Неорганическая нефть. Решится ли Украина проверить теорию на практике?

По отношению к будущему самая разумная линия поведения определяется словами знаменитого Питера Друкера: “Браться за строительство будущего довольно рискованно. Не браться — еще хуже. Очень многие из тех, кто попытается… потерпят поражение. Но будут и те, кто добьется успеха. А вот среди тех, кто не станет пытаться, победителей не будет”. В этих словах — максимум реального оптимизма, какой только возможен в любых обстоятельствах. Тем более что есть вещи, которые необходимо обеспечивать для любого будущего. К числу важнейших из них относятся энергоресурсы, в частности нефть. Жизнь с нефтью может быть как плохой, так и хорошей, но без нефти сегодня жизни нет. Тема альтернативных источников хоть и развивается, но они еще не скоро займут нишу, сравнимую по объему с нефтью. Тем более что Украина в этом аспекте далеко не лидирующая страна, нет даже достойного уважения задела.

Себестоимость добычи и структура цены нефти

Поскольку рынки, вообще говоря, явление локальное, структура цены любого товара, как и сама цена, на разных рынках разная. Поэтому говорить о ней, как о некой универсальной стоимостной характеристике в данном случае нефти, можно лишь приближенно, с известной долей условности и разной степенью детализации. Но, тем не менее, можно.

Важнейшими составляющими цены нефти являются стоимость ее добычи, транспортная составляющая, прибыли производственных и коммерческих структур, через которые эта нефть проходит, и налоги, которые необходимо уплатить всем звеньям нефтяной цепочки.

Кроме того, с тех пор, как нефть стала биржевым товаром, появилась возможность (и даже, мы бы сказали, необходимость) выделять в ее цене отнюдь не малую спекулятивную составляющую. Многие в мире убеждены в том, что именно спекулянты виновны в высоких ценах на нефть.

Торговля нефтяными фьючерсами — это по сути торговля еще недобытой нефтью. И ее объемы сегодня десятикратно превышают объемы реального продукта. Только 8% заключенных на биржах нефтяных контрактов сопровождаются поставкой товара. Цена на нефть определяется независимо от традиционного соотношения спроса и предложения. Она контролируется сложной системой финансового рынка и четырьмя основными англо-американскими нефтяными компаниями. Львиная доля сегодняшней цены на сырую нефть — чистая спекуляция, продвигаемая трейдерскими банками и хедж-фондами (http://www.polit.nnov.ru/2008/09/06/oilspec /). Этот “пузырь” является частью глобального финансового кризиса и представляет собой проблему, которая не может быть решена изолированно.

Только с учетом спекулятивного фактора можно понять, как при росте цен на нефть в десятки раз за последние 40 лет себестоимость ее добычи остается весьма скромной величиной (чаще всего в пределах нескольких долларов за тонну), а сама нефтедобыча входит в число инвестиционно непривлекательных отраслей.

Аналитики отмечают (http://www.bfm.ru/articles/2009/08/20/neft-3.html ), что нефтедобыча продолжает расти лишь в 14 из 54 нефтеносных регионов мира, и призывают к “уходу от нефти, пока нефть не ушла от нас”. Связано это с исчерпанием разрабатываемых месторождений.

Для Запада такой “уход” не выглядит фантастической альтернативой: там достигнут большой прогресс в увеличении к.п.д. фотоэлектрических преобразователей, создаются все более совершенные — как по скорости зарядки, так и по емкости — аккумуляторы для электромобилей, уже открываются первые электрозаправки, поступают в продажу первые электромобили. Великобритания приступает к строительству десяти суперсовременных АЭС. Япония построит большую коммерческую солнечную электростанцию в космосе, которая даст электроэнергию по цене в шесть раз ниже текущей. Лед, как говорится, тронулся.

Украина же в этом контексте выглядит весьма неубедительно. В нынешнем своем состоянии она скорее потеряет действующие АЭС, чем построит новые. Но в этом случае резко актуализируется вопрос об источниках нефти.

Нефть для Украины: география и доставка

На протяжении последних лет у нефти, из которой производились бензин и дизтопливо для украинских бензозаправок, было два источника: российские и украинские месторождения. Попадала сюда и ближневосточная нефть, но эти поставки носили эпизодический характер.

Источники российской нефти до недавнего времени считались практически неисчерпаемыми. Однако пришло время пересмотреть эту точку зрения, причем пересмотреть одновременно по двум группам причин: политическим и геофизическим.

