Угольный спрут

Реформаторам казалось, что нет ничего проще, чем, по примеру “железной леди” Маргарет Тэтчер, взять и одним махом разрубить гордиев узел. То есть методом шоковой терапии в одночасье закрыть все убыточные шахты, выплатить горнякам существенные единовременные пособия и, пережив неизбежные бунты и протесты, через два-три года навсегда забыть о постоянной головной боли. Терапевты-нереформаторы, наоборот, пытались законсервировать государственно-социалистический уклад углепрома, ежегодно вливая туда многомиллиардные бюджетные средства. Они уверены, что таким образом сохранят оптимальную угледобычу, не разрушат единственную отечественную энергетическую отрасль и избавят государство от социальных и политических последствий реформирования самой взрывоопасной среды. Вследствие почти ежегодной смены правительств никто не победил. Практически всем приходилось жертвовать своими принципами. Как мыльные пузыри лопались очередные программы и концепции. Без объявления разгосударствления начиналась приватизация. После провозглашения госмонополии на уголь продолжалась тихая “прихватизация” шахт. В результате половинчатых мер в проигрыше оставалась только сама отрасль.

Жертвенная корова

После победы Оранжевой революции жертвовать углепромовской пешкой пришлось и новому руководству страны. В июле текущего года свой угольный гамбит пришлось разыграть Президенту. Во время визита в Донецк Виктор Андреевич немало порадовал отраслевой генералитет тем, что заявил о подписании указа о воссоздании Министерства угольной промышленности. Тогда эксперты предположили, что подобный шаг главы государства — не что иное, как существенная уступка влиятельному угольному лобби. Ведь еще в мае Ющенко говорил о необходимости кардинальных рыночных изменений “самой теневой и криминализированной отрасли”, где все вкладываемые ресурсы “уходят в теневой сектор и не дают никаких результатов”. В Донецке даже уборщицы на шахтах знают, что Минуглепром — это “крыша” и “кормушка” угольного чиновничества и директората. Некая ассоциация колхозного строя под землей, осуществляющая перекачку бюджетных средств в карманы “генералов подземных карьеров”. Во все времена всевозможные контролирующие органы сигнализировали о тотальных финансовых нарушениях и злоупотреблениях в углепроме, но практически никогда распределительная верхушка не несла судебной ответственности за свои деяния. Разговоры об угольной мафии ограничивались лишь томами закрытых уголовных дел или отставками “стрелочников”. Так существует ли на самом деле организованная преступность в угледобывающей отрасли?

Один в поле воин

Недавно ответ на данный вопрос озвучил заместитель председателя Донецкой облгосадминистрации Александр Клименко. Он сделал официальное заявление о том, что ему и его близким угрожали некие лица, принадлежащие к угольному клану. Более конкретно произошедшее прокомментировала политическая соратница Клименко, председатель областной организации Конгресса украинских националистов Мария Олийнык: “С самого начала своей работы в облгосадминистрации он занимался угольной промышленностью. Он установил и пытается прекратить махинации в угольной промышленности — те теневые схемы, которые существовали и совершенствовались. Еще ни один человек не пытался все это вывести из тени на белый свет... Клименко поверил Ющенко, который сказал, что нужно делать бизнес чистым, прозрачным. Он пытался сделать это и за это же и поплатился”. По ее словам, предполагаемое покушение связано с подписанием меморандума между Ющенко и Януковичем. “До меморандума Клименко это делал [расследовал схемы в углепроме], но ему никто не угрожал, а после меморандума эти люди посчитали, что область отдана им опять, то есть тех, кто попытался работать прозрачно, надо уничтожить”. Следует отметить, что за две недели до этого происшествия в Киеве при загадочных обстоятельствах погиб сын Клименко Дмитрий.
Пока правоохранители разбираются по данным фактам, коллегия Счетной палаты подтвердила старый диагноз углепрома: министерство и госпредприятия неэффективно использовали более 94% бюджетных средств, направленных на господдержку угледобывающих предприятий уже в текущем году. Причем более 1,3 млрд. грн. было использовано с нарушением действующего законодательства.

