Финансовая глубина: легче утонуть, чем объяснить

Объемы кредитования меняются циклически под влиянием факторов со стороны спроса и предложения, а также под влиянием финансовых или макроэкономических шоков. В отличие от изменения в объемах кредитования, финансовая глубина отражает способность финансовой системы генерировать кредит, а экономики — собирать ресурсы, которые могут быть использованы финансовой системой, без негативных макрофинансовых последствий. Другими словами, финансовая глубина — это способность экономики формировать спрос на займы, а финансовой системы — обеспечивать их предложение.

Почему для рынка кредитования важен размер ВВП? Потому что агрессивное наполнение экономики кредитами рано или поздно завершается масштабным финансовым кризисом, инфляцией, платежным дисбалансом и в результате экономическим спадом. В таких условиях финансовая глубина резко снижается. Это значит, что для поддержки макрофинансовой стабильности и финансового развития должны существовать такие условия, чтобы увеличение объемов кредитования не создавало финансовых дисбалансов, не совместимых с устойчивыми темпами экономического роста. Именно с этой точки зрения соотношение внутреннего кредита и размера ВВП является структурным показателем. Характер монетарной политики не оказывает в долгосрочном периоде прямого влияния на финансовую глубину, в отличие от последствий характера монетарной политики — уровня инфляции.

Еще недавно большинство дискуссий в Украине велись вокруг уровня монетизации. Такой параметр, как финансовая (кредитная) глубина, практически не упоминался в академических дискуссиях и политических баталиях. Однако изменения в банковской системе дают основания полагать, что анализ проблемы кредитной глубины все же назрел. Недавно Украина пережила глубокий банковский кризис. Переход НБУ на инфляционное таргетирование также упоминается как причина кредитного сжатия. Но так ли это на самом деле?

Проблема кредитной глубины в Украине в действительности нетривиальна. По данным Всемирного банка, в 2000 г. соотношение внутреннего кредита частному сектору и ВВП составляло 13%, а уже в 2008 г. — почти 74%. Такое резкое наращивание показателя было “углублением” финансовой системы или же кредитным бумом, за которым следовал спад? Скорее вторым, потому что в предкризисный 2013 г. это соотношение уже составляло 59%, а в 2018 г. — около 31%. Следует признать, что такие масштабные изменения в объемах кредитования частного сектора не могут быть проявлением циклических изменений или результатом монетарной политики. Подобные колебания указывают на то, что структурно финансовая система Украины не может генерировать стабильное предложение кредита, которое бы потреблялось реальным сектором без катастрофических последствий. И причину этого явления следует искать в качестве институтов.

Неслучайно в академических исследованиях финансовая глубина является фундаментальным индикатором уровня финансового развития, инклюзивности в доступе к финансированию, способности финансового сектора трансформировать сбережения в займы. Ценовая стабильность является предпосылкой углубления финансовой системы, а не препятствием.

С другой стороны, часто финансовое развитие оказывается в большей зависимости от качества институтов хотя бы потому, что центральные банки во многих странах реализуют реформы быстрее, чем другие институты.

Финансовая глубина: от макроэкономики к институциональному анализу

Существенным моментом в понимании феномена финансовой глубины является то, что она не рассматривается как следствие монетарной политики (жесткой или мягкой), а зависит от ценовой стабильности и качества институтов.

Монетарная политика тоже важна, поскольку при высокой и нестабильной инфляции углубление финансовой системы невозможно из-за неспособности застраховать себя от риска обесценивания займов. Высокая и нестабильная инфляция деструктивно влияет на склонность к сбережениям, без которых формирование банковских пассивов (денег для кредитования) выглядит сложной задачей. Отсутствие ценовой стабильности создает ситуацию, когда стимулы к сбережениям возможны только при высоких процентных ставках. А последние могут быть несовместимы со спросом на займы.

Отсутствие заякоренных инфляционных ожиданий порождает желание заложить в процентные ставки дополнительные риски роста инфляции или проводить финансовые трансакции в валюте, что открывает путь к долларизации. По этим причинам кредитную глубину невозможно сформировать в среде недоверия к монетарной политике. Другим аспектом такого недоверия является то, что высокая и нестабильная инфляция очень часто сосуществует с фискальными проблемами и слабым банковским регулированием. Банковский и валютный кризисы являются прогнозируемыми “гостями” недоразвитых финансовых систем.

