Первый замглавы НБУ Писарук: С нами нельзя договориться “по понятиям”

Первый замглавы НБУ Александр Писарук в интервью УНИАН рассказал о причинах происходящего и поделился прогнозом, когда очистка от “зомби”-банков будет завершена.

Очистка банковской системы Украины продолжается. Уже традиционно для пятниц, 20 марта Национальный банк признал неплатежеспособными еще 2 финучреждения. Это — “Астра Банк” Николая Лагуна, что было вполне ожидаемо на фоне аналогичного решения в отношении трех других его банков двумя неделями ранее. “Остановился” и небольшой банк “Киевская Русь”, который до недавнего времени сам выплачивал вклады по нескольким неплатежеспособным банкам, а также обслуживал бюджетные операции по выплате гражданам пособий по безработице. Итого — масштаб падения банков, с учетом 33 обанкротившихся финучреждений в 2014 году и еще 13 уже в этом году, стал наибольшим за всю историю банковской системы независимой Украины. При этом “под раздачу” попал и ряд крупнейших банков — “VAB-Банк”, банк “Надра” (повторно после реанимации в 2009 году) и системный “Дельта Банк”.

Фонд гарантирования вкладов физлиц, которому достается почетная миссия выведения банков с рынка, не смог обеспечить массовую чистку финучреждений своими ресурсами и получил кредиты  НБУ и правительства на 20 млрд грн в 2014-ом и еще 10 млрд грн уже в 2015 году. Тем временем, в комплексе с внешнеполитическими факторами — военными действиями на востоке страны — массовое падение банков продолжает подогревать негативные настроения вкладчиков. В ходе очередного выступления в парламенте глава НБУ Валерия Гонтарева сообщила, что отток депозитов составил 126 млрд грн в прошлом году и вырос на 18 млрд грн в январе-феврале этого года. Вполне логично, что на фоне происходящего вкладчики просто не знают, какому банку можно доверить свои сбережения.

Первый заместитель главы Нацбанка Украины Александр Писарук, который курирует банковский надзор, в интервью УНИАН рассказал о причинах массового падения банков и спрогнозировал, когда очистка банковской системы будет завершена, а также сообщил о запланированных дальнейших действиях НБУ.

Александр Владимирович, на какой стадии процесс очистки банковской системы? Вкладчикам уже можно не бояться, что очередной банк завтра закроют?

На сегодняшний день мы проделали большую часть работы. Все зависит не только от действий Национального банка как регулятора, но и от политических событий, развития ситуации на востоке страны. При условии относительной стабилизации, как сейчас, мы близки к завершению процесса. Если вы посмотрите на перечень банков, которые за последний год ушли с рынка, то убедитесь, что основные проблемные банки уже в Фонде гарантирования. Это, безусловно, — еще не все. Процесс очистки продлится еще месяца два-три.

Картина по первой-второй группе банков прояснится к лету. В дальнейшем возможны банкротства более мелких банков, но при всем уважении к  ним, это не повлияет на систему. В развитых странах  банкротства банков происходят регулярно. Это — естественный процесс. Основное системное влияние оказывают крупные банки — первая-вторая группа. Мы вычистим проблемы в этих группах, дальше — все проще. Затем предстоит работа по возврату вкладчиков в банковскую систему.

Как можно вернуть вклады в банки?

Прежде всего, нужно вернуть доверие к банкам. Дать возможность вкладчикам пользоваться своими деньгами. Ограничения по депозитам, введенные как вынужденная мера, доверию не способствуют. Отменить ограничения нужно, и мы это сделаем, но прежде нужно было немного расчистить банковскую систему от банков-“зомби”, которые не готовы поддерживать свою ликвидность. Вкладчикам волноваться не стоит — мы расчистим банковскую систему, и оставшиеся банки будут значительно здоровее. После разработаем план отмены ограничений — думаем об этом уже сейчас. Два-три месяца, и мы начнем это делать, что и станет основным элементом возврата доверия.

Как обстоят дела с оттоком депозитов?

В последнее время динамика не сильно изменилась. Ощущение, что деньги как вода вытекают из банков. Прослеживается взаимосвязь с установленными ограничениями — сколько можно выносить, столько и выносят. Небольшие изменения от месяца к месяцу зависят от того, что происходит на востоке страны, но в среднем тенденция сохраняется. Это еще раз возвращает нас к мысли, что вкладчики нервничают — потому что банки падают, а деньги нельзя забрать из-за ограничений.

Эти проблемы мы и решаем. Падающие банки — очисткой, которую скоро закончим. Ограничения будем отменять. Первая реакция на отмену ограничений будет “наконец-то” — народ начнет вынимать деньги. Но потом, когда не останется свободных депозитных ячеек и когда станет очевидно, что дома держать деньги страшно и не прибыльно, а при этом банки перестанут падать — деньги понесут в надежные банки. Думаю, отток вкладов прекратится уже к середине этого года.

