Оптимизм кризиса, или кризисная оптимизация

Но что это за кризис, почему он проявился сегодня? Не факт, что кризисная ситуация несет в себе только негатив и пессимизм. В базу этого кризиса может и должен быть заложен и политический оптимизм, и оптимизация политики. Попробуем ответить на вопрос: это системоразрушающий и/или системообразующий кризис?

Три ведущих политических игрока предложили три варианта развития политической ситуации. У каждого из них есть свое представление о политике, о своей роли в ней и понимание некой конечной ее цели — власти как символа лидерства и престижа, власти как возможности влияния на политические процессы внутри страны. И Партия регионов, и Блок Тимошенко, и пропрезидентские силы в отдельности являются частями единой политической системы Украины. Но совместного политического проекта у них нет. Более того, сегодня этот треугольник власти стал “национальными Бермудами”, которые поглощают новые политические проекты, как только они включаются в системную борьбу за власть. “Новички” вряд ли самостоятельно соглашаются принимать участие в баталиях ведущих политигроков, но, как правило, у них нет выбора.

Сейчас в Украине фактически невозможно найти принципиально новую политическую силу, которая готова принять на себя власть и завоевать широкое электоральное доверие. Думать, что такое возможно, — это в определенной мере романтическая иллюзия. Кроме того, сегодняшняя устаревающая конструкция власти не выдерживает скорости политических изменений, она разваливается на ходу. Но игроки, находящиеся внутри этого болида власти, не сбавляют скорости. Очевидно, что скоро механизм даст серьезный сбой, но ни у одного из игроков нет желания сохранить этот старый привычный механизм, даже с позиций потенциального его наследования. Поэтому вывод напрашивается сам собой: идет разрушение системы власти, и можно с уверенностью утверждать, что это системоразрушающий кризис.

Тем не менее, ведущие игроки не являются политическими камикадзе. Их конечная цель — не самоуничтожение. Хотя потери они несут: электоральные, полномочные, финансовые. Жесткость элитной селекции на сегодня достаточно высока, что вынуждает политиков делать как можно меньше ошибок, заставляет просчитывать ходы и создавать запасные площадки. Таков пример лидера СПУ, который оказался за бортом власти, и сейчас его персональное возвращение в парламент может означать окончательную потерю субъектности его политсилы. Аналогичная ситуация наверняка просчитывалась на момент знакового голосования 2 сентября пакета “антипрезидентских” законопроектов. Но некий гипотетический союз ПР и БЮТ не может быть основан на “антипрезидентской” идее. У него должна быть не отрицающая, а утверждающая идеология, например, идея парламентской системы власти. Правда, такая идея могла легко вылиться в двухпартийную систему. Поэтому путь союзничества ПР и БЮТ оказался тупиковым, несмотря на его кажущуюся простоту.

В рамках старой системы власти политические союзы вредны для их участников. “Нашей Украине” в электоральном плане вредно сотрудничать с ПР, потому что избиратель НУ либо отдаст свои голоса БЮТ или крайне-правым националистам, либо не пойдет на выборы. А ПР не будет союзничать с БЮТ на правах чужого премьерства, потому что у нас срабатывает правило: премьера получает самая большая фракция в коалиции. Электорат ПР не поймет, почему в коалиции ПР — БЮТ Янукович не претендует на пост премьера. Близость президентских выборов заставляет старую систему воспроизводить прежние конфликтные ситуации. Старая система подразумевает, что оппонент в угоду своим политическим амбициям может “кинуть”. На сегодняшний день можно констатировать дискредитацию долгосрочных политических договоренностей и, как следствие, потерю доверия внутри тройки ведущих политигроков. Сейчас выгодно занять самостоятельную позицию и держать оппонентов на безопасном для себя расстоянии.

Фактор необходимости новой системы, в которой “кидок” будет рассматриваться как недопустимое политическое поведение, уже достигает пика актуальности. В новой системе будут цениться (опустим нюанс тавтологии) системные игроки. Поэтому кризис одновременно и системообразующий.

Политический кризис уже запустил де-факто реформу судебной ветви власти. Судебные коллизии вокруг указа Президента наглядно продемонстрировали вторичность судебной ветви, ее сервисный, или обслуживающий, характер. Обращение Совета судей к европейским политическим организациям — это лишняя демонстрация несамостоятельности и несостоятельности судов. Напрашивается вывод, что суды должны обрести часть своей независимости. Обрести, а не вернуть — поскольку национальная судебная система прошла через серьезный дисциплинарный контроль. Этот контроль неизбежен, ведь судьи в Украине не избираются путем прямого народного голосования, а являются, по сути, политическими ставленниками. Из-за этого страдает и легитимность судебных решений, не говоря уже о их непопулярности. Кризисы стимулируют процессы реформирования. Сегодня запускаются финансовые, банковские реформы. Мы на пороге реформ в металлургии и химпроме.

Разумеется, нет смысла переоценивать кризис, который откровенно не дотягивает до катарсиса. В определенном смысле персональное обновление первого ряда власти сегодня маловероятно в силу многих причин. Одна из которых ключевая — игроки, ломающие старую систему власти, должны создать новую, а потом, возможно, и уйти. Но утверждения о том, что эта волна кризиса смоет первый ряд политиков — неверны. Кризис действует не как волна, а как жесткое излучение. Такое излучение касается всех. И чем больше политическая сила, тем больше вероятности, что она останется в строю и будет электорально востребована.

Александр МЕДВЕДЕВ