Николай Гавриленко: “С Кононенко я не знаком, с Коломойским общение было два раза”

В интервью БизнесЦензору Николай Гавриленко рассказал о причинах падения транзита нефти, перспективах на этот год и о проблемах с технологической нефтью, которая еще при Лазорко была закачена на НПЗ “Привата” для хранения по завышенным ценам.

- Каковы причины резкого падения транзита нефти по территории Украины в первом квартале 2016 года? По данным Минэнергоугля, за указанный период транзит сырья упал на 20%.

— Мы транспортируем нефть в двух направлениях. Первое направление — это транзитные потоки, которые идут к нам со стороны Беларуси в направлении Словакии и Венгрии. Второе -транспортировка нефти с украинских месторождений исключительно на Кременчугский НПЗ (единственный работающий НПЗ в Украине, принадлежит компании “Укртатнафта”, которую контролирует группа “Приват” Игоря Коломойского — БЦ).

Падение непосредственно коснулось объемов нефти, которые идут транзитом через территорию Украины. Это нефть российских месторождений.

Причин несколько. С одной стороны — это сокращение объемов переработки некоторыми заводами на территории Словакии и Чехии. С другой стороны, падение связано с тем, что венгерские заводы начали получать в этом году нефть по нефтепроводу “Адрия” с хорватского порта Омишаль.

У меня уже есть обращение и венгерской компании “Мол” и к российской “Транснефти”. “Мол” говорит, что у него есть более интересные предложения, как по цене, так и по качеству. А у “Транснефти” есть вопросы к нам касательно тарифа на транзит нефти по территории Украины в направлении венгерских заводов.

- Какой объем транзита нефти по территории Украины вы ожидаете по результатам 2016 года?

— Мы ожидаем, что объемы восстановятся и заявки на май уже это подтвердили. Нам заявили объем прокачки в 1,18 млнтонн.

Сможем ли мы вернуться в плановый показатель года по прокачке или нет, я пока затрудняюсь сказать, потому что предварительно есть позиция российской стороны. Она готовит нам предложение касательно дальнейшей работы по объемам, в части открывшейся ситуации по венгерскому направлению.

Ожидаем, что в ближайший месяц-два у нас пройдет ряд переговоров связанных именно с этим вопросом. Не исключено, что он будет касаться тарифной политики.

- Назовите размер тарифа для транзита нефти по территории Украины.

— Это коммерческая информация. Тариф нерегулируемый.

Могу сказать, что тариф на прокачку нефти из России больше около 1 евро за тонну на 100 км по территории Украины. По европейским меркам, у нас один из самых высоких тарифов.

Мы сегодня имели в балансе 6 млн тонн транзита на “Мол”. Соответственно этот объем и стоит сегодня. С него мы потеряли уже около 1 млн тонн. По прогнозам можем потерять в 2016 году до 2 млн тонн.

Сейчас наша задача — участвовать в переговорном процессе, чтобы восстановить существовавшие объемы транзита. Будем надеяться, что мы не сильно потеряем в экономике.

- То есть Россия предлагает снизить тариф на транзит нефти?

— Она, пока еще, ничего не предлагает. Как только мы получим от них какие-то конкретные предложения я, в любом случае, вынужден буду информировать НАК “Нафтогаз”, как акционера. И при необходимости, министерство. Хоть тариф и нерегулируемый, но это достаточно серьезная политико-экономическая составляющая нашей работы.

Я, как руководитель “Укртранснафты”, расцениваю бездействие в этом вопросе, как неправильную позицию. Нельзя просто сидеть и смотреть, как мне некоторые рекомендуют: “Ты лучше вообще ничего не делай. Это ж от тебя не зависит? Не зависит. Ну и тариф тогда не снижай”. Так завтра 6 млн тонн транзита уйдет. И что тогда?

- Россия единственный клиент по транзиту нефти на сегодня?

