“Послевкусие” российских выборов

Завершение российских выборов дало основания для различных выводов — о России, о власти, об оппозиции, о состоянии общества. Одним из этих выводов стало возникновение в поле зрения общества того, что журналисты впоследствии назвали “феноменом Прохорова”, а мы расширили — “феноменом Прохоровых”.

Миллиардер Михаил Прохоров, несмотря на традиционно настороженное (а часто даже враждебное) отношение к столь состоятельным гражданам, довольно внушительно заявил о себе, придя к финишу народного волеизъявления третьим. А его сестра, филолог Ирина Прохорова, покорила российскую либеральную публику — своей эрудированностью, обстоятельностью и умением вести аргументированную дискуссию с непростыми оппонентами — самыми ярыми доверенными лицами Владимира Путина вроде Никиты Михалкова. Не только в смысле ее слов о необходимости просвещения общества, а прежде всего, наверное, в тоне и стиле общения Ирины Прохоровой многие усмотрели долгожданную альтернативу нынешнему российскому политическому дискурсу. В том числе и мы. На этой неделе “День” пробовал исследовать феномен Прохоровых (№ 45 от 15 марта 2012 г.). И потому мы с интересом отнеслись к инициативе Института мировой политики провести видеоконференцию “Выборы-2012: последствия для России и региона” с участием киевских и московских экспертов, в частности Ирины Прохоровой. Ниже предлагаем нашим читателям наиболее интересные моменты дискуссии.

“Трусливого авторитаризма уже не будет, сейчас формируется система с другими последствиями”

Алена ГЕТЬМАНЧУК: — Итак, российские выборы-2012 позади. Как вы их оцениваете, каковы последствия для самой России?

Николай ПЕТРОВ: — Есть три основных фактора, которые позволяют считать, что выборы были недостаточно легитимными. Первый — это третий срок господина Путина и нарушение Конституции, второй — недопуск оппозиционных кандидатов к выборам, третий же — ход самой избирательной кампании, где Путин за счет использования служебного положения доминировал во всех СМИ. Само голосование на выборах, которое ряд экспертов называет одним из самых честных в России за последние годы, также вызывает ряд вопросов. Есть факты, которые начинают всплывать только сейчас. Пока мы можем говорить о возможных массовых фальсификациях. Например, в день выборов — 4 марта число избирателей по сравнению с 1 января 2012 года выросло на 1 млн 250 тыс. человек. Это колоссальной рост. Путин победил, но послевкусие остается, и вряд ли об этом быстро забудут. В отличие от Украины, в России еще ни разу власть не менялась в результате выборов. В России действует схема: сначала политические элиты делают свой выбор, а затем этот выбор легитимизируется на общенародном голосовании. Это имеет серьезное значение для политической системы, поскольку таким образом определяется неспособность власти предпринимать жесткие шаги, требующие уверенности в том, что она легитимна.

Ирина ПРОХОРОВА: — Назвать эти выборы легитимными сложно. Сейчас штаб Михаила Прохорова собирает огромное количество документальных подтверждений того, как фальсифицировались эти выборы. Например, в Санкт-Петербурге были гоголевские “мертвые души”. Даже если можно было бы представить идеальную картину — собрать реальные голоса и, скажем, победил бы Путин, я все равно назвала бы это условно легитимной победой. Я часто повторяю шутку Михаила Жванецкого: “Если у вас в комнате одно окно, какой у него рейтинг?”. Информация о других претендентах блокировалась, было неравное распределение эфирного времени кандидатов, следовательно, мы не смогли вполне донести свою программу людям, тем более в регионах.

Но я бы хотела сказать и о позитивных впечатлениях от выборов. Нынешняя политическая активность людей говорит о том, что российское общество никогда не впадало в спячку. Даже в последние 12 лет шел мощный внутренний процесс эволюции гражданского общества, создалось много общественных движений, которые боролись с произволом на местах. Эффективно работали правозащитные организации. Все сегодняшние выступления — это лишь верхушка айсберга. Процесс уже не остановить. Основной вопрос, который задавали люди на всех митингах: что делать дальше? Ведь речь идет не о том, чтобы просто митинговать, а как реально работать. Будущее страны зависит не от перестановки в самой власти, а от того, каким образом общество собирается самоорганизовываться, создавать институции. Мне очень хочется верить, что, опираясь на такие институции, мы сможем реально что-то изменить в стране. Если же будет и дальше продолжаться чехарда, вряд ли что-нибудь изменится. Любая власть желает оставаться тоталитарной, и она будет оставаться таковой, пока общество буде молчать. Я думаю, сегодня мы вступаем в новый этап даже не противостояния, а диалога власти и общества.

Алексей МАЛАШЕНКО: — Во-первых, Путин — не национальный лидер. Если бы он пошел на второй тур и одержал победу, она выглядела бы намного престижнее. Сегодня не будет того, что было раньше, хотя бы по той простой причине, что Путину уже не будет так комфортно жить. Этого трусливого авторитаризма уже не будет, сейчас формируется система с другими последствиями. Во-вторых, что буде с постсоветским пространством? Сейчас все вокруг России задумались, а с кем, собственно, мы будем иметь дело?

