Металлурги: итоги экспансии

В острую фазу кризиса российские металлурги вошли обладателями зарубежных активов и значительных долгов. Спустя год стало ясно: для одних иностранные мощности превратились в бремя, для других — в полезный элемент интеграции в структуру. Однако и те и другие оказались перед вопросом: что делать дальше с зарубежными заводами в условиях упавшей экономики и смещения спроса с развитых на развивающиеся рынки.

Путь за границу. “Все сделки M&A (слияния и поглощения) проводились в рамках определенных стратегий, — говорит аналитик “Тройки Диалог” Сергей Донской. — Безусловно, экономически, с точки зрения нормального существования, российские металлурги могли обойтись без иностранных активов. Но они рассчитывали покорить глобальные рынки”. Так, стратегия Evraz Group предполагала укрепление лидирующих позиций на рынке сортового проката России и СНГ, а также расширение присутствия на привлекательных внешних рынках. “Северсталь” выбрала экстенсивный рост, прежде всего, на североамериканском континенте. Компании в той или иной степени рассчитывали на эффект синергии от вертикальной интеграции, когда производственные зарубежные активы получали бы сырье и полуфабрикаты из России.

Глобальные амбиции подпитывались низким внутрироссийским спросом. Так, в 2004 году потребление стали на душу населения в стране составило 198 кг против 603 кг в Японии, 404 кг в США и 390 кг в Западной Европе. И дело не только в переходе к постиндустриальной экономике. До сих пор ощущается разрушение промышленности в годы перестройки. По данным Международного института стали и чугуна (IISI), к 2001 году потребление черных металлов со стороны российского машиностроения сократилось в 5 раз, строительства — в 4 раза и до 30—40% в автопроме.

Решением проблем виделось приобретение активов непосредственно в странах — основных потребителях стали. Так отечественные компании могли преодолеть заградительные барьеры в виде квот и пошлин, которые существуют на импорт продукции в США и ЕС в отношении некоторых государств, в том числе России. Стремлению металлургов на внешние рынки также способствовало повышение аппетита инвесторов к риску, который привел к большей доступности кредитных ресурсов.

Неверный выбор. Странность в том, что международные исследовательские институты еще в начале века прогнозировали смещение фактического потребления стали в Китай и Юго-Восточную Азию. Тем не менее отечественные металлурги выбрали в качестве целевых рынков развитые и стареющие, даже не рассматривая развивающиеся. “Логика понятна — западные рынки характеризуются высоким уровнем удельного потребления стали, а внутренний спрос является главным фактором развития рынка, — рассуждает старший аналитик Unicredit Securities Георгий Буженица. — Соответственно, зрелые рынки в целом характеризуются большей стабильностью”. Уже в 2002 году на долю Китая приходилось 3/4 прироста потребления. А в 2008 году страны Азии, Ближнего Востока, Африки и Центральной Америки в совокупности использовали 65% всей произведенной в мире стали.

Теперь в Китай, Индию, Бразилию и на Ближний Восток россияне попасть не могут. Металлургическая отрасль этих стран как стратегически важная в последнее время находится под прямым или косвенным регулированием государства. Так, Evraz Group весь 2008 год пыталась приобрести контроль в китайском производителе горячекатаного проката Delong. В итоге группа сдалась, имея на балансе лишь 10% акций. Перспектив увеличить пакет не просматривается. ММК так и не удалось купить заводы на важном для нее рынке сбыта в Иране и Пакистане (в связи с этим компания совместно с партнерами принялась строить завод в Турции). Впрочем, нет худа без добра: неудача помогла сохранить “Магнитке” около $3,5 млрд так необходимой в кризис ликвидности.

Основные сделки пришлись на 2007—2008 годы. Evraz Group, “Северсталь” и “Мечел” оказались не стеснены в средствах. “Получилось вырасти очень быстро, но с побочным эффектом в виде огромной долговой нагрузки”, — указывает аналитик UBS Кирилл Чуйко. Компании проводили экспансию на заемные деньги. Исключение составил только НЛМК, которому высокая рентабельность позволяла покупать на свои. Общая сумма чистой задолженности Evraz Group, “Северстали” и “Мечела” на конец III квартала 2009 года составляла $20,3 млрд.

Удача с ними. “Мечел” в последние годы был не слишком активен на зарубежном рынке. По двум причинам. Во-первых, компания сместила акцент в стратегии всей группы на горнодобычу. Во-вторых, на основном собственнике Игоре Зюзине висит долг более чем в $1,1 млрд, образовавшийся в результате выкупа доли бывшего партнера — Владимир Иориха. Но именно “Мечел”, выполняя докризисные обязательства, приобрел в 2009 году актив в США — крупного производителя коксующегося угля Bluestone Industries Inc за $436 млн. Аналитики однозначно оценивают инвестицию как удачную.

