Без надежды надеюсь

Где высоко стоит наука,

там высоко стоит человек.

Из Устава Санкт-Петербургского университета (1869 г.)

Последние полтора-два года мир охватил тяжелый финансово-экономический кризис, справиться с которым, невзирая на многочисленные попытки, пока еще не удается ни одной — даже очень развитой — стране. И хотя Украина не является исключением, у нее, как всегда, свои особенности. Речь идет о совпадении во времени двух масштабных событий — собственно кризиса и избирательной кампании, которая будет длиться почти полгода (если принять во внимание практически неминуемый их второй тур). А это значит, что на такой же период страна будет выбита с пути выхода из тяжелого положения. С этим, однако, можно было бы примириться, если бы уже обнародованные программы претендентов на высшую должность содержали общепризнанные предложения преодоления кризисных явлений. Предлагается много, но поражает, что ни один из кандидатов не делает ставку на науку и ее достижения как главные факторы последующего развития страны. На мой взгляд, такое положение вызывает лишь удивление, потому что такой знаковый выбор сделали развитые европейские страны, США, Япония, некоторые другие.

За примерами далеко ходить не нужно, приведу хотя бы цитату из апрельской речи президента США Б.Обамы: “Некоторые считают, что в такое трудное время мы не можем позволить себе инвестировать в науку, что поддержка научных исследований — это роскошь тогда, когда все определяется необходимостью. Я категорически не соглашаюсь. Наше процветание и качество жизни теперь больше чем когда-либо зависят от науки”. Разве можно сказать более убедительно, принимая во внимание также общемировой авторитет США в деле средств как можно более скорого перехода к нормальному состоянию экономики. Для наших же номинантов на наивысшую должность эти слова, как говорят, не указ. Они — а мне это, признаюсь, досадно — не понимают, что любая страна, и наша в том числе, является наукозависимой, а потому нуждается как во всеобъемлющем и неограниченном укреплении своей науки, так и значительно больше поддержке творческого сообщества, которое отдает научным поискам свою жизнь.

Для меня также очевидно, что подобное отношение к науке, а вместе с ней, и образованию со стороны людей, которые считают себя достойными и способными руководить большой европейской страной, нельзя замалчивать. Нельзя претендовать на главную роль в государстве и не осознавать ключевую роль и возможности такой сферы деятельности, как научная, сосредоточенной, главным образом, в НАН Украины и, к сожалению, небольшом количестве ведущих университетов. Нельзя считать нормальным, когда власть имущие наивысшего уровня — Президент, премьер-министр, председатель Верховной Рады Украины — и подчиненные им государственные органы обращают внимание на науку лишь во время тех или иных юбилеев или выборов. А то, что наука и образование в Украине не занимают должного уровня, видно из такого факта, что они изъяты из списка важнейших направлений ее развития. Постоянная экономия на научно-просветительской сфере, уменьшение количества государственных научных программ и их бюджетов резко контрастирует с планами других стран, наоборот, увеличивать финансирование этой сферы. Более того, увеличивается поддержка, в первую очередь, тех направлений, которые не обещают быструю экономическую отдачу, однако могут определить будущие прорывы, обогащают человечество знаниями. Мы же, говоря даже о развитии научных направлений, их важность определяем по коэффициенту полезности, часто забывая о фундаментальных поисках, однозначный результат которых невозможно предусмотреть.

Отсутствие настоящего понимания науки и ее возможностей у основных претендентов на должность президента Украины можно объяснить тем, что ее научно-технический сектор оказался в кризисе намного раньше. Не последняя, а может быть и главная, причина, которая вызвала отечественный научный кризис, заключается, по моему мнению, в пренебрежении общественной моралью, грубом нарушении этических норм, выработанных человечеством, когда героями эпохи стали не ученые и инженеры или специалисты в любой сфере культуры, науки и производства, а богачи, собственность которых имеет очень сомнительное происхождение, и так называемые многочисленные политики — тоже не бедные люди, которые самовольно и при помощи присвоенных ими же СМИ называют себя элитой страны.

