“Не быдло заводское”. Как украинская элита разрушала самый распространенный миф о Донетчине

 Рабочая молодежь в свободное от работы время писала смешные тексты и выступала на кавээновских фестивалях.Но на тех фестивалях был также и закрытый формат — вечера черного юмора.И вот там “ильичевцы” выставляли команду с совсем другим названием — “Быдло б*ть заводское”.Как же органично заходило и это название, и те шутки на общеукраинскую аудиторию.Общее стереотипное представление о Донетчине, Востоке Украины, как о “крае необразованных людей”, помогало в восприятии специфического юмора.

Десятки лет политическая элита страны поддерживала такое ложное представление о Востоке.В Мариуполе в системе городской власти на протяжении многих лет под культуру был отведен маленький отдел — не управление, не департамент, а всего лишь отдел.В городе, который был одним из десяти крупнейших городов Украины, не было собственной филармонии, а появление камерного оркестра воспринималось как прихоть нескольких людей.

И это не случайность. Это часть политики.

“Образ этого региона, промышленной части Востока, формировался как устойчивый, ментальный конструкт еще в советское время, — рассказывает историк и журналист, основатель Института интеграции Донбасса Сергей Стуканов, — Регион, который появился в результате политики индустриализации, форсированного промышленного развития, строительства промышленных гигантов, которые должны были бы питать весь Советский Союз. Это “советская кочегарка”, по знаменитому выражению Ленина. То есть это образ, который сознательно формировался советской властью”.

Фото — Еспрессо.ТВ

Этот регион и населялся людьми, которые приезжали работать на промышленных предприятиях из разных советских республик. Это был такой “плавильный котел”. Культура, по мнению Сергея Стуканова, действительно, играла второстепенную роль, по крайней мере в 20-30-е годы прошлого века.

За время независимости Украины к этому ложному представлению о Востоке добавляются новые, довольно скверные контексты. Они задаются уже новой властью, которая воцарилась в регионе.

“Это была комбинация нескольких элементов, каждый из которых добавлял к этому винегрету не очень привлекательные оттенки. Во-первых, красные директора, которые в 90-х начали приватизацию. Во-вторых, — криминальные элементы, которые имели оружие и не имели моральных ограничений, поэтому через рэкет и убийства пытались устанавливать свои правила. И эта серия убийств в Донецкой области в 90-е годы — сотни убийств! — принесла региону криминальную славу, ведь это транслировалось через медиа на всю страну. (Конечно, и в других регионах Украины были свои криминальные разборки. Но Донетчина все-таки отличалась масштабом). Ну и третий элемент — бывшие комсомольцы, которые просто использовали то, что уже было. Они стали новым политическим классом на Донетчине, который в итоге сформировал политическую повестку дня и свою политическую партию — Партию регионов.

Конечно, когда ты политик, ты будешь говорить то, что нравится людям в твоем регионе. Поэтому политическая элита Донетчины начала консервировать советскость в худшем смысле этого слова”.

А ее политические оппоненты из других регионов Украины в процессе политической борьбы начали это использовать, распространяя негативные стереотипы о жителях Востока.

Так в одной части Украины появились “националисты”, “бандеровцы”, “скачущие лентяи”, а в другой — “бандиты” и “необразованное быдло”.

Оставлять такое стереотипное представление о стране было политически выгодно правящим элитам. С другой стороны, национальные украинские медиа были слепыми и помогали поддерживать этот нарратив. Они видели только мейнстрим и не смотрели глубже.

В Донецкой области этот мейнстрим формировала Партия регионов через сеть собственных средств массовой информации. Но за этой информационной ширмой скрывался и немного другой Восток.

Другой Восток.История Богдана Слющинского

Иногда нам кажется, что важные изменения в обществе происходят как-то сами собой. Например, много ли людей помнят о том, как в Мариуполе появилась детская Школа искусств вместо городского комитета коммунистической партии? Или муниципальный театр кукол? Или музей народного быта? Возможно кто-то помнит, а куда вдруг делись все постаменты кровавому Жданову, имя которого некоторое время носил город?

А между тем у каждого из этих положительных изменений есть имя и фамилия — Богдан Слющинский.

Богдан Васильевич был среди тех людей, кто создавал другой Восток.

Фото предоставлены женой Богдана Слющинского, Натальей

Он родился на Львовщине, учился во Львове и именно этот город хранил глубоко в сердце как родной. В 70-е годы он уехал на советский Сахалин.

“Богдан был музыкантом, а в те времена у музыкантов были очень маленькие зарплаты, поэтому он решил там подзаработать денег, — рассказывает жена Наталья Слющинская, — На Сахалине Богдан преподавал в музыкальной школе. Потом стал директором музыкальной школы. Стремительно его карьера там развивалась.

