Борис Березовский: Мне неизвестно.

КАССЕТА №5

— 14:17, 30 марта 2007 года. Продолжение интервью Бориса Березовского. Борис, в продолжение этого перерыва мы не обсуждали никакие вопросы?

— Нет.

— Напоминаю, что интервью записывается на пленку. Еще раз повторю, что вы не находитесь под арестом, на вас не распространяются предупреждения, вы свободны уйти из этой комнаты тогда, когда заходите. И вы не обязаны отвечать ни на какие вопросы. Вы понимаете?

— Да.

— Есть вопросы, которые не были заданы. Вопрос: замечали ли вы какие-либо изменения в его поведении в те дни, когда встречались 1 ноября? Если да, то в чем они проявились?

— Я хочу уточнить этот вопрос. Какой период вас интересует?

— Когда вы встретились в офисе, было ли что-то необычное?

— 1 ноября я не заметил ничего необычного. Естественно, когда я встретил его в больнице, я нашел его физически больным, но не заметил никаких абсолютно изменений психологических, ментальных или умственных. Проскакивая этот период с того момента, как я встретился с ним, я не был только последний день, самый последний — 23-го. Я не видел никаких психологических изменений, более того, у меня было впечатление, что каждый день он становится мудрее и взрослее. Я уже говорил даже, что у меня было такое впечатление, что каждый день он проживает минимум год своей жизни. Если коротко сказать, то он из в большой степени наивного человека превращался в мудрого мужчину.

— Можно еще вопрос? Будучи в госпитале больным, как это отразилось на его поведении? Он осознавал, с кем говорит, что говорит? Отдавал ли отчет тому, что говорит?

— Я уже, честно говоря, ответил на этот вопрос. Но еще раз повторю: у меня было впечатление, что он в абсолютном сознании и полной памяти. Физически он был ослаблен, это правда. Я его видел за день до смерти. Но я не заметил никаких признаков психического или умственного расстройства. Но опять, я не специалист, я просто человек, который это видел.

— Задавался вопрос, оставлял ли он какие-либо письма либо записки об этом. Был получен ответ. Я бы хотел уточнить: может ли господин Березовский сказать, какого числа он оставлял эту записку?

— Я узнал об этом письме от господина Гольдфарба. Я узнал буквально за день до смерти Саши, что такое письмо существует. Алекс сказал мне только одну вещь: Саша просил, чтобы это письмо было опубликовано и стало публичным, естественно, только в случае его смерти — это означает только после его смерти. Это все, что я знаю. Я только знаю от Алика и от Марины, так как я интересовался специально, что этот факт для меня не подлежит сомнению, что это письмо существовало, и что содержание ровно такое, какое появилось в СМИ. В данном случае я не тратил бы ни время, ни усилия на то, чтобы пытаться это опровергать. Это точный факт, и так я понимаю, что на самом деле это письмо было оформлено юридически соответствующим образом.

— Соответственно, оно было датировано?

— Я сказал, что оно было оформлено соответственно.

— Вы сказали “юридически”.

— Следовательно, оно должно быть датировано. Если да, то каким числом, вы мне можете сказать?

— Нет, я этого не мог сказать в силу того, что я не знаю. Я просто знаю, что оно датировано.

— Речь идет о том письме, которое предоставлено господином Гольдфарбом после смерти Литвиненко.

— В связи с этим были еще какие-то заявления?

— Мне неизвестно.

— Был вопрос господину Березовскому, с какой целью по его словам они могли совершить указанные действия, то есть убить. Значит, соответственно из слов Саши, вы высказали два пункта: первое, вы говорили, что из ФСБ никто не уходит просто так. А второе, вы говорили, что Саша занимался расследованием очень серьезных преступлений, в которых были замешаны, вовлечены высшее руководство страны. В связи с этим вопросом можете ли рассказать об этих расследованиях, что вам известно, чем он занимался? В отношении кого он... Потому что это очень важно.

