Политика революционного сюрприза

Некоторых из арабских диктаторов, которые удерживали власть на протяжении десятилетий, уже сместили, или они были вынуждены объявить о выходе на пенсию.

Но протестующие в Каире, Тунисе и Сане хотят гораздо большего. Они также стремятся к эффективному управлению, экономическим реформам для стимулирования роста, изгнанию коллаборационистов, демократическим правам, свободе религии (и, возможно, также от религии) — короче, комплексной социальной трансформации.

Действующие режимы усилили сопротивление. Незабываемая картина восседающих верхом на верблюдах и лошадях сторонников Мубарака, избивающих технически подкованных египетских протестующих, сигнализирует о том, что старый порядок не сдастся без боя.

Сами восстания застали опытных наблюдателей, даже арабских лидеров, врасплох. Если бы Соединенные Штаты знали, что их ждет впереди, государственный секретарь США Хиллари Клинтон не сказала бы, после того как начались демонстрации в Египте, что египетское правительство было “стабильным”. Арабские лидеры, которые сейчас осыпают свой ключевой электорат повышением заработной платы и субсидиями на продукты питания, сделали бы это раньше, таким образом не допуская, чтобы у народа возникало ощущение своей уязвимости.

Давние противники режима также были застигнуты врасплох. В течение нескольких дней после того как Египет вспыхнул, братья-мусульмане не знали, как реагировать, таким образом создавая впечатление оторванности от “арабской улицы”.

На протяжении десятилетий большинство арабов, как бы несчастны они ни были, не высказывались о своих политических проблемах, опасаясь преследований, если они публично выступят против своих руководителей. В приватных беседах с близкими друзьями каждый чувствовал, что недовольство было общим, тем не менее, никто не знал или не мог знать, до какой степени.

Еще труднее оценить, что необходимо, чтобы недовольные сказали “с нас хватит” и открыто начали бросать вызов своим режимам, непокорно и согласованно. Если бы достаточное количество арабов достигли этого порога в нужное время, то уже давно послушная арабская улица взорвалась бы в гневе, и каждая новая группа протестующих поощряла бы других присоединиться, давая людям других стран арабского мира мужество начать самостоятельные протесты.

Это отчетливо поняли укоренившиеся арабские диктаторы, которые следили за тем, чтобы их разведки и силы безопасности гасили пламя прежде, чем оно могло распространиться.

История запишет, что спичка, зажженная Буазизом 17 декабря 2010 года, стала случайной искрой, которая разожгла пожар в арабских прериях. Огонь распространился так быстро, что к тому времени, когда арабские лидеры поняли, что может сгореть, он уже вышел из-под контроля, причем не в одной стране. Свергнутый тунисский диктатор теперь должен сожалеть, что его силы безопасности не арестовали и не заключили в тюрьму Буазиза, вместо того чтобы позволить ему совершить прилюдное самосожжение.

Как оказалось, к тому времени, когда серьезность восстания стала очевидной, страх уже переходил на другую сторону даже в тунисских коридорах власти. Помощники президента Зина аль-Абидина Бен Али начали больше беспокоиться о том, чтобы их не застали на неправильной стороне тунисской истории, чем о том, чтобы не подвергнуться гневу своего осажденного босса. Трещины в египетском режиме позволяют предположить, что в окружении Хосни Мубарака страх также еще не улегся.

Внутренние механизмы, лежащие в основе этой политической непредсказуемости, не являются уникальными для арабского мира. Непредвиденные восстания возможны в любом месте, в котором репрессии удерживают людей от открытого выражения своих политических предпочтений.

В 1989 году падение репрессивных режимов Восточной Европы, одного за другим, ошеломило мир, включая диссидентов, которые давно указывали на уязвимость коммунизма. Незадолго до иранской революции 1979 года в докладе ЦРУ иранская монархия характеризовалась как “остров стабильности”. За месяц до русской февральской революции 1917 года Ленин предсказывал, что большой взрыв в его стране следует ожидать в отдаленном будущем. Все эти случаи связаны с быстрым ростом общественного протеста электората, который долгое время сохранял спокойствие, ранее не проявляя скоординированных реакций.

Последствия непредвиденных революций сами по себе — сюрприз. В Египте, Тунисе и Йемене никто не знает, в каких руках окажется власть через несколько месяцев. Как и в Иране в 1979 году, демонстранты едины в оппозиции к старым режимам, и одновременно они преследуют совершенно различные цели. Их самые большие требования — сохранить рабочие места, обеспечить более быстрый рост, низкие цены на продукты питания — не обязательно можно выполнить одновременно, и это может потребовать политики, причиняющей страдания. Таким образом, раскол в оппозиции неизбежен.

Если бы арабские страны, в которых сегодня происходят потрясения, имели демократические традиции, они могли бы ожидать, что путем открытого и честного обсуждения будут найдены мирные компромиссы. Увы, учитывая их историю автократического правления, гигантский скачок вперед к полномасштабной демократии вряд ли возможен. Хотя шаги на пути к демократии могут быть реальностью, однако, когда пройдет момент эйфории, политические претенденты поймут, что хотя бы в целях самообороны они должны будут ограничить свободу своих оппонентов.

Сложность ситуации усугубляется исламистами, которые до сих пор старались быть неприметными. Они сами разделены — от требований соблюдать правила шариата в той или иной форме до “турецкой модели” с участием “мягкого” исламизма для получения массовой поддержки через урну для голосования.

Некоторые вещи несомненны. Арабская улица изменила летоисчисление страха не только в странах, в которых прошли серьезные протесты, но и в остальной части арабского мира, где правители обратили внимание на то, что недовольство не может всегда оставаться “под водой”. Старые и новые арабские лидеры будут проводить политику, направленную на облегчение народного недовольства. Они будут искать способы ослабить репрессии, чтобы завоевать симпатии, а также закрепить их, чтобы предотвратить неконтролируемые акции протеста. Но что бы они ни сделали, они — и остальной мир — должны теперь ожидать сюрпризов.

Тимур КУРАН (Проект Синдикат)