“Логика в том, чтобы игнорировать неприятные известия”

Почти за полтора года с момента российского вторжения в Украину война почти не приходила на территорию России. Но в последний месяц ситуация резко изменилась: украинские беспилотники атаковали Москву и Подмосковье, на прошлой неделе украинская артиллерия вынудила эвакуироваться 40-тысячный приграничный райцентр Шебекино. Но власть реагирует на происходящее крайне пассивно — в отличие от Евгения Пригожина, чей конфликт с Минобороны с захватом в плен командира одной из бригад становится все меньше похож на управляемую пиар-акцию. Мы спросили о причинах такого поведения Кремля и о том, как на происходящее реагирует население в приграничных районах, политологов Григория Голосова и Кирилла Рогова и социолога, основательницу независимого исследовательского агентства ExtremeScan Елену Коневу.

— В последний месяц происходит слишком много событий, которые можно при желании интерпретировать как “неустойчивость вертикали власти” и проблемы Кремля с контролем над ситуацией внутри страны. ВСУ массированно обстреливают территорию России, диверсанты в Белгородской области берут пленных, вступают в переговоры с губернатором. Украинские беспилотники уже дважды атаковали Москву, один из них — ударил по Кремлю. Продолжает беспрепятственно разгораться конфликт Пригожина с военными. Почему власть так пассивно реагирует на происходящее? Какова внутренняя логика ее поведения? Или логики нет, и это действительно род паралича?

Григорий Голосов: Если говорить об информационной реакции, то понятно, что основная цель этих прорывов на российскую территорию состоит в том, чтобы привлечь внимание населения России, дезориентировать его, вызвать панику. Поэтому если российские власти будут реагировать активным информационным освещением этих событий, то они, по сути дела, пойдут навстречу этой стратегии. Так что в принципе нет никакого резона для того, чтобы российские власти уделяли этому большое внимание в информационном освещении событий в Украине.

У Пригожина собственная повестка дня. И он использует сложившуюся ситуацию в собственных интересах. Российским властям и Пригожину тоже подыгрывать, в общем, совершенно ни к чему, потому что вольно или невольно, но Пригожин в этом случае действует более или менее в унисон с украинской пропагандой. Его действия для тех, кто на них обращает внимание, приводят к абсолютно тем же последствиям, ощущению того, что все, как было в России, разваливается. Российские власти хотят избежать того, чтобы такое впечатление складывалось у населения.

Кирилл Рогов: Эти версии не исключают друг друга. Логика в том, чтобы не сообщать неприятные известия населению, не включать их в повестку, игнорировать их.

Есть еще обстоятельство, что непонятно, кто вообще отвечает за формирование информационной повестки, мы не понимаем, как организовано управление информационным пространством. Пока власти могут игнорировать происходящее, они пытаются это делать.

И при этом информационный мир сейчас в России разделен на два сегмента, которые существуют параллельно. Есть телевизор, такая официальная медиасреда, и есть Telegram и соцсети, как некоторая параллельная реальность. И они пока не пересекаются. То есть ты можешь жить в телевизоре и не знать, что происходит в телеграме. И наоборот.

— В новостных сюжетах на федеральных телеканалах происходящее полностью не скрывают — масштаб и род событий более-менее можно понять. Почему пропаганда получила разрешение говорить о происходящем, если власти пытаются не нагнетать ситуацию?

Кирилл Рогов: Есть две модели реакции на события в Белгородской области. Одна предполагает, что нападение на Россию, “вторжение” украинской войны на российскую территорию должно иметь мобилизующую роль. То есть люди должны мобилизоваться. Действительно, как говорил Путин, на нас нападают.

А вторая модель поведения предполагает, что нападение будет иметь деморализующую роль — власти ничего не могут, мы опять проигрываем, где наши военные, где наша эффективность. И пока непонятно, что может сыграть, что сильнее. И поэтому власти как бы осторожно пробуют, что как будет воспринято.

Григорий Голосов: Это несколько разные вещи. Одно дело, когда СМИ позволяют говорить об этом [обстрелах Шебекино]. И избежать этого было бы невозможно, потому что все-таки есть интернет и другие источники информации. Распространение слухов само по себе может быть более опасно, чем просто информационное покрытие событий в СМИ. А другое дело, когда власти начинают реагировать тем или иным способом на события — и это уже привлекает значительно большее внимания населения. Сейчас информационная повестка дня состоит в том, что да, это происходит, но это не очень важно. Подчеркивать важность этих событий путем официальных заявлений со стороны властей — не в интересах властей.

