ДАЙДЖЕСТ

“Леонардо”, давай, до свидания!

[17:33 30 августа 2012 года ] [ Эксперт-Украина, № 32, 27 августа 2012 ]

Томаш Фиала, основатель инвестиционной компании Dragon Capital, рассказал о причинах упадка биржи ПФТС, дерзких методах работы налоговиков по наполнению казны и о том, как Национальный банк тормозит развитие инвестрынка.

Украинский фондовый рынок находится на самом дне, и выживать его участникам становится всё сложнее, поэтому некоторые из них идут на крайние меры. Например, еще в прошлом году о своем банкротстве объявили инвесткомпании NRG Capital, “Вест-Капитал” и “Арсенал Капитал”, которые “погорели” на операциях РЕПО. И даже крупные компании, прежде лидирующие на украинском финансовом рынке, всеми способами сокращают издержки: увольняют неэффективный персонал, закрывают офисы, сворачивают целые бизнес-направления. В России дошло до того, что ведущая инвесткомпания “Тройка Диалог” позволила поглотить себя Сбербанку.

Собственник компании Dragon Capital Томаш Фиала держится до последнего, отстаивая свой подход к ведению бизнеса в кризис. В свое время он стал одним из первопроходцев украинского фондового рынка и пока уходить с него не собирается, хотя уже решил закрыть козырный офис в бизнес-центре “Леонардо”.

— Компания Dragon Capital задекларировала, что будет более серьезно развивать направление розничных услуг. Но ведь рынок падает, и клиентов становится меньше. Не рискованное ли это намерение?

— На эту ситуацию можно смотреть под иным углом: конкуренты уходят, благодаря чему появляются новые ниши и простор для развития бизнеса. Этот шанс нужно использовать прямо сейчас, не дожидаясь светлого будущего.

Игроки фондового рынка значительно ослабили свои позиции. Многие из них озабочены не тем, как привлечь клиента, а как сэкономить на всём, что сказывается на уровне обслуживания. Это довольно затяжной процесс, который будет продолжаться еще минимум год и сыграет в пользу снижения конкуренции.

— Как вы предполагаете продвигать услуги для розницы: путем открытия офисов, рекламы или как-то еще?

— Если помните, у нас был офис в самом центре Киева — в бизнес-центре “Леонардо”. Открывая его, мы рассчитывали, что людей заинтересует наша вывеска, и они станут нашими клиентами.

— Сработало?

— Опыт показал, что мы привлекаем инвесторов не за счет того, что находимся в фешенебельном месте и активно рекламируем свои услуги, а благодаря тренингам и всевозможным образовательным программам, поскольку даем доступ к необходимой информации. Сейчас людей не интересует лоск и красивые буклеты, им нужна добавленная стоимость, которая даст возможность успешно зарабатывать на фондовом рынке.

— Выходит, реклама на фондовом рынке бесполезна, и миллионные бюджеты в докризисные годы были потрачены зря?

— Не совсем так. Да, сейчас она гораздо менее эффективна и оправданна, чем, скажем, в периоды подъема. Ведь когда всё идет вверх, человеку проще поверить заманчивому баннеру инвестфонда, который зарабатывает десятки процентов в год. И наоборот, на этапе затяжного падения люди расстаются с деньгами неохотно. На этом этапе намного важнее репутация компании и качество услуг, которые она предоставляет.

— Что вы намерены делать с офисом в “Леонардо”, исходя из этих соображений?

— Мы его закрыли, а Центр обслуживания частных клиентов перенесли в главный офис для того, чтобы клиентам было более комфортно с нами работать: заключить договор, получить выписку от хранителя, встретиться со своим консультантом или посетить семинар можно будет в одном месте. У инвестиционных консультантов, в свою очередь, будет возможность активнее общаться с аналитиками и трейдерами компании, что также позитивно скажется на качестве предоставляемых услуг.

В то время фронт-офис был нам необходим. С кризисом всё изменилось. Да и клиенту не так важно, куда ехать, поскольку физическое общение с ним происходит очень редко, чаще — в телефонном режиме либо онлайн.

Продать нельзя, оставить

— Вы сказали, что сейчас приходится экономить и “ужимать” расходы всем компаниям. Каким образом вы снижаете издержки бизнеса, повышаете его эффективность?