Все они в своей массе, с одной стороны, быстро превратившись из “товарищей” в “господ”, глубоко презирают ученых-профессионалов, а с другой — любят обзаводиться не лишними для элиты атрибутами — научными званиями и степенями, чтобы такими выглядеть, крепко оккупировали наивысшие законодательные и исполнительные должности в государстве, будущее которого волнует их мало. То есть мы имеем системный, многофакторный кризис, масштабы опасности которого для Украины, очевидно, недооцениваются — прежде всего ее первыми лицами, а следом за ними и обществом.

Что еще не может не тревожить любого образованного человека, так это постоянная апелляция высших должностных лиц, которые еще недавно не представляли себя без партбилетов, к церкви и ее символам. Как ни странно, все основные претенденты при всех получили, как им кажется, благословение церкви, причем некоторые не только нашей, но и в Ватикане или Иерусалиме, другие выдвигались почти прямо в храме. Зачем им это нужно, что они хотят таким поведением продемонстрировать? Свою глубокую религиозность? Все равно мое общение с коллегами показывает, что в последнюю, относительно будущего президента, кто бы это не был, никто не верит. Эту новую манеру очень метко недавно прокомментировал кардинал Любомир Гузар: “...Сейчас такая мода: все кандидаты желают, чтобы возле них находилось духовное лицо, как украшение. И чем украшений больше, тем лучше. Это не уважение к церкви, а ее использование в политических целях”. Определенным апофеозом такого использования стало недавнее циничное, как по мне, заявление одного из кандидатов, который ради голосов верующих избирателей сказал: “Без Бога нет Украины”. Что конкретно имелось в виду, сказать трудно, потому вместо комментария приведу лишь известное высказывание: “Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно”. Действительно, грустно. В то же время, ради справедливости нельзя не признать, что позиции церкви в Украине теперь настолько сильные, что если бы любой из тех, кто видит себя на высшей государственной должности, рискнул бы сознаться в атеизме, то шансы на осуществление такой мечты мгновенно превратились бы в пшик. Но и это, по моему мнению, не оправдывает избирательную целесообразность кандидатов, которые уповают на Бога, при всем народе вымаливая помощи у него, а не нацеливают людей на науку и не вспоминают в своих выступлениях научных работников как самых эффективных помощников хотя бы в борьбе с кризисом и его последствиями.

Для выхода из него будущий лидер страны должен был бы продемонстрировать государственное мышление и твердую политическую волю, чтобы спасти и сохранить то ценное, что накоплено добросовестным трудом поколений ученых, которые создали первоклассную, без преувеличений, элитарную научную отрасль. Еще 20—30 лет тому назад она выдерживала конкуренцию с наукой даже таких стран, как Англия, Германия, Франция, а если уступала, то лишь науке супергосударств, которыми является Россия и США. О нашей нынешней науке сказать что-то подобное невозможно, и есть направления, где мы заметно отстаем. При этом мы держались на достойном мировом уровне (особенно в естественных и технических науках), затрачивая на исследования на порядок меньше средств.

Истоки научного кризиса идут с последних лет ХХ века, когда судьба ассигнований на гражданскую научную сферу была уменьшена в разы по сравнению с характерным для советских времен уровнем около 2% ВНП до менее чем 0.5% (стабильно 0.3—0.4% ВНП; для сравнения, в России он составляет 1%, а в США — 3%). За относительно непродолжительное время нашей независимости научно-образовательный сектор Украины избавился от статуса критического и такого, который должен ее обеспечивать. Поэтому периодическое на протяжении того или другого бюджетного года сокращение финансирования науки теперь приобрело характер нормальной, рутинной процедуры. Должностные лица, которые так поступают, не понимают, что не может существовать сильная страна без сильной науки.