Ну а мои родители уехали на север в поисках романтики, строить малый БАМ (Байкало-амурская магистраль, — прим.0629). Знаете, уже в те времена была очень заметна разница: та часть Сахалина, которая когда-то принадлежала Японии, была развита, приспособлена для жизни, а на другой части не было ничего. Поэтому власть звала туда людей на молодежные стройки. И мои родители поехали туда”.

Наталья Слющинская, пока училась в музыкальном училище, оставалась с бабушкой в Мариуполе, а когда закончила обучение, родители забрали ее к себе, на Сахалин. Там она и встретила своего Богдана.

“Представьте только, вокруг — тайга. Совсем другая жизнь, не похожая на нашу. Деревянные тротуары, деревянные двухэтажные дома — как во времена Чехова. Когда тебе 19 лет, это кажется таким интересным! Я пошла в местную музыкальную школу сниматься на работу преподавателем музыки по классу фортепиано, и вижу там высокого, с черными длинными волосами, в черном кожаном пиджаке очень красивого мужчину. Ну такой красавец! Мое сердце сразу откликнулось. Мы долгое время просто дружили. Я ему часто аккомпанировала на концертах, у нас было много общих интересов, и так незаметно мы стали парой, решили пожениться.

На фото — Богдан Слющинский четвертый слева.Его легко узнать по шляпе и кожаной куртке.Наталья Слющинская — вторая справа.

Свадьба была по моему сценарию. Я придумала себе сказку, и Богдан постарался, чтобы она стала реальностью. Мы ехали на тройке прекрасных лошадей. Моя мама сшила особые попоны для троицы, по моему описанию. Одним словом, девочка играла в сказку. И знаете, довольно долго я в этой сказке жила”.

Но пришло время покидать те дикие малозаселенные места. Дети Слющинских подросли, надо было дочь отдавать в школу. Поэтому необходимо было выбирать дальнейший путь — ехать в Хабаровск, большой город, где были школы и цивилизация, или возвращаться обратно в Украину. Они оба захотели вернуться. Вот только Богдан рвался в любимый Львов, а Наталья — к родному морю, без которого не представляла жизни. В этом споре победила она. В 1983 году семья Слющинских вернулась в Мариуполь.

Богдан Слющинский пошел работать сначала заместителем директора Дворца металлургов, а затем его пригласили в детскую музыкальную школу, которую он превратил впоследствии в первую в городе детскую Школу искусств.

Было много желающих забрать под себя здание бывшего городского комитета коммунистической партии, а вот желающих отдавать детям прекрасное помещение в самом центре Мариуполя — почти не было. Поэтому Слющинскому понадобился весь талант убеждения, чтобы таки превратить бывший партком в место детского творчества. Ему помогала должность, потому что в 1986 году Богдан Слющинский принял предложение возглавить отдел культуры Ждановского горсовета. Это дало ему возможность еще до развала Советского Союза начать внедрять политику национального культурного возрождения в тогдашнем Жданове. И это касалось не только украинской национальной культуры, но и культур других народов, проживавших в городе, в первую очередь греческого народа.

Не удивительно, что когда в Жданове начались разговоры о необходимости переименования города, Богдан Слющинский стал одним из инициаторов этого движения. Он как представитель местной власти помогал правильно документировать процесс, писать обращения, передавать их в Москву (ведь именно там необходимо было принимать решение о переименовании городов, и вообще, в СССР такого еще не было, чтобы переименования происходили по инициативе от низов, от людей, а не от власти).

А когда Мариуполю вернули его историческое имя, именно Богдан Слющинский руководил “операцией” по демонтажу памятников преступнику Жданову.

За время своей работы в отделе культуры Богдан Слющинский добился того, чтобы на месте бывшего музея Жданова открыли Музей народного быта. Помогал создавать первую научную библиотеку имени Грушевского. Способствовал появлению первого муниципального театра кукол. Поддержал оркестр “Ренессанс” — на сессии горсовета он вынужден был доказывать людям, очень далеким от культуры, зачем вообще промышленному городу камерный оркестр. Это сегодня Мариуполь так гордится своим “Ренессансом”, а в конце 90-х депутаты лишь удивлялись прихотям чудаковатого начальника отдела культуры.

Вообще Богдан Слющинский всегда защищал людей искусства и даже лично просил президента Кучму ввести профессиональный праздник — День работников культуры (собственно, после обращения Слющинского праздник появился в украинском календаре).

В 2000 году он оставил свою должность и отдался научной деятельности. Слющинский дважды защищался и стал доктором философии и доктором социологии (кстати, он был единственным доктором социологии на всю Донецкую область), создал и возглавил кафедру социологии в Мариупольском государственном университете. В 2020 году имя профессора, Академика украинской Академии наук Высшей школы Украины Богдана Слющинского занесено в издание “Золотой фонд нации”.

Отдавая себя науке, Богдан Слющинский не перестал заниматься музыкой, писать стихи (он был членом Национального союза писателей Украины), участвовать в концертах.