— Естественно, что одна из ключевых статей расходов — это затраты на персонал. Поэтому мы стараемся придерживаться модели, которая существует в компании Goldman Sachs (один из акционеров Dragon Capital. — “Эксперт”) и многих других инвестбанках.

Каждый год они стараются вычислить от пяти до десяти процентов сотрудников с самой низкой эффективностью труда, сократить их или заменить более продуктивным персоналом. Самое сильное сокращение у нас прошло в 2009 году, когда количество сотрудников уменьшилось со 180 до 140, а вот за минувший год мы уволили не более пяти процентов. Причем сейчас у нас работает около 200 человек — это даже больше, чем до кризиса, и связано с развитием новых направлений бизнеса.

— Что это за направления?

— Торговля облигациями внутреннего госзайма и еврооблигациями, обслуживание клиентов, в основном иностранных, которые инвестируют в украинские бумаги с фиксированной доходностью, а также создание фонда private equity, который был учрежден совместно с Европейском банком реконструкции и развития (ЕБРР).

— Расскажите подробнее об этом фонде.

— Это Europe Virgin Fund — региональный фонд прямых инвестиций. Он с 2010 года предоставляет инвестиционный капитал компаниям частного сектора, ведущим основную деятельность в Украине, Беларуси и Молдове. В него уже привлечены инвестиции.

— Сколько?

— Около 57 миллионов долларов от нашей компании, ЕБРР, швейцарского суверенного фонда SIFEM, Black Sea Trade and Development Bank и других инвесторов.

— Каков его фокус?

— Сектор товаров повседневного спроса, розничная торговля, промышленность, телекоммуникационные услуги, массмедиа, фармацевтика и так далее. Сегодня мы уже осуществили две инвестиции: предоставили капитал компании “Рута”, а также оператору наружной рекламы “Прайм”.

— Чем вообще инвестиции из частных фондов отличаются от прямых капиталовложений?

— Они дают возможность передать капитал тем людям, которые смогут им эффективно управлять, найдут подходящие объекты для инвестиций, обеспечат их защиту и прибыльность.

— Как вы считаете, насколько продажа и слияние компаний на финансовом рынке — правильный способ выживания? За рубежом немало примеров, когда инвесткомпании и банки работают в единой связке.

— Для кого-то это, и правда, единственно возможный сценарий, чтобы остаться на рынке, укрепить на нем свои позиции. Сегодня я не вижу ни одной компании или коммерческого банка в Украине, с которыми был бы смысл объединяться. Да, мы анализировали возможность выхода на банковский рынок, планируя расширить перечень предоставляемых услуг и купить небольшой коммерческий банк, но посчитали, что доходность от подобной инвестиции будет слишком мала.

— В свое время компания Dragon Capital была лидером на рынке M&A. Каково ее состояние сейчас, много ли сделок проходит?

— К сожалению, этот сегмент значительно просел, и сделок очень мало. Причем он падает не только в Украине, но и во всём мире. Самым слабым по количеству слияний стало первое полугодие нынешнего года, хуже было лишь в 2009-м.

Затяжная рецессия в Европе, замедление роста экономик Китая и США формируют глобальную неопределенность, которая приводит к тому, что компании боятся вкладывать свои деньги в долгосрочные проекты. Кроме того, не стоит забывать о сложной политической ситуации в нашей стране, сдерживающей иностранцев от сделок. Они попросту не готовы тратить здесь деньги.

— По вашим прогнозам, каким будет объем этого рынка по итогам 2012 года? Например, в Украине сумма сделок в прошлом году не превысила пяти миллиардов долларов.

— Я не думаю, что объем будет больше, чем в прошлом году, а скорее всего, даже ниже.

Палки в колеса

— Насколько сложно участникам рынка вести диалог с регулятором? Многие специалисты по ценным бумагам отмечают, что Национальная комиссия по ценным бумагам и фондовому рынку (НКЦБФР) делает вид, будто она прислушивается к рынку, а фактически — лоббирует те нормативные и законодательные изменения, которые угодны ей.