Политические причины (а в их формировании немалая доля ответственности лежит на Украине) состоят в том, что Российская Федерация в поисках оптимального положения в динамично изменяющемся мире вынуждена менять геополитические, а с ними и внешнеэкономические приоритеты. При этом РФ рассматривает свое углеводородное сырье как инструмент геополитики и, направляя вектор своих долгосрочных интересов в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона, перенаправляет туда же и треть своих нефтегазовых потоков.

Вторая группа причин, которую также следует учитывать, состоит в том, что российская нефтедобыча, по заявлениям хорошо осведомленных официальных источников, вступила в фазу роста ее себестоимости и падения физических объемов добычи.

Что касается каспийской нефти, о которой столько говорят, то поступление ее существенных объемов в обозримой перспективе едва ли возможно: весь экспорт Азербайджана обеспечивается нефтепроводом в Турцию, экспорт Казахстана — нефтепроводами в РФ, Турцию и Китай, а для поставок нефти в Украину потребовалось бы создание особых условий благоприятствования при неформальных политических договоренностях.

Вполне реальным представляется проект поставок нефти из стран Ближнего Востока и Северной Африки, поскольку новые нефтетранспортные маршруты в Европу и Азию объективно способствуют сокращению спроса на ближневосточную нефть, высвобождая квоту для Украины. По той же причине резко снизится нагрузка на турецкие проливы Средиземного и Черного морей, что благоприятствует фрахту, а наличие в Украине адекватных нефтетерминалов делает беспроблемным прием этой нефти. Вместе с тем возникает потребность в глубокой переработке сырья, для чего необходимо строительство нового или же модернизация существующих нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ). Вряд ли это возможно за счет одних лишь госинвестиций, понадобится сотрудничество то ли с отечественными, то ли с иностранными бизнес-структурами. И надо сказать, что в этом случае с украинской стороны целесообразно предоставить им все возможные преференции при одном обязательном условии — паритетный раздел продукции в натуральном выражении. Вследствие этого у государства появится инструмент для эффективного влияния на внутренний рынок нефтепродуктов, что приблизит Украину к стандартам ЕС.

Надо назвать также разработку небольших месторождений нефти в самой Украине. При наличии государственной поддержки есть все предпосылки для успешной реализации этого проекта с достижением положительных результатов в ближайшей перспективе. Количество таких месторождений в целом ряде регионов Украины весьма значительно, а практика реализации, включая показатели мини-НПЗ, убедительно продемонстрировала свою эффективность. Другое дело, что этот вид деятельности является хоть и законным, но юридически сложным и потому труднореализуемым. Однако придание ему соответствующей легитимности позволит резко повысить объемы добычи нефти в Украине. То же касается и производства ограниченного ассортимента нефтепродуктов, пользующихся широким спросом.

Укажем также на необходимость проведения комплекса геологоразведочных работ, направленных на поиск и разработку крупных месторождений нефти в Украине. Его актуальность обусловливают: развитость теории, положения которой прогнозируют вероятность обнаружения на некоторых участках территории Украины продуктивных залежей углеводородов; данные мировой практики о поиске и эксплуатации такого рода месторождений; окупаемость глубинного бурения в условиях цен нефти в текущем периоде; прогрессивные средства дистанционного зондирования, разработанные в Украине.

“Вредная” наука

Для взаимоотношений между наукой, бизнесом и властью очень показательна история “защиты” озонового слоя, имеющая, кстати сказать, прямое отношение к нефти и газу.

Когда появились аргументы в пользу гипотезы об отравлении озона техногенными фторуглеводородами — разрушающими озон фреонами, это вызвало большое оживление не только в кругах специалистов по химии атмосферы, но и в определенных бизнес-кругах. Началось вытеснение фреонов законодательными мерами, сопровождавшееся активным участием лоббистов противостоящих бизнес-структур.

Между тем у фреонов как у разрушителей озонового слоя появились достойные конкуренты: была обнаружена цепочка происходящих в атмосфере химических реакций с участием метана, в которой разрушается все тот же озон. А метан — не фреон, у него не техногенное, а вполне естественное происхождение: метаном “дышат” болота, его в немалых количествах выбрасывают животноводческие фермы, метана в форме газогидратов очень много в океанских глубинах и вечной мерзлоте. Наконец, есть такое явление, как экспериментально наблюдаемая углеводородная дегазация Земли — углеводородные флюиды в больших количествах поднимаются по разломам из земных недр и попадают в атмосферу. Причем УВ-дегазация человеческому влиянию неподвластна.

Ситуация развивалась по линии скандала: “виновность” фреонов уже стала общепризнанным фактом, “фреоновая” теория была отмечена Нобелевской премией, был подписан и выполняется Монреальский протокол, разрушена успешная отрасль мировой экономики. И тут — на тебе! Это что же, теперь придется реабилитировать фреоны? Авторитет многих уважаемых людей и целых институтов оказался под ударом.