— Объясню. У них по регламенту, все, что сдается в трубу — начиная от самарских месторождений и всего, что за Уралом — за все отвечает один контрагент: “Транснефть”. То есть эта компания контрактодержатель и качает нефть во всех направлениях. В том числе, это касается и Украины.

Соответственно, “Транснефть” получает поручение от нефтетрейдера, который сдает ей нефть, транспортировать ее и заключать с третьими организациями договора. Это не наша инициатива и желание с кем-либо заключать договора. Это все у них на законодательном уровне.

Поэтому если у кого есть иллюзия, что мы сами придумали одного контрагента со стороны России, то это не совсем профессионально. Двух там быть не может. Хотя мы были бы не против вернуться к старой схеме, когда у нас было 20-30 договоров с компаниями, которые наполняют нефтепровод нефтью.

- Министр энергетики и угольной промышленности Игорь Насалик сообщил, что Иран интересуется транспортировкой нефти по нефтепроводу “Одесса-Броды” в направлении Европы. Это возможно технически? По каким маршрутам иранская нефть может пройти до Украины, и куда она может быть транспортирована? Насколько это рентабельно для иранцев?

— Технически мы можем транспортировать нефть в любом направлении, где мы завязаны с нефтетранспортной системой, которая идет в Европу. Это касается и северной “Дружбы”, которая идет на польские и немецкие заводы, это касается и направления южной “Дружбы”, которая идет на заводы Венгрии, Словакии и Чехии.

Любая инициатива в вопросах, cвязанных с объемами нефти и направлениями ее прокачки, зависит от двух игроков: от трейдера, у которого есть нефть, и от завода, который эту нефть покупает. Если есть некое соглашение между двумя этими сторонами, и они обратятся к нам, то мы с полной заинтересованностью будем участвовать в переговорном процессе. К нам, как к транспортной организации, пока никто не обращался.

- Кременчугский НПЗ импортирует нефть железнодорожными цистернами. Почему так происходит?

— Причин, как я понимаю, здесь две. Первая — это потому, что у нас в системе между портом “Южным” и Кременчугом лежит нефть марки Urals. А Кременчугский НПЗ получает вагоно-цистернами нефть с Одессы другого качества, более легкую.

Соответственно, если встанет вопрос о поставке нефти трубопроводным транспортом, то нужно будет решать вопрос компенсации замены качества.И надо понимать, в чью пользу.Учитывать надо также существующую проблему, связанную с нахождением на заводах (группы “Приват” — БЦ) технологической нефти (которая принадлежит “Укртранснафты” — БЦ).

Учитывая, что есть такая ситуация, то прокачка нефти на завод вызовет вопрос: что делать с той технологической нефтью? И если мы сейчас начинаем качать на завод нефть, то как ее сдавать, по отношению к тому сырью, которое сегодня находится в резервуарах заводов? Это вторая причина, по которой, я думаю, они везут нефть железнодорожным транспортом.

- Приватбанк вернул “Укртранснафте” все средства с депозитных счетов в объеме 2 млрд грн. В какой банк вы положили эти деньги?

— Все средства мы вложили в два госбанка: Укргазбанк и Ощадбанк. Ставки рыночные и существенных разночтений нет. По валюте сегодня все банки дают одни и те же условия.

- Сколько “Укртранснафта” задолжала за хранение технической нефти компаниями группы “Приват”. Какой объем долга уже погашен?

— Чтобы утверждать, что мы не платим за хранение нефти, должен быть на руках некий документ с суммой нашего долга. Начиная с 1 апреля 2015 года документ, который говорит о том, на каких условиях там хранится нефть — отсутствует.

Тот договор, который, якобы действовал с первого апреля по первое мая 2015 года, судом признан не действительным. Любого другого документа, определяющего взаимоотношения между сторонами не существует.