“Сегодня в России лозунги тех, кто выходит на улицы, повторяют лозунги правозащитников 1960-х гг.”

Ирина БЕРЕЖНАЯ: — Хотелось бы задать сразу несколько вопросов. Не считаете ли вы, что протесты, которые прошли в Москве и других регионах России, сыграли не столько против Путина, сколько за него, поскольку позволили ему мобилизовать свой электорат?

Как вы думаете, кто на сегодняшний день является мозговым центром Владимира Путина? Насколько этот центр формирует внутреннюю и внешнюю политику России?

Россия оказывает колоссальное влияние на Украину, но и наша страна имеет огромный потенциал влияния на Россию. Насколько оранжевая революция оказала влияние на Россию? Изучили ли в России уроки поражения оранжевой революции в Украине?

Насколько идеи Евразийского союза популярны в российском обществе или это всего лишь возможность не модернизировать страну? Возможно ли эффективное развитие союза без Украины?

И. П.: — Я не знаю, кто является мозговым центром господина Путина и есть ли такой вообще. Что касается путинского электората. Дело в том, что мы мало знаем историю протестного движения за последние полгода. Мы что-то слышали о московских и питерских выступлениях, а, например, то, что в начале ноября в Красноярске состоялась очень большая протестная акция (10 — 15 тыс. человек), где люди выступили против строительства предприятия, которое будет отравлять атмосферу, мы не знаем. Они не выступали с политическими лозунгами, это был протест экологического характера. Значительное внутреннее недовольство пока просто никак не оформлено в обществе. Думаю, это не путинский электорат мобилизовался, был мобилизован путинский админресурс. Всем губернаторам был дан приказ — как хотите, но обеспечьте нужный процент.

Оранжевой революцией нас пугают уже последние полгода, особенно перед последними выборами. В России несколько иначе построены протесты. Никто не хочет революций, потому что есть трагические опыты истории, следовательно, преобладает мнение, что нужно двигаться эволюционным путем. Но это не значит, что опыт Украины отвергается мыслящими людьми. Он освоен в том плане, что если власть вовремя не принимает нужные решения, то происходят подобные революции. Любая революции свидетельствует о смерти политического организма. Сегодня в России лозунги тех, кто выходит на улицы, повторяют лозунги правозащитников 1960-х гг. У Украины и России разные революционные векторы развития, но протестное движение сходно в том, что люди требуют уважения достоинства, личной безопасности...

Евразийский союз — это дурная мифологема, кстати, о чем постоянно говорит Михалков, которая действительно заслоняет реальные проблемы в стране.

Н. П.: — В краткосрочной перспективе мобилизация электората, если не путинского, то конформистского имела бы позитивный смысл, но в долгосрочной перспективе это опасно: власть сама поощряет митинги как единственную форму политического диалога. Многие люди сталкиваются с методами, которые использует власть. Не секрет, что на этих митингах, помимо искренне вышедших на улицу, было много людей, которых заставляли. Кстати, Путин на последнем победном митинге не говорил о том, что я буду президентом всего народа, его выступление носило конфронтационный характер.

И. П.: — Риторика была такой, что мы чуть ли не отстояли Москву от фашистов. То есть чисто милитаристская риторика. Собственно, против кого тут воевали — против собственного народа?

А. М.: — Что касается мозгового центра. Он, может быть, и есть, но мозгов там точно нет.

“Сейчас наступает эпоха, когда вопреки властям начнут появляться лидеры”

Роман БЕЗСМЕРТНЫЙ: — Достижением оранжевой революции является то, что сейчас в этом зале сидят люди абсолютно разных идеологий. Еще одним успехом считается то, что Президентом в 2010-м избран Виктор Янукович. Каков будет результат его правления, покажет время. Но мой вопрос такой: видите ли вы альтернативу Путину (который сегодня является собирательным образом в России) не как человеку, а как явлению?

И. П.: — Если бы Путин не был назначен на свою должность, а был бы избран честным путем на выборах, тогда можно было бы говорить о собирательном образе. Ситуация намного сложнее. Пропаганда делает свое дело, поэтому из Путина и слепили то, что слепили. Что касается альтернативы. Если бы моему брату Михаилу Прохорову в ходе предвыборной кампании дали возможность представить свою программу, то он смог бы показать эту альтернативу. Я не исключаю, что сейчас наступает эпоха, когда вопреки властям начнут появляться лидеры, у которых будут разные взгляды на будущее России. Это точно будет альтернатива путинскому режиму. Такая ситуация вызревала последние двадцать лет. Я не думаю, что это будет происходить в узком кругу элиты, лидеры могут возникать из общественных организаций, то есть снизу. В России очень силен запрос на новые ценности, люди устали от советской, полутоталитарной системы координат. Они не хотят больше терпеть эту систему унижений. На мой взгляд, сегодня мы находимся в начале мощного процесса, который может изменить конфигурацию сил во власти.