Потенциальная мощность, на которую можно вывести предприятие в течение 3—5 лет — 6,9 млн тонн угля. При этом оно прибыльно, обладает портфелем законтрактованных продаж на длительный период, а сумма чистого долга низка — $135 млн. “”Мечел” фактически открыл для себя новый рынок с иным ценообразованием, — отмечает аналитик “Брокеркредитсервиса” Олег Петропавловский. — Компания пока еще проводит аудит, чтобы разобраться, как там все устроено”. Не исключено, что в 2010—2011 годах группа совершит очередную покупку: теперь ей невыгодно владеть в США угольным активом, не имея сталелитейного производства.

Немало удачных сделок провела Evraz Group, поставив на сбалансированность активов. Впрочем, это как посмотреть: компания потратила более $9,3 млрд — это почти половина суммарных расходов российских металлургов в зарубежную экспансию. “Несмотря на внушительную сумму, приобретения Evraz Group выглядят оправданными, — замечает Олег Петропавловский. — Покупали дорого, но качественные предприятия, ценили каждый доллар, который платят, потому что не хотели решать никаких организационно-финансовых проблем. “Евразу” требовалось, чтобы активы сразу генерировали денежный поток”. Помимо качества покупок, решающую роль сыграл выбор целевых рынков. Ориентируясь на нефтегазодобычу, Evraz Group приобретала на североамериканском рынке предприятия, обслуживающие производителей труб (Oregon Steel Mills в США, IPSCO в Канаде). “Трубные активы более эффективны и в меньшей степени пострадали от влияния кризиса, — замечает Ленар Хафизов, начальник отдела анализа рынков Prime Mark Asset Management. — Спрос в нефтяной сфере остается относительно стабильным, несмотря на недолгое снижение цен на нефть”.

Также компания активно занималась развитием направления цветных металлов и ферросплавов (Strategic Minerals Corporation и Highveld Steel and Vanadium в США и ЮАР, Nicom в Чехии). В самой группе отмечают, что у рынка ванадия — хорошие перспективы роста на фоне восстановления конъюнктуры рынка проката и новых стандартов производства стали в Китае. Если в 2006 году продажи ванадия сформировали $0,15 млрд в выручке Evraz, то в 2008-м — уже $1,2 млрд.

Ловушка для Мордашова. В наихудшем положении оказалась “Северсталь”. Компания проводила агрессивную политику скупки активов, невзирая на их качество. В итоге “Северсталь”, потратив относительно немного — $3 млрд, получила 5 разномастных заводов в США общей мощностью более 12 млн тонн стали в год. Например, уже во время покупки Esmark было ясно, что сталелитейный гигант начнет приносить прибыль только после реализации масштабной инвестпрограммы — $525 млн на 5 лет. “В “Северстали” говорили: да, сейчас актив убыточный, но цены на сталь высокие, так что все будет хорошо, мы снизим издержки и увеличим доходность, — указывает Олег Петропавловский. — Но этого не произошло. В итоге производство на заводах “Северстали” в США заморожено”.

В отличие от конкурентов, “Северсталь” делала ставку на автомобильный сектор США, а также строительство и энергетику. Пожалуй, именно эти отрасли сильнее всего пострадали от кризиса. Так, в октябре 2009 года коэффициент загруженности производственных мощностей в американском автопроме составлял лишь 51,5%. Проблемы строительного сектора хорошо иллюстрирует тот факт, что в Штатах еще полгода назад всерьез обсуждалась идея сноса новых, но пустующих домов.

В результате, указывает Георгий Буженица, американские активы “Северстали” продолжают оставаться убыточными на операционном уровне, хоть и показывают положительную динамику. Так, в I квартале 2009 года убыток североамериканского подразделения по EBITDA составил $243 млн, а к III кварталу сократился до $78 млн. “Северсталь” начала пожинать плоды программы по сокращению издержек. Тем не менее чистый убыток за 9 месяцев огромен — $878 млн при выручке в $9,1 млрд.

Процесс изменения структуры “Северстали” затянулся, считает Георгий Буженица: “Компания уже год не может выдать программы реструктуризации штатовских активов. Похоже, что менеджмент пытается избежать принятия кардинальных решений и не хочет поднимать шумихи вокруг них. И намеревается минимизировать возможные репутационные риски, надеясь на скорое восстановление рынка стали и рост цен на фоне инфраструктурных программ, принятых местными властями”. О каких кардинальных мерах идет речь? В мае “Северсталь” сообщила, что ищет покупателей на два американских завода. Но мало кто верит, что найдутся покупатели, готовые заплатить адекватную цену. Значит, если “Северсталь” не сможет переждать, неся убытки и обслуживая долг, придется продать заводы с дисконтом — тем же китайцам.