Какие банки выберут вкладчики, судя по их последним настроениям?

По показателям ликвидности мы четко видим расслоение: концентрация ликвидности происходит в крупных государственных банках и иностранных. Иностранные банки — наиболее стабильная,  дисциплинированная и управляемая часть системы. Украинские банки в целом страдают больше других. В том числе наша задача в процессе очистки системы понять, какие из них нормальные. Мы заставляем их капитализироваться, генерировать ликвидность за счет управления собственным балансом. Тех, кто это делает, мы поддерживаем кредитами рефинансирования.

На какой стадии докапитализация банков по итогам проведенного стресс-тестирования?

По согласованию с МВФ, предельный срок выполнения планов капитализации — 30 июня. Подтвердили и частично выполнили график все банки. Нет сомнения, что они все закончат в срок. Процесс идет, включая регистрацию и юридические процедуры. Поэтому я абсолютно уверен, что банки первой-второй группы, которые есть в плане докапитализации, его исполнят.

А как же почти ультимативное заявление одного иностранного банка, что он не намерен пополнять капитал?

Мы должны понимать, что иностранные банки привыкли к законности, прозрачности,  прогнозируемости. Некоторым хотелось бы уйти, но не получается. Банк, о котором вы говорите, объективно нуждается в докапитализации, что показал стресс-тест. Это давит на группу, капитала сейчас у западных банков не так много. Европейский центробанк провел свои стресс-тесты. Украинское подразделение в силу низкого рейтинга страны, высоких рисков и плохого качества портфеля давит на показатели. Но тем не менее, материнский банк обязан поддерживать дочерний банк в Украине. Никто не просит развивать бизнес, но поддерживать его нужно. Этот банк будет капитализирован. Любой иностранный банк тем и хорош, что заботится о своей репутации.

Очистка банковской системы сделает ее привлекательной для иностранных инвесторов?

Очистки системы самой по себе недостаточно. Требуется улучшение регуляторной среды — защита прав кредиторов, внешней среды — снижение политических рисков, судебной системы — предсказуемость судебных решений, исполнительного производства — возможность взыскать залоги, снижение коррупции в судебной системе и исполнительной службе. Нужны предсказуемые законодательство и результаты исполнения судебных решений. Без этого ничего не будет. К тому же, у нас — война. Инвестировать в воюющую страну никто спешить не будет. Когда ситуация успокоится, а мы проведем работу по улучшению регуляторной среды, законодательства и по борьбе с коррупцией, что самое важное, все наладится. Но это займет несколько лет.

Что делает Нацбанк для защиты прав кредиторов? Эту тему горячо обсуждают именно иностранные банки…

Мы разработали пакет законопроектов и рассчитываем на поддержку Верховной Рады. Без его принятия сделать банковский бизнес более надежным не получится. Разумеется, эти законы еще требуют исполнения на практике, что уже в компетенции судов и исполнительной службы. После очистки для стабильности банковской системы в дальнейшем защита прав кредиторов очень важна. И лакмусовой бумажкой реформирования в Украине будет прохождение этого пакета в парламенте.

Есть ли конфликт интересов с депутатским корпусом?

Конечно, есть. Это было очевидно на примере закона об усилении ответственности собственников и  руководства банков. Закон прошел, но “со скрипом”. А это — комплекс мер, который нужен, чтобы банки не попадали в Фонд гарантирования “пустыми”. Персональная ответственность руководства и собственников банка за “распил” активов, “схлопывание” кредитов и депозитов, дробление вкладов, манипулирование отчетностью. За это должна быть ответственность, и мы сделали все, чтобы ее прописать как можно более жестко. И административную, и уголовную.

Теперь осталось применить этот закон на практике. Посмотреть, как правоохранители и суды будут отрабатывать материал, который передает Фонд гарантирования. Вы можете спросить у Фонда — сколько материалов было передано в суды и каков результат? Был ли вообще кто-то наказан в Украине? Можно сказать — никто. У нас не было закона, а теперь есть. Но пока не будет показательных примеров наказания банкиров и собственников банков, которые провернули совершенно недопустимые криминальные вещи, никакой надзор данную проблему не решит. В этом и суть закона — чтобы было страшно что-то незаконное делать, поскольку за это предусмотрена ответственность.

Вы знаете, кого наказывать? Как проходит работа по раскрытию реальных собственников банков?

