электорат все бодрее мыслит кладбищенскими категориями, вне зависимости от паспортных данных. И, похоже, этим немало гордится, искренне считая себя последними хранителями музейных политических ценностей.
Во-вторых, информационный хаос, порождаемый нынешней властью, носит все более системный характер. Здесь напрашивается конспирологическая версия об “управляемом хаосе”, где (даже по поверхностным наблюдениям) конспирологии становится все меньше.
В этом информационном дурдоме можно выделить несколько отдельных палат.
Палата №1. Как любитель и знаток научной фантастики, предлагаю использовать для иллюстрации поведения новоназначенных государственных деятелей термин “попаданцы”.
В упомянутом жанре это означает неплохих и чем-то даже симпатичных людей, помимо их желания оказавшихся в ином историческом времени, в иной эпохе. Поэтому все существовавшие прежде навыки и истории социального успеха “попаданцев” мгновенно обнуляются. Талант в своей среде оказывается ничтожеством в новой, никто никого не понимает, все всех подозревают в бреде, колдовстве и порче, боятся сглаза и богопротивных речей.
Палата №2. Если не рассматривать всерьез тезис о “либертарианстве” нынешней власти (при либертарианстве она должна была бы мгновенно самоустраниться от такой системы власти), ее подчеркнутая неидеологичность (которая как бы должна была оттенять профессионализм и прагматизм новых управленцев) вносит свою лепту в общий драматизм.
Люди привыкли делиться по идеологическим признакам, особенно если сами в этом ничего не смыслят. Они хотят страдать за идеи, которых не разделяют. Выискивать в предателях позитивное, а в подонках — человечное.
Квазиидеологии в исполнении украинских политических жуликов не одно десятилетие успешно выполняли функцию клапана по выпусканию пара общественного недовольства. Таким образом сами жулики оставались в благородной тени патриотизма, а народ тем временем ретиво драл друг другу чубы. Теперь тень вроде как исчезла, и в политический полдень всем стало очень неуютно. Потому что драчуны остались со своими духовными ценностями, а жулье — с очень даже материальными.
Попытки предложить в качестве новой квазиидеологии борьбу с коррупцией выглядят одинаково чудовищно и у прежних, и у нынешних. Только у нас могли додуматься до того, чтобы вопиющие системные недостатки превратить в предмет государственной пропаганды. Язву, разъедающую государство, превратить в то, чем государство собирается хвалиться перед всем миром как своим достижением.
К этому же разряду относится и не менее опошленное слово “реформы”. Никаких реформ, как уже очевидно, нет и не предвидится. Их технически невозможно сделать, как невозможно изменить качество водопроводной воды, поменяв лишь старые краники на новые.
То, что мы наблюдаем, — это действительно масштабная реорганизация государственного аппарата, но в основном в пользу различных лоббистских групп новой власти. Причем сама польза, судя по всему, понимается настолько узко, что олигархи и их ближайшее окружение, поняв, что суть схем реорганизация не затрагивает, спокойно сдадут правоохранительным органам низшее звено мздоимцев. И пару совсем обнаглевших ворюг из среднего звена. В качестве таких себе пиар-откупных. Народу понравится.
Новоназначенные чиновники комментируют собственные назначения и первые действия настолько невпопад, вне контекста происходящего в стране, что в этом прослеживается система вышеупомянутого “организованного хаоса”.
Разумеется, ситуацию изрядно подогревает злопамятная украинская пресса, от услуг которой некогда дерзко отказались, но никто же не обещал, что ответки не будет? Свою роль играют и весьма эффективные пиарщики оппозиции, и управляемые ими “полезные идиоты”. В итоге медиаконтент все больше напоминает визг крыс на помойке.
Тем блогерам, кто в этом месте успел обидеться, напомню, что крысы — чрезвычайно умные и находчивые существа. Что до содержания дискуссий, то содержательная часть отсутствует. Зато с избытком — взаимная зависть, ревность, желчь и мелочность.