— Я вам привел только один пример — я имею в виду его расследование вместе с полицейскими из Испании, в частности, Путина и Абрамовича, отмывание денег и приобретение на эти деньги собственности, недвижимости в Испании. На самом деле вам хорошо известно и другое расследование Александра, это касательно причастности ФСБ к взрывам жилых домов в Москве в 1999 году. И вы знаете, что в этом исследовании Саша пришел к выводу, что это было организовано ФСБ, и не просто ФСБ, а Патрушевым лично. И Путин безусловно как минимум знал об этом. Саша занимался также расследованиями других преступлений, в которые был вовлечен. Я хочу очень точно оговориться: было время, когда Саша работал со мной, и потом Саша ушел на другую работу. И к тому времени, когда он стал работать в другом месте, не на меня, он, естественно, не информировал меня в деталях о своих расследованиях, которые он делал до этого. Он только упоминал в крайних случаях то, что может потом представлять опасность для нас. И в этой связи он упоминал и Путина, и Абрамовича, поскольку Абрамович был партнер, и он предупредил меня, что мне тоже это опасно. Он упоминал также о расследовании против “Альфа-Груп”, и он особенно стал опасаться опасности от “Альфа-Груп” после того судебного процесса, который был здесь, в Лондоне, моего против Фридмана. И он также занимался расследованиями преступлений “Альфа-Груп”, которая участвовала в отборе чужой собственности, и которая работает под крышей ФСБ. И он тоже считал, что эта группа может служить источником опасности нашим жизням. Но я еще раз говорю, он не вдавался в подробности своих последних расследований именно потому, что он работал уже не на меня.

— Можете сказать, на кого он работал и где он работал?

— Я уже отвечал на этот вопрос. Для меня явилось откровением, когда я узнал, что он работал с Луговым. Уж не говоря о ком-то другом.

— Можно сейчас задать вопросы, которые в принципе не были озвучены? Вопросы простые, хотел услышать личное мнение господина Березовского по поводу смерти.

— Это единственный вопрос?

— В принципе, три вопроса там будет. Первый вопрос: кто мог желать смерти Литвиненко с учетом всех тех обстоятельств, мнений и рассуждений? Второй вопрос: кого вы лично подозреваете в смерти Литвиненко? Если будут названы конкретные фамилии, чем это можете подтвердить? Есть ли доказательства?

— Перед тем, как вы начнете задавать вопросы, я хочу сказать. Борис, вы не обязаны на них отвечать.

— Кто, по-вашему, мог желать смерти Литвиненко?

— Я на самом деле хочу сказать, что я дико удивлен теми вопросами, которые вы мне задавали. У меня было такое впечатление, что вы либо налоговый инспектор, либо представляете интересы какого-то российского банка и хотите получить клиента, но хотите спросить о его бизнесе, не только о его, но и его друзей, хотите получить просто крупных клиентов для какого-то из крупных российских банков. И честно сказать, именно поэтому я и попросил: есть ли у вас еще вопросы или нет? Потому что мне кажется, что все предыдущие вопросы не имели ко мне никакого отношения как к человеку, который может помочь раскрыть это преступление по существу. Именно поэтому я сказал, что я не доверяю российской Генеральной прокуратуре. Если бы я не пошел на некое такое обострение, не попросил все-таки честь-то иметь и затрагивать вопрос по существу. Я считаю, что есть только те вопросы, которые вы сейчас сформулировали, а все остальные несущественны. Этих вопросов по существу два: кто мог желать и кого я подозреваю, то есть мое личное мнение. И я вам дам на эти вопросы прямой ответ.

Значит, первое. По поводу того, кто заказал это преступление. У меня нет никаких сомнений, к сожалению, что Саша и в этот раз оказался прав. Это лично Путин. И я сейчас объясню, почему. Это два явных факта, которые говорят в пользу не предположения, а факта. Первое — это то, как был убит Саша. И второе — то, что происходило после его убийства, какие были действия российских властей. Сегодня установленный факт то, что Саша был убит с помощью полония-210. Известно также, что полоний-210 производился в России.

В отличие от вас, у меня есть большое преимущество, потому что у вас есть версия, что я могу в этом участвовать, а у меня такой версии нет, потому что я знаю, что я не имею никакого отношения к убийству Саши. А дальше я рассуждаю чисто логически. Полоний-210 нельзя получить в таких количествах без участия государственных структур. Тем более, организовать технологию не только получения полония, но и доставки его в другую страну, что, как мы знаем, произошло. Таким образом, сама технология этого убийства не позволяла осуществить это без участия государственных структур. Я вам хочу сказать, что — и то дополнение к тому, что я сказал — то, что отравление полонием было раскрыто, это само по себе уникально постольку, поскольку, как вы знаете, наверное, сегодня, полоний был открыт в организме Саши за 3 часа до его смерти. Открыт он был даже после того, как он умер, но последний анализ был взят за 3 часа до смерти. Это означает, что если бы Саша умер до этого, до сих пор никто бы не подозревал, что он умер от полония. Я хочу вам сказать абсолютно искренне, что на первом этапе, когда никто не знал про полоний, я был уверен, что Путин к этому не имеет никакого отношения постольку, поскольку действительно получалось, что это действие против его политического имиджа. Но когда стало известно, что это полоний, и что полоний так трудно было обнаружить, эти соображения покрыли мои предыдущие соображения о невовлеченности Путина. И еще раз подчеркну: использование именно полония не оставляет никаких сомнений, что это государственная машина.