У меня лично возникает подозрение, что подобное отношение к науке и научным работникам возникло задолго до мирового кризиса. Это было начало 90-х, когда под громкими лозунгами о быстротечности переходного периода и на основе глубоко ошибочного и, на мой взгляд, антигосударственного тезиса об избыточной технократии нашего общества и нехватке в нем гуманистических начал наука прекратила играть роль безоговорочного приоритета Украины. Навязывалась мысль о том, что наука “раздута”, занимается преимущественно не тем, а должна быть самоокупаемой. Появилось много “революционеров”, желающих все изменить. Думаю, что в этот период ошиблось и научно-образовательное сообщество, потому что внутри него не нашлось авторитетных представителей, которые смогли бы убедительно доказать власти и обществу, что наука, если она фундаментальная, может и должна финансироваться лишь государством, наладили бы публичный диалог, чтобы те же налогоплательщики поняли опасную губительность подобного самоустранения. А полагаться на депутатский корпус, который полностью состоит из кандидатов и докторов наук, среди которых много профессоров-гуманитариев по экономике, юриспруденции, политологии, может лишь крайне наивный человек, и исправлять состояние дел должны сами ученые.

При этом нельзя не назвать и такой фактор, как заработная плата, которая в науке и образовании оказалась на таком уровне, что молодежь не чувствует “внешнего” стимула работать в них. К тому же эта оплата нисколько не отвечает квалификации, знаниям и осуществляемой учеными сложной работе, безошибочно выполнять которую удается лишь после долгих лет добросовестной учебы. В то же время, мировая практика недвусмысленно свидетельствует, что для полноценного функционирования науки как отрасли средняя зарплата в ней должна превышать среднюю по стране в 2—2.5 раза (вспомните такие нелюбимые всеми нами советские времена, когда, тем не менее, было именно так). Привлекательным было и то, что образ творческой личности и соответствующих научно-технических профессий в художественной литературе, СМИ или, наконец, в выступлениях высших должностных лиц приобретал ореол романтики, а сама научная деятельность, благодаря такой ее пропаганде, признавалась обществом такой, без которой у него нет и не может быть будущего. Какими бы пафосными не были приведенные высказывания, они, безусловно, отвечали действительности (см. выше слова президента США), а кроме того, воспитывали у молодых людей уверенность, что творческая работа захватывающая и такая, которую государство поддерживает, искренне уважает и лелеет.

Нынешнюю ситуацию в Украине я бы осмелился охарактеризовать как цивилизационный регресс, когда настоящая элита — люди науки, образования и культуры, в отличие от политической тусовки и попсы, очутилась на второстепенных ролях. Все это вместе с указанными выше причинами породило и такое очень досадное явление, как постоянный и массовый отток из страны грамотных мозгов. В принципе, в том или ином объеме оно характерно для любого государства, где, обычно, присутствуют оба вектора — “туда и обратно”, то есть отток и приток. У нас же направление всего одно — “туда”.

Из своего опыта преподавателя университета могу оценить, что приблизительно 70—80% выпускников факультетов естественных наук вообще не собираются работать по полученной специальности и выражают пылкое желание попробовать себя в бизнесовой, финансовой или политической сферах. Остальные имеют робкие надежды работать по специальности, но только не в Украине, то есть потеряны не только для нашей науки, но и для нашего государства как уже потенциальные родители и воспитатели “не наших” следующих поколений. Похожие тенденции демонстрируют также выпускники аспирантуры и молодые, но достаточно квалифицированные специалисты. На эту тему в редакционной статье октябрьского выпуска ведущего мирового журнала “Nature” (№ 461, стр. 569) красноречиво отмечено, что Запад уже извлек огромную пользу от притока молодых ученых из Восточной Европы и этот процесс должен продолжаться, потому что(!): “Хотя восточные страны и заслуживают хорошую науку, западные без нее не могут существовать, потому его (процесс) останавливать не стоит”.

Чтобы остановить процесс, придумывать велосипед не нужно. Однако власть, у которой вообще отсутствуют квалифицированные научные работники (а верующих, как оказывается, полно), в этом вопросе проявляет недальновидный подход. В результате, имеем чрезвычайно горькую статистику, согласно которой сегодня значительная часть докторов наук и почти половина кандидатов пересекли пенсионный возраст, а средний возраст сотрудников в подавляющем большинстве институтов приближается к 55 лет.