Однако даже при условии относительной макроэкономической стабильности страны очень сильно отличаются по показателям финансового развития. То есть ценовая стабильность и фискальная сдержанность являются необходимыми условиями углубления финансовой системы, но недостаточными. С институциональной точки зрения, финансовая глубина нуждается в доверии и защите прав в государстве. Причем оба явления взаимосвязаны. Доверие между участниками финансовой трансакции является одним из проявлений доверия в обществе в среде долгосрочных взаимодействий. Если социальное доверие не поддерживается неформальными регуляторами, возрастает роль формальных регуляторов, которые могут гарантировать принуждение к выполнению взятых обязательств. А такие гарантии тоже должны пользоваться доверием, иначе социальные взаимодействия рискуют превратиться в “войну всех против всех”. Защита прав не подменяет доверия в обществе, а скорее гарантирует рациональные основания для доверия, которое обеспечивает существование выгодных для сторон взаимодействий. В случае финансовых трансакций доверие означает, что взятые финансовые обязательства будут выполняться, а защита прав означает, что в случае невыполнения взятых обязательств будут существовать легитимные средства принуждения к их выполнению. Иными словами, при высоком уровне социального доверия и высоких стандартах защиты прав кредиторов снижаются затраты на мониторинг заемщика, юридическую защиту, взыскание залогового имущества и т.п.

Фактически качество институтов означает следующее: чем меньше будет бремя расходов на поддержание взаимодействий, тем ниже будут цены. В финансовом мире это не только о процентных ставках, но и о рисках, прямо или косвенно влияющих на стоимость финансового посредничества.

Простые эмпирические зависимости — сложность проблемы

Снижение кредитной глубины рассматривается как ключевой индикатор всех негативных последствий инфляционного таргетирования. Украина не уникальна в критике процесса дезинфляции, сопровождающегося относительно высокими реальными процентными ставками. Однако никто не задается вопросом: а отражала ли наивысшая точка кредитной глубины, с которой начал снижаться этот показатель, адекватные институциональные реалии кредитных практик?

Чтобы найти ответ на этот вопрос, следует обратить внимание на кредитный пузырь 2006—2008 гг., а также на практики олигархического банкинга с превращением инсайдерских кредитов в канал выведения активов и инструмент занижения потребностей в капитализации банков и т.п. Эти явления — порождения типичных институциональных искажений, когда отсутствие гарантии прав кредиторов и недоверие между банками и заемщиками загоняли кредитный процесс на понятное и вместе с тем рискованное поле операций со связанными лицами. В тот момент, когда изменились ключевые требования регулятора к банковской деятельности, а качество учреждений существенно не улучшилось, кредитная глубина резко упала.

К сожалению, без радикального прогресса в качестве институтов не стоит ожидать финансового развития. Это демонстрирует ряд зависимостей, полученных для значительного количества стран на основе данных Всемирного банка (за 2017—2018 гг.).

Во-первых, кредитную глубину можно представить как следствие уровня стоимости финансового посредничества. Спред между кредитными и депозитными ставками является отражением того, какую маржу закладывают банки, чтобы осуществлять свой бизнес. Уровень конкуренции и характер регулирования могут влиять на процентную маржу, но они не в полной мере будут отражать совокупность рисков и затрат при осуществлении финансового посредничества. Другими словами, отсутствие гарантий прав кредиторов, значительные расходы мониторинга качества заемщиков, риски потери залога и прочее напрямую определяют, соотносится ли выбранная финансовыми институтами маржинальность бизнеса со способностью экономических агентов генерировать спрос на кредиты. Это же касается и ставки, которая бы мотивировала к появлению депозитов, иначе банки всегда могли бы перевести на вкладчиков затраты институциональных несовершенств.

Между величиной спреда и соотношением банковского кредита частному сектору и ВВП существует теоретически предсказываемая, хотя и не плотная статистическая связь. Тем не менее, если абстрагироваться от ряда нетипичных случаев отрицательных спредов и средней финансовой глубины при невероятно высоком уровне спредов (случай Бразилии), то зависимость будет достаточно убедительной. То есть институциональные несовершенства, которые банки закладывают в процентную маржу, являются реальными факторами, ограничивающими углубление финансовой системы. При большой кредитной глубине банки активно конкурируют и имеют небольшой спред между кредитными и депозитными ставками.

Во-вторых, уровень “чистых” кредитных рисков, выраженных разницей между ставкой по кредитам и ставкой по долговым инструментам правительства, также является фактором кредитной глубины. С одной стороны, такой “риск кредитного рынка” свидетельствует о способности частных заемщиков конкурировать с правительством за займы. С другой — этот индикатор указывает на готовность финансовой системы переключаться на более прибыльные, но и более рискованные операции при наличии альтернативы с более низким уровнем риска.

Этот показатель хорошо иллюстрирует риски кредитования частных заемщиков на фоне существования альтернативных заемных возможностей и содержит сильную циклическую компоненту.

