Медиасистемы залпового огня. Как Путин заигрался в “Цивилизацию”, что сказал Байден и при чем здесь Скабеева

А если Байден делал упор на “мы не будем отправлять”? Здесь интересно, что практически одновременно Польша и Австралия заявили о намерении купить системы HIMARS и высокоточные боеприпасы для них. Причем первая собирается приобрести сразу полтысячи пусковых. Конечно, контракты рассчитаны на годы, но вполне вероятно, что какая-то часть этих систем окажется в Украине. Таким образом, нельзя исключать, что Белый дом занялся тем, что называется “ plausible deniability “ (правдоподобное отрицание) — то есть создание легенды о непричастности к определенным действиям. В данном случае — к передаче Украине вооружений, способных принципиально изменить ход военных действий.

“Умно!”, — как написал в своем телеграмм-канале заместитель председателя Совбеза РФ Дмитрий Медведев. Дальнейший комментарий тоже заслуживает внимания: “Иначе при атаке на наши города вооружённые силы России выполнили бы свою угрозу и нанесли удары по центрам принятия этих преступных решений. Часть из них находится совсем не в Киеве. Что дальше, объяснять не надо…”

Конечно, в этой риторике нет ничего нового. Российское руководство угрожает Западу ядерными ударами всякий раз, когда срываются имперские планы Кремля. Здесь есть один симптоматический момент: фактическое признание того, что жесткой реакции на передачу MLRS не будет. Не просто любимым, а единственным приемом международной политики, к которому систематически прибегает путинский режим, является повышение ставок (блеф и шантаж — его разновидности). Ядерное оружие — это ход ва-банк. Но неготовность его совершать и необходимость реагировать на чужие действия — крайне неприятная “вилка”. Поэтому “откат” под видом “наезда” стал одним из ведущих ноу-хау русской пропаганды последних месяцев.

Вряд ли случайно, что через считанные часы после Медведева в эфире своей программы “60 минут” Ольга Скабеева выдала этот пассаж: “Пожалуй, пришло время признать, возможно, что “спецоперация” России в Украине завершилась реальная война, причем война Третья мировая. Мы вынуждены заниматься демилитаризацией не просто Украины, а всего Североатлантического Альянса”.

Опять-таки, тезис о том, что на территории Украины Россия воюет против Запада, совсем не нов — ее на российских ток-шоу любили по меньшей мере со времен Оранжевой революции. В последние месяцы к ней присоединился нарратив “прокси-войны” Запада против России. Новое в пассаже Скабеевой иное: тезис об окончании “спецоперации”. Если бы речь шла о рациональной политике, здесь можно было бы предположить намек на возможность сворачивания “операции” и “сделку” — мол, Россия проиграла не Украине, а целому Западу. Но Россия и рациональность несовместимы. Поэтому вместе с аналогичными высказываниями “оппозиционера” Игоря Гиркина (”Стрелкова”) это может свидетельствовать о подготовке российской общественности к снятию терминологического табу, а вместе с ним — к мобилизации и объявлению военного положения в РФ. Тем более что секретарь СБ РФ и экс-директор ФСБ Николай Патрушев ни с того ни с сего взялся за разгон еще одного старого нарратива — о “польских посягательствах на Западную Украину”, ссылаясь на немного подзабытые уже слова Анджея Дуды о том, что “между Польшей и Украиной больше не будет границ”. Так что, Россия, очевидно, должна готовиться к очередному освободительному походу. О том, что предыдущий 102 года назад закончился “Чудом на Висле”, Патрушев, конечно, забыл.

Другое дело, что без показательных чисток генералитета и правительства, а также улучшения работы репрессивной системы, переход к военному положению в России превратится в фикцию. Особенно учитывая все более глубокий конфликт генералитета с министром обороны Сергеем Шойгу и людьми, которых он привел из МЧС, а также все более острое противостояние “ястребов” и “голубей” в российском истеблишменте — и двустороннее недовольство действиями Владимира Путина. Первые требуют решительных действий и убедительной победы. Вторые — решительные действия и заключение мира.

Сам Путин, тем временем, если верить публичным заявлениям британской разведки, все глубже погружается в детали операций, часто принимая тактические решения уровня от полковника до бригадного генерала. Это не только очередная реминесценция на позднего Адольфа Гитлера с его недоверием к собственным офицерам и бегством от экономических трудностей, очевидных окружению (особенно после неизбежного принятия 6 “нефтяного” пакета санкций ЕС). В то же время, это продолжение игры в историческую реконструкцию: подобно всем российским самодержцам, независимо от титулатуры, он перевел страну на режим полного ручного управления. Симптомы этого перевода были очевидны и раньше, особенно во время многочисленных “прямых линий”, на которых Путин занимался неисправной канализацией и жильем для ветеранов. И теперь он пошел еще дальше, уподобившись игроку в “Цивилизацию” Сида Мейера, замкнув на себя практически все системные процессы в государстве.

Для нас в этом ключе важны две вещи. Первая: независимо от событий за пределами России (включая украинские фронты) она идет по пути необратимой деградации из-за накопления системных ошибок, которые невозможно исправить, не устранив предохранитель системы. То есть — Путина. А здесь шансы мизерные — и сводятся скорее к незапланированной эвтаназии, чем к покушению.

Вторая: война будет продолжаться до тех пор, пока ВС и ВПК РФ не исчерпают последние резервы. Условно говоря, пока не закончатся офицеры среднего звена и возможности для производства вооружений, не требующих импортного сырья, расходных материалов и технологий. Поэтому (не считая стрелкового оружия) раритетные Т-62 — не последние гости из прошлого, которых мы увидим.

При этом мирные переговоры, если бы они и начались, не приведут ни к какому результату — они будут служить в лучшем случае имитацией доброй воли, в худшем — свидетельством законсервированных имперских фанаберий.

Можно было бы добавить третий пункт — о том, что дни Путина у власти и в жизни подходят к концу. Или даже уже прошли. Британские таблоиды пишут, что его заменили двойником, опасаясь бунта. Что ж, превращение фамилии Путин в переходный титул для обозначения русского монарха — забавный сюжет. Но боюсь, не в той альтернативной реальности, в которой живет нынешняя Россия.