За последние два года феномен Исламского государства Ирака и Леванта стал одним из основных факторов международной политики. ИГИЛ сегодня воспринимается Соединенными Штатами и их союзниками в Европе и Азии как самая большая угроза стабильности и безопасности не только на Ближнем Востоке, но и за его пределами. Организацию считают на порядок более сложным и серьезным вызовом, чем “Аль-Каида” или диктаторские режимы в Ираке, Ливии или сейчас в Сирии. В то же время, в Украине вопрос ИГИЛ остается за пределами внешнеполитического внимания, хотя в контексте геополитической игры вокруг нашей страны такие вопросы как Иран, Сирия или, тем более, “Исламское Государство” должны быть в центре экспертного внимания. “Апостроф” начинает серию публикаций, посвященных “Исламскому Государству”, и его влиянию на ситуацию в мире, экспертной оценкой этого явления.
Истоки “Исламского государства Ирака и Леванта”
Корни “Исламского государства Ирака и Леванта” (ИГИЛ) — в гражданской войне в Ираке, спровоцированной военной кампанией США и их союзников против режима Саддама Хусейна. На фоне хаоса в 2004 году наиболее влиятельная джихадистская группа в стране Джамаат ат-Таухид валь-Джихад, возглавляемая Абу Мусаб аз-Заркауи, присоединилась к “Аль-Каиде” в качестве местного филиала самой известной террористической организации в мире. Через два года под эгидой “Аль-Каиды в Ираке” сформировалась террористическая организация “Исламское государство Ирак”. В дальнейшем в ходе удачных спецопераций американских войск и межплеменных конфликтов “Исламскому государству Ирак” был нанесен сокрушительный удар, однако суннитские шейхи уберегли его от окончательного уничтожения, чтобы можно было воспользоваться деятельностью фундаменталистов в случае узурпации власти со стороны управляемого шиитами правительства Нури аль-Малики.
Два события, которые произошли в 2011 году, реанимировали “Исламское государство Ирак”. Одно из них связано с выводом американских войск из Ирака и склонностями аль-Малики к авторитаризму. Другое — начало гражданской войны в соседней Сирии — дало новое дыхание джихадистской группе. Постоянная эскалация боевых действий в Сирии и дальнейшая дестабилизация Ирака способствовала появлению в 2013 году созданию фундаменталистской организации под нынешним названием — “Исламское государство Ирака и Леванта” (ИГИЛ) — которая вышла из “Аль-Каиды” из-за идеологических разногласий.
В июне 2014 года боевики ИГИЛ захватили большие территории на севере Ирака и Сирии и объявили о создании халифата. С тех пор угроза ИГИЛ стала одним из главных вызовов глобальной безопасности и основанием для формирования международной коалиции из числа таких неоднородных стран, как США, Иран, Саудовская Аравия, Турция и другие. Террористический акт, который произошел в приграничном с Сирией городе Сурук 20 июля, и убийство полицейских на границе 23 июля 2015 года способствовали активному участию Турции в противодействии ИГИЛ.
Потенциал ИГИЛ
ИГИЛ стало главным вызовом для государств Ближнего Востока. В данный момент это самая мощная террористическая организация в мире, чья сила опирается на следующие компоненты:
1) географический: ИГИЛ охватывает большую территорию в самом сердце Ближнего Востока — на пересечении континентальных путей между Азией, Европой и Африкой;
2) демографический: отдельные суннитские племена Ирака, которые во времена шиитского правительства маргинализировались в политической системе государства, некоторые суннитские радикальные группы Сирии, часть иракских военнослужащих, члены БААС (правящей партии Ирака времен Хусейна), джихадисты из других стран Ближнего Востока, а также представители мусульманского сообщества Европы, которые не смогли адаптироваться к условиям в стране миграции;
3) военный: склады оружия и техника, которую оставили правительственные войска Сирии и Ирака, а также неконтролируемый поток оружия после “Арабской весны”, что сопровождалось милитаризацией региона;
4) экономический: доходы от продажи нефти на захваченных северных территориях Ирака и Сирии, продажа движимого и недвижимого имущества, таможенные пошлины, торговля людьми, Кроме того, в финансировании боевиков подозреваются некоторые шейхи и банковские учреждения Саудовской Аравии, Катара, ОАЭ, Турции;
5) организационный: в отличие от государств и международных организаций, отсутствие бюрократического аппарата позволяет террористическим группам быстрее и эффективнее принимать решения за короткий промежуток времени. Вместе с тем, “Аль-Каида” и большинство других фундаменталистских групп Пакистана, Магриба, Аравийского полуострова и Юго-Восточной Азии не поддерживают ИГИЛ по нескольким причинам: идеологические разногласия, асимметричный потенциал, неодобрение чрезмерно жестокого насаждения норм шариата;
6) информационный: популярные каналы коммуникации (Youtube, Facebook, Twitter, Instagram), пропагандистские кампании, демонстрация жестокости.