— Не могу расписываться за весь рынок, но лично у нас диалог с комиссией достаточно оживленный и, наверное, самый продуктивный за все годы работы на украинском рынке. Что касается некоторых законодательных изменений, далеко не всегда препятствия создает НКЦБФР. Например, двойной листинг (возможность торговли акциями украинских компаний, размещенных на зарубежных площадках, а также в Украине. — “Эксперт”) мы лоббируем уже не первый год, однако сталкиваемся с серьезным противодействием со стороны Национального банка.

— Зачем рынку двойной листинг?

— Это же повышение ликвидности и привлекательности в глазах инвесторов! Ведь все ликвидные и прибыльные компании, такие, как “Кернел”, “Мироновский хлебопродукт”, “Астарта” и другие, торгуются на западных биржах, в то время как здесь их акции не представлены. Мы получили поддержку со стороны НКЦБФР и даже премьер-министра, но необходимо было разрешение НБУ на проведение таких операций и доступ этих бумаг в Украину. Его мы так и не добились. Нацбанк наотрез отказывается понимать, зачем это нужно фондовому рынку, и переживает, что двойной листинг станет одним из способов вывода валюты из страны.

— Возможно, эти опасения небезосновательны?

— Все прекрасно понимают, что способов и схем, которые гораздо выгоднее, проще и удобнее, существует огромное количество. Кроме того, мы предложили альтернативный вариант — чтобы все сделки проводились в гривне, поэтому с валютой не будет никакой связи.

— И всё-таки, чем мотивирует свои действия Нацбанк?

— Мне кажется, это банальная бюрократия.

— Давайтевернемся к рядовым инвесторам. В каком состоянии находится интернет-трейдинг? Это направление сейчас в глубоком застое. Для брокеров оно убыточно?

— Трейдинг напрямую зависит от общей ситуации на рынке, а поскольку у нас нет достаточного объема инструментов, которые позволяют торговать и зарабатывать, многие клиенты действительно уходят и выводят свой капитал за границу. Кстати, здесь мы снова возвращаемся к вопросу двойного листинга, который дал бы возможность значительно расширить линейку доступных активов внутри страны.

— Насколько в целом снизились объемы интернет-трейдинга?

— Достаточно посмотреть на результаты биржевых торгов. Например, если в начале прошлого года на Украинской бирже (УБ) они доходили до 200—250 миллионов гривен в день, то сейчас — не более 20—30 миллионов. И хотя за последние годы доля интернет-трейдинга в рынке увеличилась, суммы операций упали в разы.

— Это сказалось на количестве клиентов?

— Мы не ощутили существенного оттока клиентов, но с марта 2011 года количество активных частных инвесторов снизилось на треть. Резкое сокращение (примерно в два раза) долгосрочных инвесторов было компенсировано ростом числа инвесторов, которые спекулируют на фьючерсах в интернет-трейдинге.

— В последнее время всё чаще слышны заявления, что УБ и ПФТС становится тесно на мелком украинском рынке, и уход одной из бирж неизбежен. Вы согласны с таким предположением?

— Мы еще несколько лет назад для себя решили, что ключевая площадка для нас — Украинская биржа, и на ПФТС мы не работаем. Однако судьбу ПФТС предугадать очень сложно.

— Что именно, на ваш взгляд, привело к потере позиций ПФТС?

— Мы неоднократно пытались убедить менеджмент биржи в том, что нужно двигаться вперед, меняться, развивать линейку инструментов, расширять возможности для торговли. Но, к сожалению, наши призывы к здравому смыслу не были услышаны. Вообще, мы рассчитывали, что приход УБ создаст здоровую конкуренцию и подтолкнет ПФТС к развитию, однако этого так и не произошло.

— Насколько вероятен сценарий слияния этих бирж?

— Если оно и произойдет, то будет номинальным, так как ПФТС уже слишком мелкий игрок, чтобы оказать серьезное влияние на рынок, став частью УБ.

Большая стройка

— Вы являетесь одним из основных владельцев сети магазинов “Новая Линия”. Выгодно ли развивать этот бизнес, учитывая, что в кризис спрос на такие товары обвалился?