Возвращаясь к положению науки в Украине в целом, напомню: первопричина его заключается, по моему мнению, в том, что принятые без анализа последствий в 1991—1992 гг. буквально шоковые меры по недопустимому сокращению государственной поддержки научного сектора были несоизмеримы с возможностями как учреждений НАН Украины, так и многочисленных отраслевых НИИ по их адаптации к новым правилам существования в стихийно и неожиданно возникшей рыночной среде. При этом очевидно, что фундаментальная наука — основное назначение НАН Украины — вообще не является и не может быть прибыльной отраслью, потому что работает на перспективу. И если НАН Украины, пусть и с потерями, но все же благодаря ее президенту устояла, сохранив для Украины фундаментальные исследования, то сосредоточенная, главным образом, в профильных НИИ прикладная наука, была в Украине практически уничтожена.

В нашей стране предотвращение коллапса науки и образования имеет принципиальное значение, поскольку высокий их уровень всегда был присущ украинцам. Что это так, знала, в частности, княгиня Екатерина Дашкова, директор Русской академии наук в XVIII веке, которая отмечала, что “наука пришла в Киев из Греции задолго до ее появления у некоторых европейских народов, готовых называть нас варварами”. И ресурсами нас Бог не обделил, но верю, что не они, а именно наука могла и должна была бы стать главным локомотивом нашего устойчивого экономического развития. Цивилизационное продвижение Украины, которая опирается на высоко развитые науку, образование и культуру, могло бы даже стать неотъемлемой составляющей нашей национальной идеи.

Стоит обратиться к истории. Она дает яркие примеры того, как именно в тяжелые периоды самые мудрые государственные деятели совершали неожиданные поступки по организации или сохранению науки и образования в своих странах. В период Северных войн император Петр и создал Русскую академию наук; во время Французской революции Наполеон Бонапарт учредил в Париже принципиально новое и до сих пор престижное для подготовки инженеров учебно-научное заведение Ecole Politechnique; в самые жестокие времена Гражданской войны гетман Павел Скоропадский подписал Закон о создании в УНР Академии наук.

Скажу больше: финансирование науки в СССР во время Великой Отечественной войны выросло на 30%, а сразу после нее — в три-четыре раза. В то же время, известно, что фашистское руководство, к большому счастью для европейцев и человечества в целом, допустило ошибку — по соображениям финансовой экономии не поддержало физиков, вследствие чего потеряло возможность стать обладателем атомного оружия раньше американцев. Но и это еще не все — одним из последствий непонимания тогдашними немецкими лидерами важности этого сектора для государства стала потеря ведущей роли в науке, которую Германия не может возродить в течение уже семи десятилетий. Теперь всем понятно, что опасное для страны исчезновение научных школ может происходить быстро, а вот их появление или возобновление требуют нескольких новых поколений. Это также важно было бы иметь в виду будущему президенту Украины.

До сих пор отсутствуют соответствующие решения, которые бы касались не тех или иных мероприятий по выживанию науки, а ее стратегического планирования и стабильного существования, выхода на такой новый уровень, который отвечает современности без всяких натяжек. Иными словами, отсутствуют системные действия и четкое понимание государством первостепенной роли, в первую очередь, фундаментальной науки и научного мировоззрения, что, невзирая на тот же кризис, всему миру ярко демонстрируют США и их президент. Россия тоже предприняла решительные шаги навстречу ученым: в частности, выделены многомиллиардные (в долларах США) средства на развитие науки и образования для потребностей наноиндустрии, значительно больше внимания уделяется научно-технологическим разработкам, важным для оборонного и энергетического комплексов и тому подобное.