Палата №3. Любые попытки очеловечить коммуникацию, снизить ее “до уровня плинтуса”, чтобы расширить коммуникационное пространство (как и невежественные попытки копировать западных популистов), разбиваются о тот банальный факт, что богатые могут себе позволить чудить как угодно, а бедные — нет, не могут вообще никак. Им не только денег не дадут, но еще и уши надерут.
А сознательное понижение статусной коммуникации, даже в качестве шагов навстречу, всегда воспринималось нашими согражданами как слабость, лузерство и заискивание перед более сильным. Все либерально-демократические самоучители вежливого поведения в этом контексте следует рассматривать как инструкции по политическому самоубийству.
Возвращаясь к перечню базовых особенностей нынешнего апокалиптического нарратива, обращу внимание читателей на то, что, вопреки демонстративной неидеологичности и подчеркнутой меркантильности, нынешняя власть ведет себя вполне социалистически.
Как же так? А вот так.
Популизм по определению имеет социалистическую природу. С этим трендом нынешних трудно поспорить, электоральный эффект налицо. Но социализм — не в смысле политэкономического учения, а в смысле обещаний. Заверения в безоговорочной любви к народным массам и декларируемое намерение отдать им всего побольше, немедленно и при минимуме затрат — как раз и есть тот самый социализм.
Предыдущие власти более или менее эффективно приправляли этот социализм патриотической риторикой, неплохо кормившей придворных дармоедов. Нынешние вполне разумно решили на этом прожорливом сегменте сэкономить. Что из этого получилось?
Примерно то, что случается, если у вас во время нахождения за рулем автомобиля по какой-то причине спускает переднее колесо. Дальнейшее развитие сюжета зависит от скорости движения, погоды, ширины колесной базы и прочих параметров устойчивости машины, а также от опыта и хладнокровия водителя. Но в любом случае машину ведет или бросает в сторону спущенного колеса.
Украинское общество (по вполне понятным историческим причинам) с обретением независимости и так все время косилось вправо, колеблясь между куркульством и повстанчеством. Но опытные комсомольские и партийные вожаки умело подбрасывали ему либо музейные артефакты, либо суррогатные новоделы. И карманный национализм успешно отыгрывал роль либо политического пугала, либо предохранительного клапана, в зависимости от ситуации, не давая развиваться национализму стихийному.
В итоге этот суррогатный национализм исчерпал себя как эффективный инструмент партийной и электоральной манипуляции, чего вовсе нельзя сказать о правой идеологии как таковой. Скорее наоборот.
Здесь не лишним будет напомнить, что национализм наш, как идеология прежде негосударственной нации, был в подавляющем большинстве своем социалистичен. Если смотреть не на фольклорную риторику, а на социально-экономические обещания. Правоконсервативные проекты (Скоропадский) хотя и были более обоснованы с точки зрения государственного строительства, но резко сужали сферу народной поддержки. В итоге проиграли и те, и другие, по разным причинам. Но в качестве базовой модели к нам дошла лишь крайне вульгаризированная версия национального популизма, не имеющая ничего общего ни с историей, ни с современностью, удобная для критики, как боксерская груша для битья.
Ну хорошо, как-то бочком, неуклюже отказались, что взамен? Нынешняя попытка деполитизации масс в нашем исполнении — фатальна.
Единственная относительно удачная попытка такого рода была когда-то в Чили. Эта идеология называлась “гремиализм”. Деполитизированным массам предлагалось уйти из любого рода партийной активности и переключиться на добровольные экономические отношения друг с другом (”гремиализм” примерно можно перевести как “профсоюзничество”). То есть предлагалось опираться на местное самоуправление в самом широком смысле слова. Если переводить на нашу терминологию, создавались все условия для различных волонтерских движений, наблюдательных советов, негосударственных организаций, обладающих высокой правосубъектностью.
Чилийское МВД обещало препятствовать коррупции и терроризму. Потому что кубинцы в 1970-х в Чили вели примерно такую же подрывную деятельность, как русские у нас сейчас.
Но вся эта эффективная система, просуществовавшая более 10 лет после военного переворота, опиралась на одну особенность — все без исключения политические партии были запрещены (до 1983 г.). Вообще все. Властно-экспертно-политические функции перешли к союзу гражданских профессионалов, экспертов и военных, осуществлявших общий надзор за порядком. А большой политикой занимались закрытые экспертные клубы.
