О чем молчит Пигмалион

Как известно, один из древнегреческих мифов повествует о неком скульпторе Пигмалионе, который создал такую прекрасную статую, что влюбился в нее и стал втайне желать ее оживления. Желание это было столь сильным, навязчивым и постоянным, что однажды Афродита таки сжалилась над несчастным безумцем и оживила созданный им истукан.

Этот миф прекрасно подходит в качестве инструмента для препарирования нашей политической реальности, сложившейся вокруг Донбасса. Причем трупный запах тем ближе, чем ближе летний период, на который теоретически должны приходиться и выборы на оккупированной территории, и (как недавно оказалось) амнистия, требуемая боевиками взамен освобождения украинских заложников. Собственно, для вскрытия всего минского процесса, как и в анатомии, достаточно лишь одной его части. Именно в этом ключе амнистия так важна на сегодняшний день.

Дискуссия о государственных индульгенциях для “оступившихся” длится уже довольно давно. Будучи внесенной в “дорожную карту”, она служит прекрасным раздражителем, вызывающим национальную головную боль, — и таким же великолепным поводом для манипуляций любителей георгиевских лент. Последние, в лице главного “республиканца” А.Захарченко, за период минских торгов успели наговорить столько откровенных вещей, что могли бы уже составить антологию “антиминска”. В их число входит и постоянная мантра о том, что Украина — враждебное государство, и что “ДНР” не имеет к ней никакого отношения, и что парламент должен согласовать с “Народным советом” украинскую Конституцию, и прочее, прочее, прочее… Сюда же входят и последние заявления об амнистии при постоянной работе орудий в районе ДАП и Авдеевки. И это уже не говоря о том, что требовать амнистии от государства, которое считаешь иностранным, — все равно как изменять проститутке с женой. Ситуация уж слишком сильно напоминает сентенцию “она не хочет, а мне и не надо”. 

Тонкость лезвия, с которой когда-то начинался дипломатический “Минск”, в срезе амнистии превратилась в абсурд и тупик, равно как и любой из пунктов единственного на сегодняшний день национального плана.

Здесь стоит сделать небольшой экскурс в историю. А что, собственно, за публика сейчас наполняет собой “вооруженные силы “ДНР”? Попытавшись ответить на этот вопрос, мы поймем, сколь далека идея амнистии от реального положения дел, — равно как далек от него и сам “Минск”, отдающий запахом белорусских болот.

Как и летом 14-го, доблестные войска “русского мира” наполняют три класса людей: местные, приезжие наемники и регулярные части РФ. В процентном соотношении доля местных упала в разы: согласно классическим великодержавным рецептам, их использовали в роли “пушечного мяса”, затыкая дыры на фронте на протяжении всего 2014-го — начала 2015-го. Отсюда — весьма печальная социология. Если гробы “отпускников” “почетно” отправляются обратно в Россию, а прочие любители острых ощущений из РФ пополняют донецкие кладбища, то местных часто-густо просто зарывают экскаваторным ковшом где-нибудь в районе донецкого коксохимзавода. Несмотря на это, именно местный контингент и составляет основной амнистированный электорат: так или иначе, от украинского паспорта их еще никто не избавлял. Но вот парадокс: амнистия для большинства выживших местных важна не больше, чем переименованный Радой макеевский микрорайон. 

Почему? Все очень просто. Большинство вчерашних “ополченцев” Макеевки, Донецка или Тореза уже полгода как с успехом оставили свои части, дезертировав либо уволившись и окунувшись с головой в одну из наиболее значимых “скреп” — запой. Каждый из них вернулся к привычной форме своего довоенного существования, и теперь по 12 часов отдает работе с зарплатой в 6200 руб., дабы иметь возможность в оставшиеся 12 напиваться до такой степени, чтобы не помнить о завтрашнем дне. Амнистия, открывающая путь к украинским реалиям, никоим образом эти реалии не изменяет, осознание чего просачивается даже в пропитый мозг потенциально амнистируемых. 

