Ниже упасть нельзя

Одни извращаются, другие жадно наблюдают. А затем бегут к камерам и выдают новую порцию “интимных подробностей”.

К концу среды вдруг поняла, что не хочу обновлять страницы новостных сайтов. Не хочу больше ничего ни у кого спрашивать. И ничего нового узнавать о “деле педофилов”. Нет, с психикой у меня все в порядке. С профпригодностью тоже. Просто нынешний беспредел заставляет организм включать механизм самозащиты. И думаю, такие же чувства испытывают в эти дни тысячи людей. И многие-многие коллеги, и политики, и чиновники — это я знаю.
Только почему-то никто громко-громко, авторитетно и с большой эфирной трибуны не скажет: “Остановитесь! Дальше уже нельзя. С этой точки падения не возвращаются…”

На этой неделе стало окончательно понятно, что в стране нет:
— презумпции невиновности;
— тайны следствия;
— тайны усыновления;
— права на использование имени;
— моральных ограничителей у политиков;
— профессиональной этики у журналистов и юристов.

И все эти преступления и нарушения можно демонстрировать в прямом эфире, печатно или онлайн! Президенту и его секретариату, министру МВД, народным депутатам, юристам, не говоря уже о журналистах.

А ведь это только начало избирательной кампании. Наверное, уже ни у кого нет сомнения, что это и есть первопричина избирательной кампании, этого сумасшествия, заложниками которого стали двое измученных детей. И каждый день с начала этого скандала мы с вами продолжаем их мучить. Одни — потому что не могут остановиться, пока не сыграют до конца свою игру. Другие — потому что не останавливают первых.

Кто эти первые — уже всем понятно. Составьте хронологию событий, начиная с 16 апреля, когда мать девочки написала первое заявление в милицию, и заканчивая публикацией в “Україні молодій” с фамилиями еще двух народных депутатов.

Вы не сможете не обратить внимания на странные совпадения во времени: “слива”, который начался с заявления Вадима Колесниченко, через пару часов подкрепленного “президентским экземпляром” обращения Григория Омельченко, где презумпция невиновности была соблюдена только в отношении арестованного обвиняемого, и активизации действий в отношении матери детей и в расследовании этого дела. Особенно это заметно, если взять во внимание период с начала октября и вплоть до 13-го.

Вопрос немаловажный: почему милиция столько времени сидела в засаде, а в тот момент, когда о деле стало широко известно, оказалось, что это навредило расследованию? Да, навредило. Более того, есть основания говорить, что это дело в полной мере уже никогда не будет расследовано. Потому что жертв намного больше, чем мы сегодня знаем. Задокументировать доказательства (кроме показаний бедных детей) уже невозможно. А еще до понедельника такая возможность была. Потому что была оперативная разработка в Крыму, были санкции, были соответствующие действия. И все — насмарку. Кого должны “благодарить” жертвы?

Очень хочется, чтобы этот информационный психоз улегся. Если МВД не справляется со следствием, пусть дело истребует ГПУ и расследует сама или поручит СБУ. А еще лучше — создаст совместную следственную группу. Чтобы ни у кого не было монополии. Но чтобы обязательно был результат. И насильники понесли неумолимую кару.

Очень хочется, чтобы больше не гнали своих корреспондентов “искать контакт” с матерью, и того хуже — с детьми, а сами журналисты перестали бегать за политиками “брать комментарии”. Давайте требовать факты, достоверные, документально подтвержденные. А если этого нет, такая информация не имеет права на жизнь. Три последние избирательные кампании оставили неизгладимый, уродливый шрам на лице украинских медиа. Свободы слова — выше головы. Журналистики уже почти нет.

Валентина САМАР