Но реформы в условиях полной департизации и деполитизации состоялись ценой многих жертв и при полной поддержке чилийской армии. Новая конституция 1980 г. впервые предоставила “униформадос” право голоса. Военные были защищены специальными законами, им была предоставлена масса льгот и привилегий. В 1981 г. декретом-законом №3627 было установлено, что тот, кто попытается покуситься на жизнь военных, будет осужден по кодексу военной юстиции в военное время. Это означало смертную казнь.
В других странах, где принимались полумеры, это не сработало. Например, аргентинская попытка соединить самоуправление, единоначалие и социализм в лице Хуана Перона и его идеологии “перонизма” в итоге все равно привела к военному перевороту и периоду 18-летней диктатуры. Потому что нельзя одновременно неограниченно развивать гражданские права и права президента.
Я привожу латиноамериканские примеры потому, что украинская ментальность с ее эмоциональностью, вспыльчивостью, поэтичностью, преобладанием требований справедливости вопреки законности в гораздо большей степени похожа на латиноамериканскую, чем европейскую.
Невыполненные завышенные ожидания делают страну хронически неустойчивой, а резкое выбивание старых идеологически подпорок рушит всю конструкцию.
У украинского правого поворота есть два варианта — радикальный и консервативный.
Радикальный не будет иметь ничего общего с карманным национализмом, его основой могут стать мотивированные за последние шесть лет люди, проживающие в провинции, не видящие никаких перспектив для себя и для страны, чувствующие, что их оскорбили и унизили. Формальный повод для этого не столь важен.
Это вовсе не обязательно должен быть какой-то кинематографически эффектный мятеж, возможно гражданское неповиновение или массовый страйк, этим обязательно воспользуются оппозиционеры всех мастей. От того, как сложатся между ними отношения, перехватят ли профессиональные манипуляторы инициативу, как во время Майдана-2014, или нет, зависит дальнейшее развитие событий.
Консервативный правый поворот предполагает некое подобие “дворцового переворота”, для чего есть усиливающиеся предпосылки как в Верховной Раде, так и в самом офисе президента. Дело не в наличии каких-то специальных заговорщиков, как хотелось бы журналистам-конспирологам, а в усиливающемся встречном давлении нескольких противоборствующих политических групп. При достижении критического состояния в итоге может получиться то, что во время ледостава называется “торосами”. Но чтобы торосы не снесли опоры мостов при ледоходе, иногда их взрывают.
Почему “правый поворот”, если, как говорилось выше, массовое народное движение по определению социалистично?
Потому что не бывает никаких больших массовых движений без спонсоров, это все выдумки популистов и подстрекателей. Ведь кроме основных олигархических групп, которым по большому счету наплевать на то, что будет происходить в стране, в Украине есть достаточно богатых людей, чей бизнес и его перспективы связаны именно с этой страной. И есть бизнес, который не унесешь в смартфоне из одной страны в другую.
Эти люди — собственники, капиталисты, и они будут финансировать защиту своих капиталов от социалистической олигархии, если та вздумает продолжать в том же духе. Собственно, это и есть правое социальное движение, согласно экономической системе ценностей. Оно может быть консервативно, если скорость движения на зеленую стрелку будет умеренной, или радикально, если будут основания торопиться.
Это точно не будет происходить по указке соцсетей или прессы, но глашатаи оттуда, несомненно, будут наняты на новые контракты.
Учитывая масштаб теневой экономики и нищенское состояние экономики, стране в целом никакие политические потрясения вреда причинить не смогут, — падать особо некуда. Но некоторых стейкхолдеров сгоряча вполне могут сдвинуть ниже нулевой отметки, в смысле — прикопать.
Хотя если быть последовательными либертарианцами (а между либертарианцами существуют споры относительно того, является ли государство вообще легитимным), можно в критический момент, например, продвинуть легалайз, отойти в сторонку и остаться в украинской истории отличными веселыми ребятами, которых будут вспоминать с добродушным хохотом.
