Аварийная норма

Взрыв в “Маркуле” символичен: серьезные аварии происходят в странах, поставивших на масштабное развитие атомной энергетики. Если усматривать здесь тенденцию, то России следует готовиться к своим катастрофам.

В понедельник, 12 сентября, в ядерном центре “Маркуль” на юге Франции прогремел взрыв, в результате которого один человек погиб и еще четверо ранены. После взрыва начался пожар, который удалось “взять под контроль” примерно через два часа. Согласно предварительной информации французских властей, утечки радиации за пределами предприятия не обнаружено. Значит ли это, что не было никакой утечки радиации? Или была небольшая утечка, оставшаяся на территории предприятия? Ответов на эти вопросы французские власти пока не дают. Вокруг ядерного центра организована так называемая “зона безопасности”, в которую не допускают посторонних. Также вечером в понедельник появились сообщения о том, что сотрудников ядерного центра не выпускают за пределы “зоны” без объяснения причин.

По официальной информации, причина аварии — взрыв плавильной печи в комплексе по утилизации радиоактивных отходов Centraco при ядерном центре “Маркуль”. Владельцем этого комплекса является Socodei — “дочка” широко известной французской компании Electricite de France (EDF), которая владеет 58 атомными реакторами и является крупнейшим производителем энергии в Европе. В понедельник акции EDF подешевели на 6%. По версии Института радиационной защиты и ядерной безопасности Франции, в момент взрыва в печи находилось примерно четыре тонны низкорадиоактивных отходов. Власти утверждают, что количество радиации, которая могла попасть в окружающую среду, невелико, однако вся приходящая информация пока еще носит предварительный характер.

Опасения в связи с аварией в “Маркуль” вызваны не столько низкорадиоактивными отходами, сколько тем, что на территории ядерного комплекса есть несколько плутониевых объектов. Плутоний, пожалуй, наиболее радиоактивное и токсичное вещество из тех, что используются человечеством, — его период полураспада 24 тысячи лет. Поэтому желательно убедиться, что авария в ядерном центре не затронула каких-либо объектов помимо плавильной печи.

Символ плутониевой экономики

В “Маркуле”, расположенном в 130 км к северо-западу от Марселя, находится не только комплекс по переработке ядерных отходов, но и линия по производству уран-плутониевого топлива (т. н. МОКС). Этот ядерный центр был открыт в 1956 году, а комплекс по переработке радиоактивных отходов лишь в 1990-х.

Значительную часть радиоактивных отходов до этого момента сливали в окружающую среду, подобно практике, принятой на комбинате “Маяк” в Челябинской области.

Вплоть до прошлого года в “Маркуле” работал старый бридерный реактор “Феникс”, еще три старых графитовых реактора, находящихся на территории центра, были остановлены в 1980-х. Сегодня остановленные реакторы представляют собой десятки тысяч тонн радиоактивных отходов, загрязненных плутонием. Чуть больше 20 лет назад Франция являлась флагманом развития бридерных технологий, обладая двумя мощными реакторами — “Феникс” и “Суперфеникс”. Бридерные реакторы нередко называют “размножителями” из-за их способности нарабатывать плутоний, который затем выделяют из использованного топлива и повторно используют в качестве компонента МОКС-топлива. Этот круговорот также получил название “плутониевой экономики”. Однако технология требует настолько высоких затрат, что делает производство энергии нерентабельным, а также крайне небезопасна и ведет к наработке большого количества жидких радиоактивных отходов (при повторном извлечении плутония). После нескольких десятилетий исследований и затрат объемом в десятки миллиардов долларов коммерческая выработка электроэнергии на обоих французских бридерах была прекращена и масштабные планы по созданию “плутониевой экономики” рассыпались.

Впрочем, весь международный опыт бридерных разработок — это сплошная история провалов и аварий. В середине 1990-х из японского бридера “Мондзю” вытекло около 20 тонн радиоактивного натрия, после чего японская бридерная программа была “заморожена”.

В России тоже есть один “размножитель” — БН-600 на Белоярской АЭС. За 30 лет эксплуатации там случилось на порядок больше серьезных происшествий по сравнению с французскими и японским бридерами, вместе взятыми.

Всего на Белоярской АЭС произошло 27 утечек, включая пять на системах с радиоактивным натрием, 14 раз происходили возгорания натрия, некоторые из них перерастали в масштабные пожары. В начале 1990-х около Белоярской АЭС были обнаружены следы плутония, что привело к “замораживанию” строительства нового бридера, впрочем, проект несколько лет назад “отряхнули” и подали руководству страны как “инновацию”. Если во Франции и в Японии промышленное применение этой технологии было остановлено, то в России бридерные эксперименты продолжаются.

Пример развития “безопасной атомной энергетики”

В последние два десятилетия Франция наравне с Японией считалась наиболее успешным примером развития “безопасной атомной энергетики”. Безусловно, трагедия “Фукусимы” и взрыв в “Маркуле”, случившиеся в течение лишь одного года, — это стечение обстоятельств. И тем не менее то, что серьезные аварии происходят в странах, поставивших на масштабное развитие атомной энергетики, — символично. Если усматривать здесь тенденцию, то России следует готовиться к своим крупным авариям.