Теперь второе: как государство российское, как Россия реагировала на то, что происходило здесь, в Великобритании. Если резюмировать все, без подробностей, то это очевидная попытка — она очевидная из Лондона, тем более понятно это людям, которые вовлечены в расследование, как вы в Москве, что все время предпринималась попытка препятствовать расследованию этого преступления: и информационная, и фактическая. Насколько мне известно, Скотленд-Ярд обращался с запросами не только допросить Лугового и Ковтуна, но и людей, которые имеют непосредственное отношение к полонию и к охране полония, и тем не менее действенной кооперации не было. Что касается информационного уровня, то начиная с того, когда Путин сказал, что нет никаких оснований думать, что он был убит, а не просто умер от плохой пищи, и до момента сегодняшнего, когда ведется параллельное расследование, — как вы сегодня подтвердили, вас интересуют больше счета мои, чем истинные причины. И я еще раз хочу повторить, если бы я не задал вам вопрос, что вы еще хотите спросить, я бы так и не услышал вопроса, который является вопросом по существу. То есть той информацией, уникальным носителем которой я являюсь. Таким образом, государственная машина работала как на уровне самого заказа и осуществления этого убийства, и информационного сопровождения этого преступления. Это то, что касается Путина — товарища Путина.

Теперь по поводу Лугового. Я же вам специально сказал, что если вам интересно, почему я думаю, что Луговой являлся с моей точки зрения с высокой вероятностью исполнителем — помимо эмоций, которые против того, что он убийца, потому что как вы знаете, я его знал много лет, есть факт неумолимый. Я вам о них частично рассказал, частично вы знаете сами. След полония тянется за Луговым через всю Европу и проходит даже через мой офис. Мой офис был закрыт в течение двух с половиной месяцев, потому что его чистили. Не потому, что туда пришел Саша Литвиненко 1 ноября, а потому, что 31 октября туда пришел Луговой. И как я вам сказал, только в тех местах, где он был, только в тех креслах, где сидел, не могли быть очищены от следов радиации полония. Это первый вопрос. Я хочу вам сказать, что когда Луговой позвонил мне по телефону, я честно привел ему два аргумента. Это был первый. Второй: я сказал Луговому: “Если ты невиновен, садись на самолет, приезжай в Лондон, иди в Скотленд-Ярд и дай показания”. Я ему сказал, что я был не в менее простой ситуации, чем он. Когда я приехал сюда и просил политического убежища — это было осенью 2001 года — что я приехал сюда как олигарх, как грабительские бароны, которые украли и разрушили страну, и общественное мнение в этой стране было абсолютно против меня. И правительство было против меня, потому что они хотели иметь хорошие отношения с Россией, а я воевал уже тогда с Путиным. И поэтому я прошел путь человека, который тоже как бы был против мнения правительства этой страны. И правительство, должен заметить, Home Office, когда я подал на политическое убежище, отказало мне. Я пошел в суд и в суде доказал, что преследуют меня незаконно в России. Это только политическая мотивация. Кстати, хочу вам рассказать, что через 2 года после того, как я доказал это в английском суде, президиум высшего арбитражного суда России принял то же самое решение. Что никакого мошенничества, ни отмывания денег в истории с “ЛОГОВАЗом” не было, и вам, как работнику прокуратуры, это должно быть хорошо известно. Всего у меня было здесь 9 кейсов в суде. Я все выиграл, потому что я точно знал, что я говорю правду. И второе: я убедился, что английский суд абсолютно независим ни от мнения премьер-министра Блэра, ни от мнения Путина. И поэтому я сказал Луговому: садись, приезжай, я заплачу за лучших адвокатов. Но он не приехал. И поэтому эти два факта являются для меня сильными аргументами, что Луговой — один из тех, кто убил Сашу, или один, кто убил Сашу.

Мне очень жалко, что к этим вопросам мы подошли только в конце. И я уверен, что если вы искренне хотите расследовать, то продолжите идти по этому пути. Скажу вам откровенно, я с одной стороны понимаю, что происходит в России и, в частности, в Генеральной прокуратуре. С другой стороны, я не нахожу оправдания тем людям, включая вас, которые располагают огромной информацией и стали соучастниками этого преступления, как вы. Я в данном смысле вам абсолютно не завидую. Единственное, что я могу вам предложить — свою помощь с адвокатами в той стране.