А. М.: — Вряд ли у нас в ближайшее время появятся лидеры. С моей точки зрения, появится некий аналог среднего класса. Это тот локомотив, который действительно может чего-то добиться. Если нынешняя тенденция консолидации среднего класса сохранится, а к этому все идет, картина изменится. Из этого класса наверх выйдут люди, которых, возможно, мы станем считать альтернативой Путину.

Н. П.: — Времени у политической системы на серьезные изменения гораздо меньше, чем это может занять у среднего класса на консолидацию и формулирование своих интересов. Путинская система уже закончилась, она больше не может существовать в том виде, в каком существует сегодня. Есть два важных фактора, которые заставляют Путина измениться. От того, сможет ли он это сделать, зависят его шансы как лидера. Мы видим сегодня, что Путин — самый сильный политик в стране, но отнюдь не государь, каким был раньше. Пока он либо не осознал этого, либо не изменил свое поведение в соответствии с новой ролью, которую он должен играть в политической системе. Вся его избирательная кампания проходила под лозунгом отсутствия перемен, сохранения стабильности, и то относительное большинство, которое удалось набрать Путину, сейчас висит тяжелым бременем над ним, потому что новое правительство должно предпринять целый ряд болезненных, радикальных шагов, ломая то, благодаря чему Путин получил свой третий мандат.

А. М.: — Может, поэтому он заплакал на митинге?

Н. П.: — Может быть. Путин сам будет могильщиком системы, которую он построил.

“Во всем виноват хан Батый. Наследником этого Батыя является Путин”

Михаил ПОГРЕБИНСКИЙ: — У меня создается впечатление, что вы собрались изменить страну без Путина. Хотя трезвый анализ подсказывает, что, так как Путин уже президент, без него ничего поменять нельзя. Поэтому мне кажется, что всем вам нужно искать способ, чтобы выйти на диалог с ним. Я надеюсь, что протестные движения в России не утихнут, так как в противном случае власть точно менять ничего не будет. Но протестное движение должно быть организовано таким образом, чтобы с ним можно было разговаривать, чтобы вместе с Путиным изменить страну. Но мой вопрос состоит в другом. Для меня то, что происходит сейчас в сфере культуры в России, — проводится очень простая линия от Герцена к народовольцам, социал-демократам, русскому освободительному движению, которые в свое время сломали самодержавие и привели страну к семидесяти годам цивилизационного провала. Ирина Дмитриевна, вы как человек от культуры, не ощущаете ли крест русской интеллигенции, которая привела ко всему тому, что переживает сегодня Россия?

И. П.: — Вы только что озвучили советский подход, когда интеллигенцию обвиняли во всех грехах. Не надо переносить проблемы со здоровой головы на больную. Проблема русской революции вовсе не в Герцене, и то, что большевики узурпировали протестное движение, это их вина. Мне это напоминает ситуацию, когда обвинили журналистов: мол, они виноваты в том, что началась война в Чечне. Видите ли, они не то писали. Антиинтеллектуальная компания, которая периодически вспыхивает в нашей стране (кстати, сейчас тоже раскручивается), — это гнусное наследие тоталитарной системы. Никакого греха интеллигенции я не вижу, проблемы лежат в других плоскостях.

Диалог с Путиным. Без сомнения, с властью нужно вести диалог. Но часто этот диалог мы начинаем прежде, чем провели работу с обществом. Если и есть какая-то миссия русской интеллигенции (культурного сословия), то это работа с обществом — просветительство. Сегодня это не проводится. Мы совершенно не представляем, какие возможности роста есть у общества.

А. М.: — При чем тут интеллигенция, когда, как известно, во всем виноват хан Батый? Наследником это Батыя является Путин, поэтому есть много вопросов — как с ним работать? С другой стороны, полностью согласен с тем, что Кремль уже не может все контролировать. У нас есть гражданское общество, но мы его либо недооцениваем, либо не видим, либо не понимаем.

Павел ЖОВНИРЕНКО: — Как вы оцениваете эффективность международных наблюдателей на выборах в России? Какие выводы сделала команда Прохоровых из своей работы на этих выборах?

И. П.: — Меня глубоко поразило, как много молодежи проявило инициативу стать наблюдателями на выборах. Надо ценить само желание людей. Это говорит о том, что люди готовы к мощному гражданскому движению. Следует заметить, Кремль весьма охотно распространял байку, что Прохоров — их проект. Это абсолютно не так. Почему-то никто не думает о том, то Кремль уже не может все контролировать, поэтому он старается просто задушить в объятиях. Могу сказать, что сегодня есть большой запрос на создание демократической партии. Это можно судить по тем запросам, которые к нам поступают.

Мы в диалоге без конца апеллируем то к вашему президенту, то к нашему президенту, но мы, к сожалению, недооцениваем фактор культуры. Это не только рычаг экономического развития, но и ключ к прекрасным украинско-российским отношениям.

Иван КАПСАМУН