Чего будут ожидать от новоизбранного президента Украины, а также КМ и ВР украинские ученые и педагоги? Главное — финансовой поддержки, хотя бы в пределах, давно определенных законом о науке Украины (приблизительно 1.7% ВНП), что должно было бы стать стабильной цифрой каждого годового бюджета. Важным также является обеспечение привлекательных для молодых ученых условий труда, жизни и быта вместе с внедрением международных стандартов в оценке результатов научной работы. Было бы очень желательно и привлечение в Украину для выполнения на ее территории двух-трех настоящих международных научно-технических проектов, что не только произвело бы незаурядный психологический эффект на молодежь — особенно студентов и школьников, но и подтолкнуло бы развитие самого образования.

Но существует более принципиальный для научно-образовательной сферы и осознанный всеми ее рабочими вопрос, который заключается в том, что более-менее достойное будущее отечественной науки зависит не столько от достаточных бюджетных вливаний, сколько от спроса на результаты научно-исследовательских и прикладных разработок со стороны как государственного, так и частного промышленных секторов. В настоящий момент, когда почти все предприятия Украины имеют частных собственников, ощущается несовершенство нашего законодательства, что не создает экономически выгодных условий для предпринимателей, которые хотели бы вкладывать средства в научно-техническую и/или инновационную деятельность. Не принимаются нетривиальные законотворческие акты, которые бы заинтересовывали таких предпринимателей в обновлении производственных мощностей путем регулярного внедрения отечественных научно-технологических новинок на их заводах и фабриках. Наоборот, складывается впечатление, что поощряются лишь приватизация, торговля и экспортно-импортные операции, но отсутствуют преференции для высокотехнологического бизнеса, критического для развития науки и техники.

А нужно начать с как можно более скорого принятия ряда безотлагательных законов, которые бы стимулировали, а лучше — заставляли бы производственников перевооружать собственные предприятия на новые материало- и энергосберегающие технологии. Только тогда наша страна получит перспективы и в отрасли металлопроизводства, и в отрасли химии, которая, в свою очередь, сможет подтолкнуть сельское хозяйство. Должно возродиться производство электронной техники и произойти продвижение информационных технологий, наконец, должна зародиться наноиндустрия, которая чрезвычайно быстро набирает темп, которая получила “зеленый свет” для всестороннего развития во многих странах, которые хотят быть законодателями в NBIC-технологиях. Объясню, что NBIC — уже общепринятая международная аббревиатура, которая совмещает в одном комплексном понятии нано- (N), био-, или генно-инженерные (B), информационные (І) и компьютерные (С) технологии, а также все когнитивные ресурсы, которые вместе направлены на конечную цель — создание из элементов неживой материи искусственного интеллекта и живых систем. Если она будет достигнута, любой исполнитель будет выполнять, по сути, миссию Творца, деяния которого так подробно прописаны в Библии. Высказываются смелые, но обоснованные предположения, что эти действительно революционные нововведения смогут кардинально изменить науку, технику и медицину, а следовательно, повлиять на качество и продолжительность жизни человека.

Мы не имеем права проспать эти изменения, хотя начинаем отставать, поскольку первый в мире полностью оснащенный NBIC-центр, который благодаря его универсальности и многопредметности уже называют лабораторией XXI века, летом в 2009 г. начал свою работу в московском ННЦ “Курчатовский институт”.

Можно было бы высказаться и по некоторым другим проблемам, но, мне кажется, главное прозвучало. Взгляд на возможные пути решения вопросов нашего научного бытия, представленный выше, отображает собственное мнение автора статьи, который по многим причинам остается пессимистом, так как не видит никаких попыток со стороны власти изменить ситуацию в науке к лучшему. Однако без надежды жить нельзя. И что бы не происходило, мой вывод один: только страна с развитой современной наукой и передовым образованием, которые оперативно обновляются, отслеживая новейшие научно-технические тенденции, получит шанс увидеть в перспективе свет и выбраться из темноты “тоннеля”, в который была загнана и мировым финансовым, и собственными, учитывая научный, кризисами. Только в таком государстве будет счастливо жить и свободно дышать человек, что глубоко понимали наши давние предшественники (см. эпиграф).

 Вадим ЛОКТЕВ, академик НАН Украины