Интересы ключевых игроков
ИГИЛ стало одной из приоритетных проблем мировой политики, исходя из географического характера угрозы. Боевики ИГИЛ выступают крупнейшим дестабилизирующим фактором и без того беспокойного региона мира, затрагивая интересы как традиционных игроков на Ближнем Востоке, так и глобальных игроков. Кроме вызовов национальной и глобальной безопасности, ИГИЛ также является проводником нетрадиционных угроз: терроризма, исламского фундаментализма, контрабанды оружия и нефти, торговли людьми и так далее.
Активизация ИГИЛ подтолкнула даже ожесточенных противников к диалогу. В частности, одним из факторов совершения сделки “шестерки” (Великобритания, Франция, Германия, США, Россия, Китай) с Ираном по поводу ядерной программы последнего оказалась угроза ИГИЛ для интересов Вашингтона и Тегерана. Однако, все игроки в борьбе с ИГИЛ преследуют собственные внешнеполитические цели.
Международная коалиция по противодействию ИГИЛ включает западные (США, Канада, Австралия, Великобритания, Франция, Германия, Италия, Польша) и арабские государства (Саудовская Аравия, Катар, Бахрейн, ОАЭ, Иордания). Иран не входит в эту коалицию, однако осуществляет операции против ИГИЛ на стороне шиитского правительства Ирака и хрупкого режима Башара Асада в Сирии.
Угроза ИГИЛ лидирует среди внешнеполитических вызовов для США и их союзников, которые отодвинули российско-украинский конфликт на второй план. В противодействии ИГИЛ администрация Барака Обамы опирается на построение нового баланса сил и точечные военные операции с ограниченным применением силы.
Иран оказывает решительную военную и финансовую помощь шиитским отрядам и центральному правительству в Багдаде, стремясь сохранить западного соседа в своей сфере влияния. На иракском направлении Тегеран приветствует авиаудары США по позициям ИГИЛ, однако отвергает любое проникновение Вашингтона в Сирию. Иран не заинтересован полностью уничтожать сирийское подразделение ИГИЛ, поскольку намерен использовать его в войне против сирийской оппозиции режиму Асада.
Несмотря на конфессиональную близость между Саудовской Аравией и ИГИЛ, Эр-Рияд опасается неподконтрольных ему суннитских радикалов. Саудиты конкурируют с ИГИЛ, “Аль-Каидой” за салафитские идеи в регионе. В свою очередь, Саудовская Аравия стремится столкнуть ИГИЛ с правительственными войсками Ирака и Сирии, чтобы нейтрализовать влияние Ирана на территории северных соседей Королевства. К бенефициарам саудовской помощи относятся суннитские группы Ирака и Сирии, которые не воспринимают ИГИЛ.
Угрозы национальной безопасности Турции
Турция за последнее десятилетие достигла статуса региональной державы. Основанная на концепции “0 проблем с соседями” многовекторная политика Турции, которую проводили Реджеп Тайип Эрдоган и Ахмет Давутоглу в 2011 году, способствовала поддержке прагматичных отношений с Россией, Китаем, влиятельными ближневосточными государствами, противодействию санкциям в отношении Ирана, активной политике на Балканах, поддержке Палестины, установлению добрососедства с Грузией и “футбольной дипломатии” с Арменией. Одновременно наблюдались тактический отход от основной внешнеполитической цели — членства в ЕС — рост разногласий с США по многим вопросам, “исламизация” внешней политики и стремительное ухудшение отношений с Израилем.