Вчерашний шахтер, внезапно начавший толкать колесо истории в 14-м, а затем вернувшийся на родную шахту в 16-м, в последнюю очередь думает о перспективе быть прощенным и начать новую жизнь, не считая себя ни виновным, ни способным к этой самой новой жизни. За два года войны едва ли хоть раз пришлось слышать об искреннем раскаянии или ошибке, тогда как у многих уволившихся из рядов “ополчения” действительно был шанс прийти с повинной по программе СБУ. Но все предпочли грузить фуры и чинить сливные бачки — в зависимости от того, кто в чем нашел себя “на гражданке”. 

Что, кстати, не снимает вопросов и к государству, оказавшемуся не способному предоставить такого уж качественного различия между украинским Бахмутом и оккупированной Макеевкой. 

Как бы там ни было, но большинству представителей местного контингента наплевать на обещаемую индульгенцию. Кто-то действительно не прочь получить прощение разве что для того, чтобы иметь возможность беспрепятственно выезжать в тот же Бахмут за дешевыми “нацистскими” колбасой и сосисками.

Во вторую группу входят и вовсе заезжие гости: это люди, которые приехали в Донбасс на сафари. Не стоит думать, что это исключительно россияне. Есть здесь и сербские четники, и “воины Аллаха”, и французские социалисты, и даже пара американцев, считающих Обаму международным преступником, если верить репортажам LifeNews. Находится и вовсе специфический контингент из Латинской Америки, почему-то считающий себя “воинами Вальгаллы”. К слову, базируются бразильские скандинавы в “русскомирной” Макеевке. Но российских гостей все же больше всего. Рассортировать эту публику по любому критерию едва ли представляется возможным, разве что поместив их всех вместе в категорию экспонатов идейной кунсткамеры. Что уж говорить о том, кто из них совершал преступления, а кто — нет, и до кого дотянется изрядно замлевшая рука украинского правосудия, а кто продолжит ненавидеть Обаму где-то в Сан-Паулу?

И, наконец, наиболее щепетильный момент. Речь о бойцах регулярных частей РФ, щеголяющих в камуфляже без нашивок и спрашивающих, как доехать до остановки в трехстах метрах от них. Несмотря на то, что многие из них известны поименно, требование амнистии для всех участников конфликта превращает возможный международный трибунал в игру в одни ворота. В игру, в которой циничное “их там нет” превратится в издевательское “так вы всех простили”. 

Разумеется, все эти соображения даже не затрагивают самого существа вопроса, касаясь лишь формальной его стороны. Дьявол войны всегда в сатанинских деталях. Макеевский кровельщик, оказавшийся командиром “Града”, положившим целый взвод наших бойцов, а затем продолживший карьеру местного грузчика, на вопрос “А не жалко тебе было украинских бойцов?” ответил просто: “Мне было жалко стадо коров, которых мы положили вместе с их взводом…”. Видны ли в Минске эти детали, или там лишь переставляют фигурки, не вникая в истинные правила игры? 

Иногда создается абсурдное впечатление, что единственная стратегия против Кремля — это следование его стратегии, ведь этот случай, кажется, даже не рассматривается Москвой. Невозможно себе представить, чтобы мы выполнили “Минск” в той его безумной трактовке, которую навязывает нам Кремль: амнистия — при ежедневных обстрелах, выборы — при поступающих в Харцызск вагонах ракет.

И вот здесь на сцену выходит наш миф. Если присмотреться повнимательнее, то станет очевидно: потерять цель для одержимого так же фатально, как и достигнуть ее. Все разговоры об амнистии, выборах и изменениях в Конституцию важны лишь в той части, в которой они невозможны, — и именно в их невозможности и состоит главный козырь Кремля.

Как бы слезно Пигмалион ни умолял Афродиту оживить его статую, втайне он готов вечно просить. О чем греки тактично умалчивают. 

Станислав ВАСИН