Мы прикладываем все усилия, чтобы закончить этот конфликт. Выходим с достаточно рациональными предложениями. Понимаем, исходя из анализа рынка, некую стоимость услуг по долгосрочному хранению нефти. Эта цена была отражена в организованном нами конкурсе на оказание услуг по хранению нефти.

Понимая некую монополию ряда участников рынка,мывышли с предложением с ожидаемой ценой на хранение нефти в районе 50 грн за тонну в месяц. К сожалению, три завода (Надворнянский, Дрогобычский и Кременчугский НПЗ, принадлежащие “Привату”- БЦ) предложили более высокие цены.

Стоимость услуг по хранению технологической нефти они тарифицировали в разы дороже, по сравнениюс предложенной нами суммой. Например, Кременчуг вышел с предложением в районе 6,5 грн за тонну в день, или примерно 200 грн/месяц. Дополнительно, все три завода обратились к нам с требованием компенсации прямых затрат на хранение нефти по беспрецедентной ставке — 9,6 грн за тонну в сутки.

Мы будем настаивать на разумном разрешении этого вопроса, поскольку понимаем, что нефть находилась на хранении определенное количество времени на заводах. Вопрос качества и количества этой нефти мы еще будем рассматривать. То, что хранение необходимо оплачивать, мы с этим согласны. Но, у каждой услуги есть своя цена. Цены хранения тонны нефти в 300 грн/месяц я нигде не видел.

- В Украине есть альтернатива мощностям по хранению нефти, которая находятся на заводах “Привата”?

— К сожалению, альтернатива невелика. Отчасти это могут быть емкости законсервированного Херсонского НПЗ и емкости Одесского НПЗ. Но эти емкости ограничены.

Но, если бы определенные вещи функционирования нефтетранспортной системы в предыдущие периоды были организованы несколько иначе, то не было бы необходимости размещать на долгосрочное хранение такое количество нефти в резервуарах сторонних организаций.

Это касается и объема 125-130 тыс тонн первой очереди нефтепровода “Дружба”. Также это касается того, что практически 3-5 лет были свернуты инвестиционные программы на предприятии.Кроме того, значительная часть резервуарного парка, даже на действующей части нефтепровода, выведена из эксплуатации.

Сейчас мы его пытаемся восстановить резервуары. И уже 250 тыс. тонн нефти готовы принять обратно в систему, с учетом заполнения первой очереди “Дружбы”.Пока мы этого сделать не можем, поскольку первую очередь “Дружбы” необходимо заполнить со стороны России.Выдавить консервант на территорию Беларуси у нас возможности нет.

Соответственно мы вынуждены заниматься вопросами поиска нефти марки Urals в южную “Дружбу”, чтобы произвести вытеснение консерванта и закачку нефти.

- Почему не ставится вопрос переработки 650 тысяч тонн технологической нефти, которая хранится на НПЗ группы “Приват”?

— Мы не перестаем обращаться в “Нафтогаз”, в Минэнергоугля с просьбами найти решения с технологической нефтью. Пока конструктивного диалога нет. С одной стороны есть постановление Кабмина от 2009 года, которое запрещает коммерческие операции с технологической нефтью. А с другой стороны -отсутствует желание правительства рассматривать этот вопрос. Наверное, люди не до конца отдают себе отчет в том, что это не может быть патовой ситуацией.

Предложений может быть несколько. Мы сегодня готовы просто выставить эту нефть на аукцион и продать, как на внутреннем рынке, так и на экспорт. Порядка 400 тысяч тонн нефти в системе “Укртранснафты” не используются для производства работ по транспортировке нефти.

- Год назад Игорь Коломойский заявил, что сменой руководства “Укртранснафты” занимался Игорь Кононенко, депутат БПП, соратник президента Петра Порошенко. До этого предприятие возглавлял Александр Лазорко, человек из обоймы группы “Приват”. Почему Коломойский сделал такие выводы? Вы знакомы с Кононенко?