Однако в течение 2011-2014 гг. кардинально изменились среда безопасности Турции, которая не только осложнила реализацию региональных амбиций, но и создала вызовы национальной безопасности. Сейчас Турция оказалась между тремя зонами турбулентности: на западном фланге — финансовый кризис в ЕС, вызванный ситуацией в Греции, которая является бывшим антагонистом Анкары; на севере — конфронтация в Черноморском бассейне в результате российско-украинского конфликта; на южном — активность ИГИЛ на территории охваченных войной соседей.
Наибольшая угроза национальной безопасности Турции исходит из Ирака и Сирии. Курдский вопрос всегда был одним определяющих факторов политики Анкары относительно южных соседей. На фоне потери Багдадом и Дамаском контроля над ситуацией в северных районах иракские и сирийские курды создали ряд боеспособных воинских формирований. Поэтому Анкара боится распространения курдского сепаратизма в прилегающих юго-восточных районах Турции.
После начала гражданской войны в Сирии Турция отвернулась от Башара Асада в пользу активной поддержки сирийских Братьев-мусульман и других умеренных исламистских групп. Когда на фоне сирийского хаоса активизировался ИГИЛ, Турция медлила с присоединением к международной коалиции. Было несколько возможных предпосылок выжидательной тактики Турции. Во-первых, Анкара пользовалась борьбой ИГИЛ как против невыгодного режима Асада, так и против сирийских курдов. Во-вторых, Турция смогла на опыте других стран убедиться в высокой стоимости интервенции в ближневосточное государство. В-третьих, прямое вмешательство в арабскую страну подорвет доверие ближневосточных государств к Турции, которые будут обвинять Анкару в неоосманизме.
Однако ряд событий, произошедших в июле 2015 года, показал, что выжидательная политика Турции в отношении Сирии и Ирака больше не работает. Учитывая активизацию непосредственной угрозы, Эрдоган переходит к стратегии высоких рисков. Поэтому Турция вступает в международную коалицию и договаривается с США о согласовании совместных действий против ИГИЛ. США получили разрешение на использование турецкой авиабазы Инчирлик, с которой наносят удары по позициям боевиков.
ИГИЛ стало основанием для сближения между Анкарой и Вашингтоном. Однако если США и другие страны НАТО рассчитывают на авиаудары ВВС Турции, прежде всего, по позициям ИГИЛ в Ираке и Сирии, то Анкара скорее под прикрытием этой угрозы получила возможность нанести урон членам Курдской рабочей партии (КРП), которые нередко нападают на силы безопасности страны. Интервенция Турции, скорее всего, ограничится использованием авиации. Цель Анкары заключается в создании зоны в северных районах Сирии и Ирака, чтобы обезопасить южные границы от курдских военизированных групп и боевиков ИГИЛ.
Что дальше?
Под мощным международным военным прессингом ИГИЛ может ожидать судьба “Аль-Каиды”. Для реализации этого сценария достаточно оснований — военных, с точки зрения безопасности, политических, экономических, идеологических. Вместе с тем, существуют серьезные опасения, связанные с тем, что мир 2015 года отличается от мира даже десятилетней давности, когда усилиями США и их союзников были уничтожены организация Усамы бен Ладен, а затем главный террорист в мире. Сегодня ИГИЛ становится больше символом протеста, альтернативы миропорядку, который просуществовал более 20 лет после распада СССР, но оказался достаточно хрупким и неспособным предложить здоровую и привлекательную альтернативу тем, кому не повезло родиться или мигрировать в страны золотого миллиарда. В странах ЕС усиливаются группы, ориентированные именно на ценности и идеи ИГИЛ. Несмотря на серьезные воздушные удары, “Исламское Государство” демонстрирует живучесть благодаря именно фанатичной вере и преданности его сторонников.
Запад разделен, США под руководством слабого президента за несколько десятилетий своей истории уже давно не способны сыграть роль глобального лидера в противостоянии новым вызовам — от глобального потепления, экономического кризиса, российской агрессии до ИГИЛ включительно. Эти и другие аргументы оставляют исламским экстремистам шанс на изменение геополитической шахматной доски. Сначала на Ближнем Востоке. Далее — в направлении Северной Африки или Афганистана. И кто знает, как далеко может распространиться воздействие фанатиков, готовых без колебаний отдать и свои, и чужие жизни во имя Аллаха.
Евгений ЯРОШЕНКО, эксперт МЦПИ