Мы активно работаем, чтобы сделать структуру собственности максимально прозрачной. Это — ключевой момент стабильности банковской системы. Когда не знаешь, кто стоит за банком, невозможно работать с ним по докапитализации, обеспечению финансовой стабильности. Наша задача — определить реальных владельцев, источники происхождения их средств, способны ли они поддерживать свой банк, распутать клубки структур собственности, которые спрятались в слоях офшоров разных юрисдикций.

Законодательно это не было прописано, но мы сделаем так, чтобы у нас было достаточно рычагов и инструментов для раскрытия структуры собственности. Количество людей, которые к нам пришли и признались, что являются реальными собственниками банков, исчисляется десятками. Не десять и даже не двадцать, а достаточно много. Мы со всеми работаем. Уверен, что в этом году нам удастся в значительной степени, если не полностью, сделать структуру собственников украинских банков прозрачной. 

Помимо усиления ответственности собственников банков, что еще нужно сделать, чтобы кризис не повторился?

Первое — система раннего реагирования банковского надзора. Мы приходим всегда поздновато, и для этого есть две причины. Методологические — набор показателей для анализа, чтобы определить наличие проблем у банка. Мы их совершенствуем, работу заканчиваем, обсуждаем с МВФ. И я вас уверяю — будет хорошая система. Все основывается на отчетности, которую искажали и искажают до сих пор. Но опять же, принят закон об усилении ответственности собственников и руководства банков, в том числе за искажение отчетности. Мы всех банкиров предупредили: коллеги, после принятия закона не обижайтесь. Будет какой-то переходный период как шанс очиститься. Но потом — найдем, накажем, внесем в черные списки, и работать в банковской системе они никогда не будут. Так и должно быть, потому что иначе мы всегда будем поздно реагировать на проблемы банка.

Второе — функции и качество надзора. Мы будем дальше над этим работать, предупреждать опустошение банков собственниками и руководством. Все думают, что кураторы — всесильные люди, но это не так. Это — не ликвидаторы Фонда гарантирования, которые действительно управляют всем. Они могут сказать “нет”, но их можно не послушать. Усиление функций куратора невозможно без юридической и профессиональной защиты, что существует во всем мире. Если куратор действует честно и в рамках своих полномочий, то он должен быть защищен.

В конце прошлого года вы говорили, что кураторы НБУ работают в 40 банках, сколько их сейчас?

Пятьдесят один.

Каковы действия куратора, если он видит, что проводятся какие-то схемные операции? Есть ли примеры введения временной администрации по его сигналу: “Имэксбанк”, “Дельта”, “Надра”?

Основное действие куратора — информация наверх, в безвыездной надзор, который, в свою очередь, информирует правление Национального банка. Тогда начинаются жесткие беседы с руководством банка. У нас были случаи введения временной администрации по сигналу куратора. “Имэксбанк” — один из примеров, когда сигнал куратора поступил позже, чем следовало. Были и другие, когда  кураторы выполняли свою функцию — сигнализировали своевременно.

По “Дельте” — другой случай. Это — системный банк, в отношении которого нужно было принять решение о полной или частичной национализации после очистки, либо о ликвидации. Это было сложное решение. Кураторы там тоже работали, но банк потерял ликвидность задолго до этого. Как и банк “Надра”.

Пока рано анализировать — Фонд гарантирования тщательно проверяет последние дни и месяцы жизни банка, и потом с нами делится информацией. Мы по меморандуму с МВФ обязаны проводить такой анализ.

У Фонда в работе уже полсотни банков, в том числе крупные игроки. Хватит ли у него ресурсов?

Финансовыми ресурсами Фонд всегда будет обеспечен. Вопрос в другом: задача Фонда — не просто отдать наличными деньги вкладчику. Важная макрозадача — стабилизировать вклады в банковской системе. Здесь особую роль играет выбор банков-агентов для выплат, которые будут работать с вкладчиками и убеждать, чтобы не уходили. По статистике, сейчас в среднем примерно 40% вкладчиков остаются в банках, через которые проводятся выплаты. В некоторых случаях даже 50% и больше. Задача Нацбанка и Фонда — чтобы этот процент повышался, повышалось доверие к банковской системе, чтобы деньги не уходили на “черный рынок” или под матрас.

Для этого нужно решить ряд вопросов. Доработать критерии отбора банков. Они есть, но мы постараемся их усовершенствовать. И сами банки должны прилагать больше усилий. Они работают в этом направлении, а Фонд анализирует статистику. В списке агентов останутся только финансово устойчивые банки, которые в дальнейшем не станут проблемными, чтобы не мультиплицировать эффект недоверия. К сожалению, такие случаи в прошлом были, и задача для Фонда и Нацбанка — не допустить подобного в дальнейшем.