Трудно ли было ему, человеку, пропитанному украинской культурой, языком, памятью, жить здесь, на Востоке? Наталья Слющинская говорит, что не просто. Не всем нравилось то, что он делал. А после того, как уволился из муниципалитета, многие его наработки были как резинкой стерты преемниками.

Трудно было в общении, потому что Богдан Слющинский разговаривал на украинском и на работе, и в быту. И в обрусевшем Мариуполе это не всегда воспринималось естественно.

Однако, несмотря на сложности, он ежедневно делал маленькие шаги для того, чтобы поднять общий уровень культуры, в частности украинской культуры, на более высокий уровень в Мариуполе. И делал это, пока российская армия не убила его, буквально в самое сердце.

После начала полномасштабного вторжения России в Украину Наталья и Богдан Слющинские оставались в Мариуполе, потому что не могли оставить в городе беспомощную старушку мать Натальи. Ее дом, в котором скрывалась семья, был полностью разрушен.

Дом родителей Натальи Слющинской.Все, что от него осталось.

30 марта 2022 года умерла мать Натальи Слющинской. Они похоронили ее на огороде. А 9 апреля Богдан Васильевич пошел заколотить окна после очередного обстрела, чтобы хоть немножко согреться в доме, когда рядом разорвался снаряд. Его осколок попал мужчине в самое сердце.

“Мне легче думать, что он погиб вот так, мгновенно. Только и успел сказать: “Наталья, я умираю...”. Это лучше, чем быть замученным, как поэт Баль, или умирать без лекарств в холодном подвале, как Наталья Харакоз. Но передо мной теперь большая задача вернуться в освобожденный Мариуполь, чтобы похоронить Богдана так, как положено, как он того хотел, а не в братской могиле”, — говорит Наталья Слющинская.

Другой Восток.”Толчок”

Украинский Восток на самом деле никогда не прекращал борьбу. И когда в Мариуполе боролись за переименование Жданова, разрушали памятники тиранам, когда избирали в Верховную Раду члена РУХа Бориса Задорожного, первыми в регионе поднимали сине-желтые флаги, а позже — возрождали национальные традиции, в Донецке молодежь создавала мощнейшую украинскую организацию “Поштовх”.

Ее инициатором стал Юрий Матущак. В 2009 году он поступил на исторический факультет Донецкого национального университета и уже со второго курса погрузился в общественную деятельность.

“У нас, в Донецкой области, путь к национальному сознанию каждый проходит свой. Кто-то получает воспитание в семье, кто-то прочитал какую-то книгу, которая изменила сознание, но чаще все меняет встреча. Знаковая встреча с умным человеком, который переворачивает твой мир, — рассказывает Сергей Стуканов, который вместе с Юрием Матущаком вводил “Поштовх”, — Юре повезло получить образование и воспитание в семье. И он пришел на истфак уже подготовленным.

Я стал понимать, кто я есть, только на истфаке. Начало 2000-х, примерно седьмой-восьмой годы, были самыми тяжелыми. Это был период, когда ты уже осознаешь свой культурный код, хочешь потреблять украинское, читать украинские книги, смотреть фильмы на украинском, разговаривать на украинском, а ничего из этого тебе не доступно. Но следующие два года изменили все. Нам стал доступен Интернет. И мир перестал быть закрытым”.

На фото — Сергей Стуканов на одной из акций “Поштовха”, Фейсбук Сергея Стуканова

Именно в это время “Поштовх” расширяет свою деятельность. Он начинал свою деятельность с организации фестивалей, вертепов, проукраинских акций на День соборности. Организовал громкую выставку “УПА. История непокоренных”, которая наделала шума в Донецкой области.

Вертеп, организованный “Толчком” в Донецке

Постепенно деятельность организации стала распространяться за пределы Донецкого национального университета. К организации стали приобщаться студенты из других вузов.

Это движение за переименование приобрело такой резонанс, что к членам “Поштовха” стали присматриваться в Партии регионов и даже стали применять к студентам старые советские методы давления. Тем не менее, остановить движение не удалось. Университет получил имя человека, который положил жизнь за свободную независимую Украину.

В 2014 году лидер “Толчка” Юрий Матущак ушел добровольцем на фронт и погиб 29 августа, выходя из Иловайского котла. Его дело подхватили друзья, однако движение постепенно стало угасать.

Сергей Стуканов, один из активных участников “Толчка” с грустью констатирует: “Когда мы 15 лет назад проводили свои акции, мы хотели показать Украине и украинцам: услышьте и нас, посмотрите, существует и другой Донбасс! У нас нет денег, мы на свои акции приезжали на троллейбусе, а не на дорогих авто. Но мы есть! Мы стоим здесь с флагами на День соборности через реку Кальмиус. Мы говорим: мы и есть украинский Донбасс. Но, к сожалению, именно голос украинского Донбасса так и не был услышан”.