Давят вниз. Зарубежные сделки стали одним из основных факторов влияния на капитализацию и финансовые показатели компаний. Расписки на акции российских металлургов, представленные на NYSE и LSE, шли вверх с мая 2007 года. Наибольший рост в 3,4 раза показали бумаги Evraz Group, достигнув максимума 16 мая 2008 года — $125,5 за ADR. “В отличие от “Северстали”, рынок воспринимал экспансию группы более позитивно в виду того, что Evraz ориентировался на более прибыльные и эффективные активы”, — отмечает Андрей Литвин.
В меньшей степени M&A-активность отразилась на бумагах “Северстали”. Рынок как будто не замечал ее сделок. С момента выхода на биржу в ноябре 2006-го до сентября 2008 года бумаги компании росли немногим более интенсивнее, чем у “Магнитки”, не совершавшей зарубежных покупок. При том, что согласно IISI, по итогам 2008 года “Северсталь” поднялась в мировой табели производителей выше всех российских игроков, заняв 13-е место с 19,2 млн тонн стали.

Кризис привел к глобальной переоценке стоимости иностранных активов с миллиардными списаниями. Кроме того, финансовые результаты деятельности североамериканских активов стали размывать показатели вышедших на этот рынок игроков и продолжают сильно воздействовать на общую рентабельность холдингов. Это объясняется тем, что предприятия находятся на рынке с более высоким уровнем расходной базы. К тому же в Штатах отсутствует доступ к дешевому сырью, а рабочая сила дороже.

По мере возрастания спроса на сталь эффект от зарубежных активов получат все, кто их покупал, считает аналитик “ВТБ Капитала” Александр Пухаев: “Когда экономика начнет разворачиваться, то рост активов может быть таким же стремительным, как и падение. Поскольку за счет иностранных предприятий Evraz Group и “Северсталь” являются гораздо более крупными игроками, чем другие российские конкуренты, то и их прибыль будет гораздо больше”.

На данный момент единственный внятный результат зарубежной экспансии металлургов — сам факт выхода на внешние рынки, отмечает Сергей Донской. “Адекватна ли цена, действительно ли экспансия окажется значимой для компаний, станет ясно лишь через 2—3 года, когда ситуация в мировой экономике стабилизируется, а металлургия выйдет на докризисные уровни”, — резюмирует аналитик “Тройки”.

Невнятный результат. Между тем финансовые показатели металлургов по итогам III квартала улучшились, так как мировой стальной рынок начал восстанавливаться в абсолютных объемах. По данным World Steel Association (WSA), в октябре 2009 года было производено 112 млн тонн стали, что на 13,1% больше, чем год назад. А за 10 месяцев отставание составило всего лишь 13,5% от прошлогоднего показателя в 982 млн тонн. Однако рост обеспечен производством и спросом с азиатских, и в целом — развивающимихся рынков. Наибольшую динамику год-к-году продемонстрировала Украина (42,9%), Китай (42,4%), Турция (25,5%), Россия (24,2%). А вот сталепромышленность в Европе, США и Японии до сих пор в минусах.

Отечественные металлурги оказались в двоякой ситуации. С одной стороны, без зарубежных сделок они оставались бы местечковыми экспортерами стальных полуфабрикатов, с другой, отмечает Александр Пухаев, именно из-за приобретенных американских и европейских активов металлурги проходят кризис тяжелее тех, кто в экспансию не включился: “Иностранные предприятия оказались более уязвимыми, нежели российские, прежде всего по причине издержек. Российским активам прибыльности добавило ослабление национальной валюты”.

Даже при благополучном прохождении кризиса многие активы могут остаться для компаний обременением, учитывая, что окажутся в стороне от новых основных рынков производства и потребления стали. В перспективе металлургам придется решать, что с ними делать. Например, рассуждает гендиректор Первой горнорудной компании Борис Зубарев, европейские покупки вовсе нельзя оценить однозначно — время металлургической отрасли в Старом Свете прошло. “Глобальная металлургия все равно будет двигаться на Восток — на Украину, в Россию, Китай, Индию, поскольку именно там находятся энергоресурсы, человеческие ресурсы и сырье, — говорит эксперт. — Никто не возьмется строить новые металлургические заводы в Европе, а те, что есть — доживают свой срок”. На сделки по приобретению европейских метактивов с 2002 года россияне потратили $3,4 млрд.

Ольга ШЕВЕЛЬ