Что ждет редакцию после прихода олигарха

После продажи Борисом Ложкиным издательского холдинга UMH структурам новоявленного “олигарха” Курченко поднялась волна обсуждений — что будет дальше с Forbes, “Корреспондентом”, их редакторами, трудовыми коллективами. Что будет с их редакционной независимостью?

В будущее заглянуть никто не может, единого рецепта развития событий нет, но я хочу на конкретном примере в общих чертах рассказать о том, что происходит с редакционным коллективом после того, как неиздатель (олигарх) покупает медийный бизнес у издателя.

Политика вмешательства

В 2008 году компании, подконтрольные Виктору Пинчуку, купили у иностранных издателей 71% “Издательства “Экономика” (основные медиа: ежедневка “Дело”, сайт delo.ua, еженедельник “Инвестгазета”, ряд ежемесячных профессиональных журналов и дочерняя компания по продаже и доставке прессы). 29% остались у издателей украинских, но полный контроль, понятное дело, перешел к мажоритарию.

В редакциях заволновались. В “Инвестгазете”, а затем и в “Экономике”, никогда не было внешней цензуры. Иностранные акционеры в творческие вопросы не вмешивались, и, по сути, ими не интересовались. Я как основатель издательства и его бессменный руководитель с 1995 года также не имел политических или иных деловых пристрастий. За много лет журналисты и редакторы привыкли работать самостоятельно и независимо.

Новый собственник заверил: сотрудникам “Экономики” беспокоиться не о чем, ведь именно они — менеджмент, журналисты, редакторы, все остальные работники — составляют основную ценность приобретенной компании. Обещали, что газета и журналы получат новый импульс для развития, будут инвестиции, а журналисты должны делать свою работу. Главное — никто не посягнет на журналистские стандарты. В общем, сказано все было красиво и правильно.

Прошло несколько месяцев, и меня пригласил на разговор тогдашний куратор нашего бизнеса от мажоритарного акционера. Тема — в газете “Дело” вышел рейтинг надежности банков, который не понравился новому руководству. Итог разговора: уволь виновных журналистов, иначе мы уволим тебя. Мои аргументы, что в медиа так поступать не стоит, действия не возымели. Я начал готовиться к увольнению, которое вскоре и последовало. 

Хотя этот вопрос стал, скорее, поводом, чем причиной. Причины были другие. Главная — моя позиция, основанная на многолетнем управлении компанией, и участие в капитале. Со мной как с партнером приходилось советоваться. И я был не “их” руководитель. Поэтому решили поставить “своего”, пусть даже без знаний и опыта. Вместе со мной уволили генерального директора “Экономики” (я занимал позицию президента и редакционного директора), поскольку он считался “моим” человеком.

На вопросы сотрудников издательства: “А как же мы, что нам делать?” — я отвечал просто: держитесь и работайте на своих позициях как можно дольше. На дворе был 2009-й, найти работу журналистам было практически нереально. 

Спустя несколько месяцев последовали новые увольнения. Через два года в “Экономике” не осталось главных редакторов и их замов, с которыми Пинчук покупал издательство. Сейчас, спустя четыре года, практически не осталось и журналистов, работавших тогда (из почти 80 человек). Многие ушли по своей воле, найдя приемлемую работу (в Forbes в том числе). Кто-то уволился под давлением, кто-то — даже с денежной компенсацией. Несколько раз поменялся состав рекламной службы издательства. Во главе “Экономики” уже третий за четыре года директор.

Я не хочу сказать, что именно этого добивался новый собственник, но был запущен механизм, который ни к какому иному результату привести не мог. Вначале “не свой” редактор или директор меняется на “своего”, а следом и вся команда постепенно меняется на “свою”. На ту, которая не жила при “прошлой власти”, когда не было табуированных тем, а редактор был свободен в выборе. На команду, которая уже начала работать, зная, кто здесь хозяин. Много времени для этого не надо. “Издательство “Экономика”, о котором я пишу, за четыре года таким образом продрейфовало от опасных политических и экономических тем до загадочного, но безопасного статуса “коммуникационного хаба”.

Игорь ЛЯШЕНКО