Вот так возник заговор молчания вокруг научной проблемы чрезвычайной значимости. Поэтому, когда в самом начале века московский доцент-геолог Владимир Сывороткин защищал докторскую диссертацию “Экологические аспекты дегазации Земли”, на его защиту съехалось около ста оппонентов с единственной целью — провалить диссертанта. Однако Владимир Леонидович в ходе беспрецедентной защиты, длившейся несколько дней, отбился от роты оппонентов, а ученый совет МГУ присвоил ему докторскую степень. Но отменять по этому поводу Монреальский протокол и последовавшие за ним документы никто, естественно, не стал. Озоновый слой разрушается, как и разрушался, а ущерб, нанесенный мировой экономике его “защитой”, широкой публике так и остался неизвестным.

Однако озоновый слой — не единственная глобальная проблема, связанная с углеводородной дегазацией Земли. Еще одна — глобальное потепление. Дело в том, что метан — такой же мощный парниковый газ, как и углекислый, и причины изменения климата, как и причины истощения озонового слоя, могут точно так же оказаться вне сферы человеческого влияния.

Третья проблема — исчерпание запасов углеводородного топлива. Нам говорят: еще 20—30 лет — и все. Поэтому давайте платить за нефть все дороже и дороже. Однако на самом деле почва для разговоров о невосполняемости нефтяных запасов весьма зыбка. Потому что в высшей степени вероятно, что природная нефть имеет два типа источников — невосполняемые органические (разрабатываемые в настоящее время) биогенного происхождения и глубже расположенные, восполняемые неорганические абиогенного происхождения.

В обоснование этой мысли можно привести достаточно широко известные факты непрерывного пополнения нефтяных запасов в некоторых месторождениях. Одно из крупнейших в мире — Ромашкинское месторождение, разрабатываемое уже более 60 лет. По оценкам татарстанских геологов, из скважин этого месторождения можно было извлечь 710 млн. тонн нефти. Однако на сегодняшний день здесь уже добыли 3 млрд. тонн!

Сторонники абиогенной теории уверены, что на больших глубинах ждут своего открытия новые месторождения, а разведанные на данный момент нефтяные запасы вполне могут оказаться ничтожными по сравнению с еще неизвестными.

Ситуация повторяется. Гипотеза о биогенном происхождении углеводородов с сиюминутной точки зрения исключительно выгодна тем, кто их добывает и продает. А они достаточно богаты, чтобы “купить” любых экспертов и любых пиарщиков. В эту гипотезу, в ее пропаганду вкладываются огромные деньги, и именно они делают ее “общепризнанной”. А гипотеза неорганического происхождения нефти и газа замалчивается и находится в тени. Огромные усилия ее энтузиастов и приверженцев по большей части остаются если не тщетными, то по меньшей мере сильно недооцененными и недоиспользуемыми.

Между тем для стран, зависящих от импорта углеводородов (а это отнюдь не малая группа, включающая в себя как слабую Украину, так и сильную Японию), особенно для слабейших из них, неорганическая нефть представляет собой серьезный — а возможно, и единственный — шанс продлить углеводородную эпоху до тех пор, пока они не накопят инвестиционный потенциал, достаточный для следующего шага в энергетике.

Для реализации этого шанса для себя и других Украина могла бы сделать очень многое. В некотором смысле она могла бы стать лидером в этой группе стран, выступив с инициативой создания международного консорциума по глубокому бурению для разведки неорганической нефти и предоставив ему для работы собственные площадки (перспективные площадки у нас есть), могла бы взять на себя роль его организатора при международном финансировании, одновременно отыскав здесь и импульс для собственного развития. Чем не “национальная идея”? Но для того, чтобы она не стала чем-то наподобие Нью-Васюков Остапа Бендера, ею должны заинтересоваться власти и бизнес, серьезные политики и финансисты. И люди, обладающие необходимым для этого интеллектуальным складом, в украинском бизнесе есть. Спонсировала же несколько лет назад очень серьезная финансовая группа достаточно сомнительные частные исследования людей, обещавших обеспечить отопление Киева “мотком ржавой проволоки”. Хотя там отрицательный результат был практически предопределен, а здесь шансы на успех большие.

Павел БУБЕНКО, Валерий ТЫРНОВ (Павел БУБЕНКО, доктор экономических наук, профессор, директор СВНЦ НАН и МОН Украины; Валерий ТЫРНОВ, кандидат физико-математических наук, журналист)