Зловещие цифры

Незавидную ситуацию в углепроме не скрывал и министр воссозданного угольного ведомства Виктор Тополов, недавно побывавший в Донецке. Он признался, что “государство — не очень эффективный собственник” и “у нас далеко не эффективно используются бюджетные деньги, выделяемые на отрасль”. А потому приватизация шахт неизбежна, ведь “в мире сейчас столько свободных денег, что если только дело, в которое идут эти деньги, рыночно выгодно, то эти деньги придут”. Здесь же Тополов сослался на экспертов Мирового банка, которые якобы “сказали, что в Украине 80% шахт интересны инвесторам”. Последнее высказывание министра вызвало у экспертов-угольщиков по меньшей мере скептические ухмылки. Во-первых, никогда международные специалисты ни этого, ни другого ведомства не высказывали подобного мнения. Во-вторых, то, что было “интересным” в угольной отрасли, уже давно прибрали к рукам влиятельные структуры, занявшие монопольное положение в сфере производства металла и электроэнергии. А именно: практически все шахты, добывающие коксующийся уголь, и все более или менее перспективные энергетические угледобывающие предприятия. Цифра “80” для отечественного углепрома одновременно и знаковая, и зловещая. Знаковая — потому что 20% наших шахт добывают 80% украинского угля. Зловещая — потому что 80% остальных угледобывающих предприятий по законам рынка требуют ликвидации, то есть непопулярного подхода английской “железной леди”. Дальнейшее вливание в них средств “под развитие” сродни попыткам реанимировать покойника. Но аппетиты угольного генералитета не уменьшаются. Сегодня их лобби требует заложить в новый бюджет углепрома до 6 млрд. грн. В арсенале давления на правительство — традиционные угрозы определенных депутатских групп вплоть до саботирования процесса утверждения госбюджета, если не будут “удовлетворены законные требования шахтеров”, организация массовых акций протеста горняков и т. д. Правда, в последнее время и здесь не без сбоев. На недавнем пикетировании у стен Донецкой облгосадминистрации вместо обещанных угольными профсоюзами 25 тысяч собралось менее 4 тысяч человек. Да и те иронизировали, что все деньги по традиции уйдут “под землю”, но до забоев так и не дойдут.

Вялотекущий экстрим

Вот уже несколько месяцев ведутся разговоры о новой концепции развития углепрома, в основе которой — приватизация шахт. Тем не менее о каких-либо радикальных шагах говорить не приходится. Более того, даже противник экстремальных мер в отрасли мэр Донецка Александр Лукьянченко на днях заявил: “Не видно каких-то действенных шагов и каких-то очень обязательных решений, которые бы ускорили стабилизацию в угольной промышленности. Такие шаги очень медленно предпринимаются. Идет вялотекущий процесс”. Пока министерские стратеги размышляют о приватизационных этапах, в отрасли растет текущая задолженность по зарплате горнякам, наметилась тенденция к снижению угледобычи. В конце лета масла в долговой огонь углепрома подлила тогдашний премьер-министр Юлия Тимошенко. Чтобы выполнить свое политическое обещание — рассчитаться с прошлыми долгами по зарплате шахтерам, она заставила угледобывающие предприятия взять кабальные банковские кредиты. Проценты по ним бешено растут, рассчитываться шахтам, разумеется, нечем. Сегодня только кредиторская задолженность по отрасли превышает стоимость недавно проданной “Криворожстали”. Все долги “висят” на шахтах, находящихся в госсобственности. В контексте объявленной в отрасли приватизации возникает далеко не риторический вопрос: кто и за какие деньги взвалит на себя такую ношу? Если же спишут эти долги за счет бюджета, то какой смысл тогда продавать такие объекты, как та же “Криворожсталь”?

Когда исчезают тени

В то же время тихая распродажа лакомых объектов углепрома идет полным ходом. Накануне президентских выборов на экстренных торгах компании SCM, принадлежащей Ринату Ахметову, по явно заниженным ценам были проданы мощные угледобывающие объединения “Краснодонуголь” и “Павлоградуголь”. До этого SCM приобрела современную шахту “Комсомолец Донбасса”. Концерн “Энерго” является полноправным хозяином крупнейшей “Красноармейской-Западной № 1”, Ефим Звягильский давно распоряжается шахтой имени Засядько и т. д. Уже в текущем году Донецкий областной совет без зазрения совести на своих сессиях утверждал раздачу земель и недр частным фирмам “для добычи запасов каменного угля”. Заместитель председателя облсовета и бывший губернатор области Анатолий Близнюк неоднократно предлагал легализовать и взять под контроль так называемые копанки — подпольные норы, где бывшие горняки добывают себе хлеб насущный. Один такой проект даже утвердили на заседании Совета по специальным экономическим зонам и территориям приоритетного развития. На местных дельцов теперь вполне легально работает не одна бригада копачей. Те же, получив в пользование выгодные участки, успешно торгуют добытым углем и при этом, имея льготы, практически не платят налоги.
В подобной ситуации всевозможные розыгрыши угольных гамбитов с обязательным принесением в жертву принципов вряд ли уместны. Угольные магнаты все равно не оценят. Нет смысла изобретать и собственный велосипед. Угольная мафия и теневые схемы исчезают там, где нет соблазна.

Александр МИЩЕНКО