— Действительно, объемы продаж в долларовом эквиваленте за время кризиса упали примерно на 25 процентов. Причем Украина — не исключение, компании похожего формата как в Европе, так и в США развиваются такими же темпами. Тем не менее этот бизнес остается рентабельным. Мы также работаем над переформатированием магазинов, чтобы повысить свою маржу. Наши ключевые задачи сейчас — повышение продуктивности, сокращение затрат и увеличение продаж с квадратного метра.

— В чем будет заключаться переформатирование сети?

— Улучшение управляемости, уровня услуг и ассортимента. Например, мы уже открыли обновленный магазин в Кременчуге, месяц назад — в Запорожье. В запорожском магазине частично стеклянная крыша, которая позволяет не использовать искусственное освещение в течение дня, новая концепция шоу-румов, расстановки товаров. Всё это создает больше удобства покупателям, улучшает сервис, а нам позволяет легче и дешевле управлять.

У нас сейчас работает 16 супермаркетов по разным регионам, и все они со временем будут переформатированы.

— Каков срок реализации этого проекта?

— Пока сложно сказать, поскольку мы обкатываем эту концепцию лишь на двух магазинах — в Запорожье и Кременчуге, и к концу года по итогам их работы разработаем четкий план. Думаю, что это займет около двух лет.

— А планов по расширению сети вообще нет?

— У нас есть пару объектов, которые мы хотим ввести в эксплуатацию в ближайшие годы, но не более того, так как увеличение сети сейчас далеко не главная задача.

— Кто ваши основные конкуренты?

— Лидер рынка — “Эпицентр”. Кроме того, в число конкурентов можно записать Praktiker, Leroy Merlin, OBI.

— У вас есть намерение обогнать “Эпицентр”?

— Это не является нашей приоритетной задачей. Да, мы стремимся к лидерству, но у сети “Эпицентр” более крупные магазины, шире ассортимент, в то время как мы решили сконцентрироваться на формате home improvement, который предлагает покупателю уже готовые решения для дома с учетом дизайнерских тенденций и идей. Это как раз тот путь, по которому пошли Европа и США.

— Недавно вы заявили, что реформы, в частности, по дерегуляции бизнеса, остаются на бумаге, а коррупционное и налоговое давление со стороны госорганов лишь усиливается. Ощущаете ли вы это на своем бизнесе?

— Приведу простой пример: за последние два года по всем нашим проектам открыто около двух десятков споров, которые находятся как в досудебных инстанциях, так и в судах. Такого количества неурядиц с налоговой не было за все предыдущие 15 лет работы.

— И в чем заключаются эти споры?

— Во-первых, в непризнании убытков прошлых лет. Например, мы в докризисные годы реализовали некие проекты, наши портфельные компании брали под них валютные кредиты. В итоге ситуация в 2008—2009 годах кардинально изменилась, и проекты стали убыточными, однако налоговики, опираясь якобы на нормы Налогового кодекса, требуют уплачивать с убытков налоги. Да, это нонсенс, но факт остается фактом.

Во-вторых, это непризнание расходов, которые были понесены нами в ходе той или иной деятельности компаний.

— И какова цена этих обращений?

— Десятки миллионов гривен. Причем подавляющее большинство споров с налоговиками тянется до сих пор. По некоторым из них у нас есть положительные решения, но они не закрыты, так как находятся на апелляции.

— В чем, по вашему мнению, причина таких действий со стороны налоговой?

— Всё же очевидно: необходимо поднимать доходы госбюджета с опережением роста ВВП чуть ли не в два раза, вот они и не гнушаются никакими методами и способами.

— Кстати, налоговая очень неохотно рассказывает, как возмещается НДС. Можете ли вы привести какие-то цифры, факты?

— Возмещения проходят с очень большими опозданиями, хотя налоговики всячески отрицают это. Но есть и другая проблема: возмещение можно получить лишь при условии, что компания-плательщик внесет 50—70 процентов суммы как предоплату налога на прибыль. Есть еще одна схема, которая появилась несколько месяцев назад. Компания получает НДС, но при этом она половину этой суммы должна инвестировать в пяти- и семилетние госбумаги.

— А что плохого в покупке госбумаг?

— Государство их продает с купоном 14 процентов, в то время как на вторичном рынке они торгуются с доходностью выше 20 процентов.

Павел ХАРЛАМОВ, Галина КАЛАЧОВА