Николай Онищук: “Институт депутатской неприкосновенности доведен до абсурда”

Он считает необходимым ограничить юрисдикцию общих судов, создать судебную милицию и уже сейчас призывает силовые структуры пресекать любую незаконную деятельность народных депутатов. При этом министр заявил, что отсутствие согласия правительства выделить средства на проведение выборов из резервного фонда госбюджета не является проблемой.

— Как вы оцениваете то, что суд первой инстанции — окружной административный суд Киева — смог отменить указ президента о прекращении полномочий Верховной рады VI созыва?

— Это решение, а точнее, определение суда в порядке обеспечения административного иска,— следствие незавершенности судебной реформы в стране. Судебная система не приведена в соответствие с теми стандартами, которых следовало бы от нее ожидать. И то обстоятельство, когда общие суды могут принимать к производству дела, которые должны рассматриваться исключительно Конституционным судом, и при этом не нести никакой ответственности, говорит о том, что судебная система существенно деформирована. Это, в свою очередь, определяет необходимость в радикальных изменениях.

— Какие выводы можно сделать из недельного блокирования киевских судов?

— Их много. Прежде всего следует четко определить и ограничить юрисдикцию общих судов. В свое время мы записали в Конституции, что юрисдикция общих судов распространяется на все правоотношения. На самом деле является очевидным, что суды общей юрисдикции не могут рассматривать споры, касающиеся деятельности парламента и президента, полномочия которых определяются только Конституцией. Кроме того, совершенно очевидно, что следует изменить порядок назначения и подбора судейских кадров, с тем чтобы система не содержала в себе элементов, позволяющих председателям судов формировать правовую позицию судей.

— Вчера, как раз указом президента, была снята с должности глава Печерского суда Инна Отрош. Она формировала позицию судей?

— Ничего не могу сказать негативного о работе Инны Отрош. Скорее, речь идет о восстановлении ранее уволенного председателя этого суда — Владимира Колесниченко. Поэтому здесь несколько иная ситуация.

— Сегодня, 17 октября, должно состояться заседание Киевского апелляционного административного суда (КААС). Учитывая, что у нас еще много судов, где может быть обжалован указ президента о выборах, сколько может продлиться процесс?

— Решение КААС должно было быть принято еще на первом заседании (12 октября.—Ъ). Совершенно очевидно, что акты главы государства, в данном случае указ о досрочном прекращении полномочий парламента и назначении новых выборов, находятся вне юрисдикции общих судов. То, что судьи не смогли принять такое решение, говорит о том, что они находятся под достаточно серьезным моральным и психологическим давлением. Заявляю, что решение КААС вступит в законную силу с момента его принятия, и по такого рода постановлениям кассация не предусмотрена. Поэтому решение апелляционного суда в данном случае будет окончательным.

— Не считаете ли вы, что поведение народных депутатов, которые продемонстрировали, что могут заблокировать работу любого суда, доводит до абсурда вопрос реформирования судебной реформы?

— До абсурда доведен институт депутатской неприкосновенности. Ее смысл состоял в том, что народные депутаты обладают неприкосновенностью для осуществления своей парламентской деятельности — при создании законов. И то обстоятельство, что сегодня неприкосновенность используется для того, чтобы торпедировать деятельность судов или ЦИКа, говорит о том, что уровень деформации депутатской неприкосновенности является абсурдным. Сейчас следует поддержать все инициативы, связанные с немедленным устранением того объема депутатской неприкосновенности, который у нас есть. Депутат должен быть защищен, только когда речь идет о его праве творить законы, то есть, в частности, работать в сессионном зале. Ответственность народного депутата должна быть такой же, как и всех рядовых граждан. Речь не может идти о праве депутата блокировать деятельность другой ветви власти. Никому же не приходит в голову держать за руки народных депутатов, чтобы они не голосовали в парламенте! А сегодня депутаты врываются в кабинеты судей, забирают их личные вещи. Это вопрос реформы не судебной системы, а нашего сознания, нашей культуры, наконец, внесения изменений в Конституцию, в частности в ст. 80, регулирующую объем депутатской неприкосновенности.