В целом обратная связь между премией за кредитный риск и финансовой глубиной говорит о том, что профилактика институциональных искажений откроет путь для наращивания кредитования частного сектора. Однако слабая плотность связи указывает на то, что премия за кредитный риск не в полной мере определяет кредитную глубину. Циклическая составляющая и отличия в величине государственного долга в разрезе стран обусловливают недостаточную объясняющую способность этого показателя.

В-третьих, реальные центробанковские ставки (учетные ставки за вычетом инфляции) определяют стоимость денег в экономике, поэтому финансовая глубина так или иначе связана с ними. Несмотря на большую простоту такой аргументации, подкрепленную фактическими данными, ситуация не выглядит однозначной. Высокие реальные ставки, как правило, отражают процесс дезинфляции, поэтому являются не структурными, а циклическими переменными. Процесс дезинфляции часто следует за масштабными финансовыми потрясениями, которые приводят к потере кредитной глубины. Страны с низкими реальными ставками могут сталкиваться с проблемой дефляционного давления, предотвращение которого потребует неконвенциональных монетарных решений. Существует обратная связь между реальными учетными ставками и кредитной глубиной. Но параллельно с этим наблюдается значительная неоднородность стран по этому показателю. То есть циклический характер показателя реальных центробанковских ставок и действие общих факторов на реальные учетные ставки и кредитную глубину не позволяют признавать ставки в качестве убедительного драйвера кредитной глубины в долгосрочном периоде.

В-четвертых, капитализация банковской системы является примером неоднозначных связей в финансовом мире. Достаточная капитализация свидетельствует о финансовой стабильности, которая должна открывать путь к наращиванию кредитной глубины. Но требования по капитализации часто рассматриваются как ограничивающие способность банков генерировать предложение кредита.

Существует некоторое оптимальное соотношение между капиталом банков и банковскими активами. Но это не значит, что высокий уровень капитализации не гарантирует активного кредитования. Скорее отсутствие возможностей для активного кредитования побуждает банки к высокой капитализации, поскольку экспансия активов наталкивается на ограничения рынка или на ограничения качества институтов. Высокие значения капитализации также свидетельствуют о неспособности банков принимать “здоровые риски”. Финансовая система углубляется, когда банки поддерживают достаточный для стабильного функционирования уровень капитала и принимают “здоровые риски”. Для того чтобы были выполнены сразу оба условия, требуется целый набор институциональных предпосылок. Они касаются и качества корпоративного управления, и защиты прав кредиторов, а также как качественного банковского надзора, так и доверия к регулятору. Именно поэтому требования по капитализации являются важной предпосылкой финансовой стабильности, но не гарантией углубления финансовой системы, когда качество институтов делает невозможным принятие банками “здоровых рисков”.

В-пятых, качество институтов, выраженное индексом верховенства права, должно отражать более комплексное структурное влияние на кредитную глубину. Именно от верховенства права зависят гарантии прав кредиторов. Но от верховенства права также зависит способность банковского регулятора осуществлять эффективный надзор за финансовыми учреждениями без риска политического давления. Верховенство права является определяющим фактором эффективного функционирования всего правового механизма в стране, на основе которого формируются рациональные предпосылки доверия между участниками финансовых трансакций.

Не следует недооценивать важность доверия и защиты прав кредиторов для кредитной глубины. Индекс верховенства права находится в плотной связи с кредитной глубиной. В отдельных случаях близкие к средним значения этого индекса не исключают значительной кредитной глубины. Скорее всего, это случаи значительного участия эффективных государственных банков в экономике. Именно эффективных, с надежным корпоративным управлением, менеджментом, ориентированным на прибыльность, а не кормушек для политически мотивированного кредитования. Иными словами, низкое качество институтов точно не будет побуждать к финансовому развитию. И причин, почему это так, наверное, намного больше, чем причин, почему в странах с высоким уровнем верховенства права финансовая глубина является значительной.

Вместо выводов

Эмпирические данные показывают, что именно верховенство права является надежной гарантией углубления финансовой системы. Это в равной степени касается защиты прав кредиторов и защиты регулятора, который должен прибегать к непопулярным надзорным или регуляторным действиям ради общественного блага. Попытки представить кредитную глубину негативным следствием инфляционного таргетирования напоминают охоту на ведьм. Нельзя требовать от дезинфляции чудес. И тем более представлять финансовую глубину исключительно зависимой от величины реальных процентных ставок. Без радикального оздоровления институтов верховенства права кредитная активность и в дальнейшем будет слабой и искаженной, а низкие значения показателя кредитной глубины продолжат оставаться приманкой для тех, кому хочется найти повод для критики.

Виктор КОЗЮК, д.э.н., проф., заведующий кафедрой экономической теории Тернопольского национального экономического университета, член Совета НБУ