— Я не знаю. Это у него нужно спрашивать. С Кононенко я лично не знаком. Какое отношение он имеет к назначениям, или решениям других вопросов, связанных с “Укртранснафтой”, мне лично неизвестно.

Больше того, я могу вам сказать, что за период моей работы каких-либо заданий или разговоров с людьми, не связанными с компанией, у меня не было. У меня все общение происходит на уровне акционера (НАК “Нафтогаз” — БЦ). Максимум — с Министерством энергетики и угольной промышленности. В последнее время это также Министерство экономики, поскольку мы им частично подотчетны через НАК. Вот это и весь круг общения. Все остальное — домыслы, которые я не хочу комментировать.

- Может эти “домыслы”связаны с вашей предыдущей работой с Андреем Адамовским, чей партнер Александр Грановский (депутат от БПП) — в прекрасных отношениях с Кононенко?

— Можно параллели длинные проводить, но бизнес-общение с Андреем Адамовским у меня закончилось в 2009 году. Другого общения у меня с ним нет. Я его знаю, мы можем случайно увидится, поздороваться. Нормальное человеческое общение. Никакого бизнес-сотрудничества у нас с ним нет.

- А с Грановским знакомы?

— Был знаком еще в тот период. Это параллели, которые выгодно проводить в чьих-то интересах. Если попытаться это материализовать, то у людей даже не будет элементарных аргументов. В чем собственно материализация этих утверждений? Да, был знаком, ну и что? Был бизнес-партнером, продали бизнес. И все.

- А с Коломойским общаетесь? Игорь Валерьевич известен привычкой время от времени звонить чиновникам и менеджерам госкомпаний.

— Общение было два раза. Одно — по телефону, второе — лично. Позиции мои ни в чем не отличаются от позиций, которые я озвучиваю работникам компании или журналистам, так и господину Коломойскому. Я пришел сюда отстаивать интересы компании. Может это кому-то не нравится, портит планы, общую картинку от восприятия.

С Коломойским мы общались исключительно об урегулировании конфликта по хранению технологической нефти. У нас причина встречи одна. Я не могу не общаться с человеком, от которого зависит разрешение данного конфликта.

- Сегодня в обществе поднялась дискуссия об уровне зарплат топ-менеджеров государственных энергетических компаний. Как вы считаете, сколько должен получать руководитель таких компаний, как “Укргаздобыча”, “Укртрансгаз” и “Укртранснафта”? Зарплата должна сравниваться с аналогичными должностями в иностранных компаниях, или быть привязной к экономической ситуации в Украине?

- С одной стороны речь идет о коммерческих компаниях. Но с другой стороны — это же государственная собственность. Мы — субъект хозяйственной деятельности, основной задачей которого является приносить прибыль государству в виде выплаты дивидендов.

Говорить о том, что руководящие посты могут занять квалифицированные люди, которые будут получать среднестатистическую зарплату, исходя из ставок в госсекторе — это, мягко говоря, не выдерживает критики. Сложно представить, что на должности директора “Укргаздобычи” человек с зарплатой 10-20 тысяч грн, при товарообороте в 60 млрд грн, может адекватно воспринимать реалии.

Есть однозначно правильная тенденция, что в таких коммерческих организациях, как “Укргаздобыча”, “Укртранснафта”или “Укрзализниця”, за основу вознаграждения руководителя и ключевого менеджмента должны применять оценки их оплаты труда, как среднерыночные. И не важно — это иностранец, или отечественный специалист. Есть просто рыночные расценки.

Вот смотрите, “Укртранснафта”, при товарообороте 3,5 млрд грн, показала прибыль в 2015 году больше одного миллиарда гривень. Из нее мы перечислим в государственный бюджет миллиард гривень дивидендов. То есть мы движемся в правильном направлении. Мотивация персонала в данной ситуации является одним из ключевых факторов.

Юрий ВИННИЧУК