— Этот процесс растянется на многие годы. Не считаете ли вы, что сегодня в судах нужно ввести должности приставов, как несколько лет назад предлагалось сделать в Верховной раде для усмирения депутатов?

— Есть много способов, как обезопасить деятельность судов. Действительно, следует создать судебную милицию или службу судебных приставов. Но никакие приставы не смогут ничего сделать против десятков людей, наделенных неприкосновенностью. Как министр юстиции, я поддерживаю усилия правоохранительных органов, которые должны в рамках своих полномочий обеспечить судьям независимо от желания третьих лиц, в данном случае депутатов, возможность осуществлять правосудие. Любое правонарушение, если оно попадает в поле зрения правоохранительных органов, должно быть пресечено. И не имеет никакого значения, кто это правонарушение совершает.

— Вы хотите сказать, что сейчас у государства нет рычагов влияния на народных депутатов?

— В момент, когда народный депутат совершает правонарушение, он не является защищенным от закона. Народный депутат пользуется иммунитетом только от его задержания или применения к нему такой меры пресечения, как содержание под стражей. Однако нигде — ни в Конституции, ни в законах — не содержится положения о том, что противоправная деятельность народного депутата не может быть пресечена. И обязанностью правоохранительных органов является пресекать любую незаконную деятельность — министра, депутата, должностного лица,— если оно совершает правонарушение, уголовно или административно наказуемое.

— Получается, что при наличии политической воли, скажем президента, силовым структурам может быть отдан приказ активно противостоять попыткам захвата государственных учреждений?

— Действующее законодательство и так наделяет СБУ, милицию, органы прокуратуры правом пресекать правонарушения. Подчеркиваю, вопрос не в указаниях президента. К сожалению, сегодня деятельность правоохранительных органов деморализована настолько, что они не могут полноценно выполнять функции, предоставленные им законом.

— Ряд депутатов уже заявили, что на следующей неделе намерены принять участие в заседаниях Верховной рады. Сейчас парламент имеет право принимать законы?

— Статья 90 Конституции говорит, что в случае издания указа президента полномочия парламента прекращаются. Это означает, что страна, в нашем случае в течение 60 дней, живет без единого законодательного органа. Я полагаю, что парламент может принимать акты, депутаты могут проводить голосования, что-то принимать, но эти акты не будут иметь правовых последствий, если не будут подписаны главой государства.

— В таком случае как парламент может рассмотреть вопрос о внесении изменений в госбюджет для финансирования выборов, о чем было принято решение на сегодняшнем заседании Кабмина?

— Казуальное юридическое решение может быть найдено. Были бы политическая воля и консенсус парламента и президента.

— Сейчас первые лица государства, говоря о досрочных выборах, часто ссылаются на мировой опыт. Парламенты других стран в случае досрочного роспуска тоже теряют легитимность?

— В разных странах по-разному. Что является общим, так это сокращение за стенами парламента их статуса до принятия присяги теми, кто приходит им на замену.

— Возможен ли перенос даты выборов? Реально ли еще проведение выборов 7 декабря?

— И первое, и второе одинаково возможно. Если выборы будут перенесены, для этого нужны будут веские основания, поскольку конституционный срок — 60 дней — никто не отменял.

— На этой неделе на карте политического кризиса появились горячие точки: КААС, Высший административный суд, Центризбирком. Известно ли вам что-либо о глобальном плане БЮТ по срыву выборов?

— Я руководствуюсь исключительно официальными заявлениями. Лидеры БЮТ заявили, что выборов не будет и они предпримут для этого все усилия. Поэтому этот план — “секрет Полишинеля”. Я не готов его комментировать, поскольку это уже не является важным. Очевидно, что элементами этого плана являются использование судебных процедур для торпедирования выборов и срыв финансирования избирательной кампании. В качестве выхода из сложившейся ситуации могу предложить одно: попытаться всем вернуться в правовое поле, найти решение в рамках существующих правовых положений. И это тот совет, который может дать министр юстиции.

Александр СВИРИДЕНКО