— Третий вопрос: чем можете подтвердить доказательства того, что вы говорите.

— Я как раз и считал, что я там привожу доказательства, это без эмоций. Вы разве не считаете доказательством то, что производство полония и его транспортировка осуществляются только под крышей государства? Вы не считаете доказательством то, что в течение всего этого времени СМИ России умышленно торпедируют раскрытие этого преступления? Вы разве не считаете фактом то, что Луговой не приехал сюда, или то, что заражение моего офиса произошло от Лугового, и это установленный факт? В количествах, не сравнимых с тем, которое было у Александра Литвиненко?

— Луговой-то уже заражен.

— Мне об этом ничего не известно.

— Вопрос еще один можно? Господин Березовский пришел к мнению и идентифицировал полоний, который был обнаружен в офисе и в других местах, и пришел к мнению о том, что производитель — Россия. В связи с этим вопрос: есть ли у господина Березовского экспертиза, которая подтверждает, что именно в России произведен обнаруженный полоний? Если есть такая экспертиза, может ли он нам ее предоставить?

— Я сошлюсь на мнение эксперта…

— Он не может давать свое экспертное мнение по поводу полония.

— Я задал вопрос, что если Березовский проводил какую-то независимую экспертизу, и есть ли у него эта экспертиза об этом, о том, что производитель — Россия. Мы просим тогда предоставить нам результаты.

— Обследование всех этих мест проводилось органами, не связанными со Скотленд-Ярдом.

— Господин Березовский не ответил на мой вопрос.

— Я отвечаю только на те вопросы, на которые мне позволяют отвечать.

— Вы мой вопрос отклоняете, я так понимаю?

— Это не тот вопрос, на который может ответить Березовский. На этот вопрос может ответить только ученый, который изучал этот полоний.

— В связи с этим Борис Березовский высказался по этому поводу и сказал, что полоний-210 был произведен в России. И мне интересно мнение Березовского, почему он пришел к такому мнению? Может быть, есть у него какой-то документ, который говорит как раз об этом, а я не знаю.

— Вы задали вопрос, как специалисту. А он не специалист.

— Зная возможности Березовского, он мог провести независимую экспертизу. Поэтому я его и спрашиваю об этом.

— Все проверки проводились органами, не связанными со Скотленд-Ярдом.

— Тогда простой вопрос: почему Борис Березовский говорит, что полоний был произведен в России?

— Он не обязан отвечать на этот вопрос.

— Но он может ответить? Вы разрешаете ему ответить?

— Я предлагаю быть корректными здесь, и насколько я понимаю, господа из Скотленд-Ярда не хотят, чтобы я комментировал.

— Я понял.

— Вы хотите что-то еще добавить?

— Я хочу добавить. Хочу вам передать документ. Это то обоснование, как вы любите говорить, с помощью текста или пленки, почему я с самого начала делал утверждение, что считаю соучастником вас этого преступления.

— Вы меня обвинили.

— Да-да-да, я считаю вас соучастником. Совершенно верно, вы правильно сказали. Постольку поскольку эта бумага, подписанная Генпрокуратурой РФ, заключение по поводу заявления Литвиненко о приказе, задании убить меня. И в этом документе, подписанном господином Павловым — старший следователь по особо важным делам — говорится о том, что в ходе разговора Хохольков — агент антитеррористического управления ФСБ — Хохольков, рассуждая о жизни и делясь впечатлениями о своем участии в боевых действиях в Чеченской республике, спросил: смог бы Гусак — Гусак, другой офицер — хлопнуть вас? Дальше пишется: этот вопрос был задан Хохолькову в контексте рассуждений на темы, непосредственно вас не касающиеся. Хлопнуть меня, но на темы, не касающиеся. Это письмо подписано следователем, да? И что же касается необдуманных высказываний Камышникова — другого офицера ФСБ — в ваш адрес, допущенных 27 декабря 1994 года в присутствии подчиненных Литвиненко, Шебалина, Понькина и Латышенка, то эти высказывания дискредитируют его как руководителя, однако также не свидетельствуют о его намерении организовать совершение убийства. После этого господин Литвиненко, покойный, к сожалению, написал..

— Вы не могли бы мне дать прочитать.

— Пожалуйста, пожалуйста. Я сейчас закончу и все вам дам.