Безопасность, как и устойчивость французской энергетической системы, — один из современных мифов, созданных атомной промышленностью как в лоббистских, так и в пропагандистских целях. И эта пропаганда до сих пор вполне себе работала. Например, несколько лет назад теперь уже бывший губернатор Калининградской области Георгий Боос оправдывал решение начать строительство Балтийской АЭС в своем регионе именно французским примером. Однако если проявить негубернаторскую наблюдательность, то откроется немало интересных подробностей.

Во-первых, очевидная уязвимость французской энергосистемы. Несмотря на то, что 77% электроэнергии во Франции вырабатывается на АЭС, в последние годы французы в пиковые часы (время наибольшего потребления) вынуждены импортировать энергию из других стран. И проблема отнюдь не в том, что 58-ми атомных реакторов не хватает — по статистике, единовременно работает лишь две трети французских реакторов, а еще треть по разным причинам простаивает.

Настоящая проблема в недостаточной маневренности атомных мощностей — в отличие от других энергетических станций, АЭС нельзя включать в пиковые часы и выключать в то время, когда потребление снижается. Они должны работать постоянно, такова особенность технологии.

Кроме того, АЭС уязвимы во время природных катаклизмов — например, аномальная жара несколько лет назад привела к остановке некоторых АЭС из-за того, что вода, используемая для охлаждения реакторов, перегрелась. Таким образом, построить устойчивую энергосистему на базе АЭС довольно затруднительно.

Во-вторых, низкий уровень безопасности на ядерных предприятиях Франции. В декабре прошлого года частично обрушилась крыша здания, в котором находились около десяти бочек с радиоактивными отходами на АЭС “Фламанвиль”. В июле 2008 года на заводе по производству ядерного топлива в ядерном центре “Трикастен” произошла утечка радиоактивной жидкости. В результате радиоактивные вещества просочились в почву и с грунтовыми водами попали в две реки, впадающие в Рону. В этом же месяце в результате выброса радиоактивной пыли около 100 сотрудников, обсуживающих 4-й блок АЭС “Трикастен”, подверглись облучению. На территории того же ядерного центра, но на другом объекте. Между событиями примерно две недели. Согласно сообщению AFP со ссылкой на директора атомной станции, “в ходе проведения профилактических работ на реакторе радиоактивная пыль попала через один из шлангов во внутреннее помещение с персоналом”. Помимо этого, история знает и другие несчастные случаи с рабочими французских ядерных предприятий, а также множество аварий и скандалов, включая масштабный слив радиоактивных отходов в моря.

Учитывая то, что аварии на ядерных предприятиях Франции уже давно не являются чем-то экстраординарным, взрыв в “Маркуле”, скорее всего, быстро забудут. Если только не вскроется факт обширного радиоактивного загрязнения. И тем не менее не стоит недооценивать политического значения вчерашней аварии. Результат мы сможем увидеть, вполне возможно, после ближайших президентских выборов.

Противник Саркози уже выступил за “уменьшение зависимости” от атомной энергетики, и если бы выборы были сейчас, нынешний французский президент потерял бы свой пост. А французские “зеленые” впервые в истории идут на выборы с лозунгом отказа от “мирного атома”, и, как показывают опросы, у них есть шансы.

Удивительно, насколько ситуация во французской атомной промышленности похожа на то, что происходит во владениях “Росатома”. Те же направления развития, то же покровительство государства, обходящееся налогоплательщикам в колоссальные суммы, тот же слив жидких радиоактивных отходов в окружающую среду. Разве что во Франции никому в голову не придет агитировать за российский уровень ядерной безопасности. А в России то и дело слышишь призывы “посмотреть на Францию”, но это частности.

Удивительнее другое. Французские политики готовы предложить избирателям программу уменьшения зависимости от чрезвычайно опасных АЭС, в России — молчок. Но ведь это они крайне зависимы от “мирного атома”, а не мы, это у них 77%, а нас ведь только 16%. Но ни один участник думских выборов до сих пор и словом не обмолвился по атомной теме. А ведь опросы общественного мнения весны и лета наглядно демонстрируют, что не просто большинство, а более половины россиян поддержали бы полный отказ от атомной энергии прямо сейчас.

Если политики хотят получить голоса избирателей, то непонятно, почему они молчат. Если же считают, что все предрешено и свободных выборов у нас не будет, тем более руки развязаны — говори что хочешь, хуже не будет. Не изберут, так хоть запомнят. Может быть, дело в том, что российские политики отучились принимать самостоятельные решения и трезво мыслить? Тогда стоило бы вспомнить, как это делается. Время пришло.

Владимир СЛИВЯК, сопредседатель экологической организации “Экозащита”, член совета директоров Службы ядерной информации и ресурсов (NIRS, США).