Когда будет опробована новая ускоренная процедура закрытия банков за отмывание денег, вступившая в силу с начала февраля? Фискальная служба называет конкретные банки-“мойки”…

Мы проводим анализ отмывания денег через кассовые операции и четко видим, что объемы таких операций по банкам третей-четвертой групп резко снизились. Произошло то, о чем мы предупреждали еще осенью: Нацбанк показал активную борьбу с “мойками”, и эта деятельность переместилась в более крупные банки, где ее сложно выявить. Сейчас мы работаем с крупными банками, помогаем усилить службы финансового мониторинга, чтобы отслеживать такие случаи. Отслеживаем миграцию конверт-центров между банками, иногда это отлавливает фискальная служба. Мы все над этим работаем, стараемся выявлять конверт-центры и препятствовать открытию новых. Это — непростой процесс. 

Мелких банков, которые на этом специализируются, практически не осталось. С 6 февраля вступил в силу закон, позволяющий их ликвидацию по ускоренной процедуре. Но чтобы вывести банк с рынка по новым нормам, то есть, ликвидировать сразу, а не через Фонд гарантирования, нужен новый фактаж. Решительность Нацбанка бороться с “мойками” не снизилась. Может быть, видимый эффект этой борьбы снизился в силу того, что основные платформы мы вывели. Из профессиональных банков-“моек”, которые мы вывели с рынка, никто не вернулся из Фонда гарантирования. Хотя именно на эту группу было достаточно много покупателей. В том числе со стороны прежних акционеров через подставных лиц. Но, как вы видите, никто ничего не купил.

Что будет с российскими банками, работающими на рынке Украины?

Не нужно политизировать этот вопрос. На самом деле это — украинские банки с российским капиталом. Они — часть банковской системы, вне политических событий и достаточно дисциплинированные. Кредитуют украинские компании, обслуживают украинских вкладчиков. Делают работу, которая социально важна. Наша задача, как бы это не воспринималось, — поддерживать стабильность и работоспособность всей банковской системы.

Какова общая цена очистки банковской системы и сколько средств можно вернуть за счет акционеров ликвидированных банков?

Я бы не стал прогнозировать, сколько можно вернуть, пока мы не опробуем на практике новый закон об ответственности акционеров. Что касается цены очистки, то это — доверие вкладчиков, пусть временно, но подорванное на сегодняшний день. Это — отток депозитов, расходы бюджета на финансирование Фонда гарантирования. Очистка — это неизбежный процесс. Это нужно было делать раньше, в относительно спокойное время. Весь мир проводил чистку банковской системы после кризиса 2008 года — в 2009-2010 годах.

Мы ничего не делали, а дождались самого трудного года, когда началась война. Но у нас нет альтернативы очистке банковской системы. Нельзя поддерживать “зомби”-банки в системе и продолжать накачивать их деньгами. Нельзя запускать проблему. Есть цена вопроса, но позитивом будет то, что доверие вкладчиков восстановится, а система будет здоровее, будет выполнять свою функцию финансового посредника, кредитора экономики, сберегательного института. Это будет, я уверен.

Какой оптимальный объем системы для нашей страны? Сколько банков останется после очистки?

У нас нет и не может быть конкретных цифр. Я когда-то говорил, что для Украины больше сотни банков не нужно, но это — субъективная оценка. Будет 100 или 120 — не важно. Система сама себя утрясет, и мы придем к какому-то оптимальному количеству. Главное, чтобы они все были стабильными. У нас нет предпочтений по размеру банка. Несмотря на то, что крупные банки имеют больший системный эффект, как и в любой стране мира, у нас есть место для мелких банков, которые работают нормально и в рамках законодательства выполняют свою функцию.

Если подытожить тему, в чем главные причины произошедшего массового банкротства банков?

Все началось с Революции достоинства. При всех позитивных аспектах, при всем уважении, самая высокая динамика оттока депозитов была именно тогда — в феврале-марте прошлого года. Революции такого масштаба влияют на стабильность банковской системы. Как и последовавшие за этим аннексия Крыма, военные действия на Донбассе.

Второе — банковская система не была очищена вовремя. И это все равно бы выстрелило, но не так быстро и не в таких масштабах. Революция послужила сильным катализатором того, что произошло бы в любом случае. В банковской системе было много неплатежеспособных банков, банков-“зомби”, банков-“моек”, недокапитализированных институтов. Мы работаем над этим вопросом.

В чем ключевое отличие нынешнего банковского надзора НБУ от прежнего?

Что отличает надзор сейчас, это — принципиальность. С нами и руководством Нацбанка нельзя договориться “по понятиям”, как это было раньше. Мы руководствуемся только профессиональными принципами. Все акционеры и руководители банков, с которыми мы работаем, в этом уже убедились.

Ольга ГОРДИЕНКО