— Какой вам кажется нынешняя сущность взаимоотношений власти с Евгением Пригожиным? Логика подсказывает, что все его выступления возможны до того момента, пока ему это позволяют, но тогда зачем ему это позволяют? Насколько рискованной с точки зрения подрыва авторитета власти, боевого духа армии и армейского начальства вам кажется эта игра с Пригожиным, которого уже сравнивают с новым Жириновским или генералом Лебедем, то есть с фигурой, которую власть выращивает для поддержки своей легитимности в качестве “подконтрольной оппозиции”. Что думаете про эту теорию?

Григорий Голосов: Эта логика очень часто проговаривается, и она, мне кажется, указывает на то, что степень контроля, которую российские власти осуществляют по отношению к таким важным и в принципе полезным игрокам, как Пригожин, несколько преувеличивается. Я полагаю, что в этом случае Пригожин действует более или менее автономно, исходя из предположения, что его за это [задержание подполковника российской армии] не накажут. И его действительно не наказывают именно потому, что наказывать его было бы сейчас слишком накладно.

По правде сказать, ни Лебедя, ни Жириновского российские власти не выращивали. Они сами более или менее выросли. То же самое происходит и с Пригожиным. Он оказал режиму значительные услуги. Он доказал свою полезность в операции в Бахмуте. Но у него собственная повестка дня, которая, возможно, уже далеко разошлась с повесткой дня российских властей. Он пытается ее активно продвигать, будучи энергичным и, в общем, политически эффективным, судя по всему, деятелем.

— Федеральная власть вообще не комментирует происходящее в приграничных регионах. Как это воспринимается там и грозит ли взрывом недовольства?

Елена Конева: В недавнем исследовании мы обнаружили корреляцию — чем выше процент одобрения деятельности губернатора, тем больше людей удовлетворены действиями федеральных властей. И мои опросы показывают очень высокий уровень поддержки главы Белгородской области Вячеслава Гладкова, в том числе и среди молодежи 17—25 лет. Местные жители считают его “народным” губернатором в силу простых причин — он сам ходит с семьей в магазин, не ездит с телохранителями, люди его видят в городе [Белгороде]. Гладков старается приехать в любой населенный пункт сразу после того, как там что-то происходит, пытается разобраться, какие там повреждения, что нужно компенсировать.

Люди, живущие в приграничных регионах, говорят, что чувствуют себя оторванными от России, чувствуют себя брошенными. Они смотрят программы на федеральных каналах, которые формируют все их внутреннее сознание. Мне кажется, что эти люди смотрят, как их непростая жизнь [в приграничных регионах] отражается на таком общероссийском уровне, и они этим не очень удовлетворены.

Надо понимать, что для них война началась еще весной 2021 года, когда [российские] войска начали стягиваться к [украинской] границе. В то время в приграничных регионах начали строить какие-то военные базы, оборонительные сооружения. Если бы в то время местных жителей спросили, будет ли война, они бы сказали, что да, безусловно.

Люди судят о действиях федеральных властей по двум вещам. Во-первых, местные жители хотят, чтобы на федеральном уровне освещали происходящее в регионе. Во-вторых, они хотят, чтобы выделялось больше бюджетных ассигнований. Во многих регионах люди ожидали бы приезда федеральных чиновников, чтобы те оценили происходящее и наказали бы местных чиновников. Но в Белгородской области не та ситуация — там думают, что и свой губернатор хороший, но ему не помогают [федеральные власти]. Жители так считают, потому что они видят, что происходит в регионе с военной точки зрения — в марте многие говорили в интервью, что у них открыта граница.

Но недовольство федеральными властями не будет проецироваться в недовольство Владимиром Путиным. Он остается в зоне недосягаемости для сомнений и критики. То, что Путин молчит и ничего не говорит про Белгородскую область, не вызывает среди местных жителей критики или сомнений.

Мужчины в приграничных регионах говорят, что, как только будет повестка, они будут готовы защищать [свои территории]. И что вообще давно пора раздать оружие и пригласить Пригожина, чтобы он их обучал. В Белгородской области к нему высказывается интересное отношение. На кадровых российских военных местные жители уже насмотрелись. Мы не знаем про настроения в армии, но позиция Пригожина — открытая, местные видят, как он отличается от “кадровиков” — набирает абы кого и делает из них армию. Хотя сами местные, наверное, не хотели бы попасть в ЧВК “Вагнер”, потому что они наслышаны, что там за любое неповиновение и тем более за предательство, бегство с боя — расстрел.