Чеболь по-русски

Сегодня объем реализованной продукции 10 самых больших государственных корпораций составляет более 20% российского ВВП. В десятке наиболее крупных по объемам реализации российских компаний 6 принадлежат государству. “Газпром”, формирующий около 8% бюджета страны, по уровню капитализации вошел в тройку мировых лидеров. В какой степени государство контролирует экономику вообще — никто точно не подсчитал. Несколько лет назад экономисты говорили, что размеры госсектора составляют 34% экономики, но если просуммировать деятельность всех госкомпаний и ФГУПов, то мы получим до 50% ВВП. С тех пор присутствие государства в экономике только увеличилось.

Андрей Нещадин из Экспертного института сравнивает возникшую экономическую систему с ленинским нэпом, Лилия Шевцова из Фонда Карнеги пустила в оборот сравнение с системой южнокорейских корпораций-чеболей, а бывший экономический советник президента Андрей Илларионов прославился термином “венесуэлизация” — поскольку Венесуэла в свое время тоже национализировала нефтяную промышленность и довела свой госсектор до 60%.

Ясно одно. Если кто-то не любит Чубайса, то может радоваться — многие последствия проведенной им приватизации уже преодолены, и многие важнейшие промышленные активы вернулись в руки государства в лице госкомпаний.

Организованные группировки

Крупнейшие государственные компании можно разделить на несколько групп. Прежде всего это предприятия, монопольно контролирующие определенные виды инфраструктуры — транспортной (РЖД, “Транснефть”, “Транснефтепродукт”, “Госкорпорация по организации воздушного движения”), коммуникационной (“Связьинвест”, “Почта России”, ВГТРК), энергетической (“ЕЭС России”, “Росэнергоатом”, ТВЭЛ). Ведущая корпорация данной группы — РАО “ЕЭС России” — взяла под свой контроль крупную машиностроительную корпорацию “Силовые машины”, которая сама в свое время образовалась в результате слияния “Силовых машин” Владимира Потанина с “Объединенными машиностроительными заводами” Кахи Бендукидзе. Сегодня эта компания претендует занять более половины российского рынка энергетического оборудования.

Во вторую группу госкомпаний попадают корпорации, специализирующиеся на экспортируемом сырье — прежде всего это “Роснефть” и алмазная монополия “АЛРОСА”.

Что касается “Газпрома”, то он одновременно выполняет функции инфраструктурной монополии (контролирует все российские газопроводы) и производителя важного экспортного топлива. Но “Газпром” — вообще “наше все”: в его империю входит и один из крупнейших российских банков, и нефтяная компания “Газпромнефть” (бывшая “Сибнефть”), и крупнейший в России негосударственный пенсионный фонд, и холдинг “Газпроммедиа”, контролирующий многие средства массовой информации — НТВ, “Известия”, “Эхо Москвы” и др.

По данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), госкомпании контролируют 33% добычи нефти в России, при этом примерно половина этой доли приходится на “Роснефть”. Рынок постоянно тревожат слухи, что наши сырьевые компании продолжат расширяться: “Роснефть” купит “Сургутнефтегаз”, “Газпром” войдет в ТНК-BP, а “АЛРОСА” возьмет под контроль “Норильский никель”. Однако пока эти сделки не состоялись. Алмазодобывающей компании, видимо, просто не до расширения: идет процесс консолидации акций монополии в руках федеральных структур, и любые экспансионистские планы будут реализовываться после завершения этого процесса.

Третья группа государственных компаний связана с оборонно-промышленным комплексом. Уже несколько лет как государство объявило курс на объединение предприятий ОПК в холдинги, специализирующиеся на производстве отдельных видов вооружения. Процесс этот идет очень медленно, хотя, скажем, корпорация “Тактическое ракетное вооружение” занимает в списке крупнейших компаний России 223-е место.

Как считает руководитель экспертного совета “Деловой России” Антон Данилов-Данильян, в оборонно-промышленном комплексе создаваемые государством крупные компании обеспечивают повышение конкурентоспособности: сокращается распыление средств на инновационных и иных направлениях, уменьшается неоправданный демпинг при экспортных поставках, ускоряется процесс принятия решений.

Стальные мускулы

Однако среди предприятий ОПК неожиданно выделилась их экспортная структура — ФГУП “Рособоронэкспорт” (РОЭ). Экспортер вооружений продвинулся далеко за пределы военной промышленности.

В прошлом году он приобрел контрольный пакет акций “АвтоВАЗа” — важнейшего предприятия автомобилестроения, на которое приходится до 40% российского рынка легковых автомобилей. В нынешнем году “Рособоронэкспорт” продолжил экспансию. В октябре 2006 года РОЭ за 700 млн долларов выкупил 66% корпорации “ВСМПО-Ависма”, единственного в России производителя титана. Спустя месяц совет директоров предприятия утвердил в должности своего председателя Сергея Чемезова, главу “Рособоронэкспорта” и друга президента Владимира Путина.

Помимо финансовых выгод титановый гигант предоставил государству контроль над стратегически важным предприятием. “ВСМПО-Ависма” обеспечивает около 30% мирового производства титана и является крупнейшим поставщиком самолетостроения.

После покупки титановой корпорации руководство ФГУП объявило о намерении расширить бизнес за счет приобретения поставщиков сырья в Казахстане и на Украине. Среди кандидатов на покупку эксперты называли Запорожский титано-магниевый комбинат, Вольногорский и Иршанский ГОКи на Украине и Усть-Каменогорский титано-магниевый комбинат в Казахстане.

Интересы “Рособоронэкспорта” в области металлургии не ограничиваются только титаном. В декабре стало известно, что РОЭ создает металлургический холдинг “под контролем государства на базе ряда ключевых предприятий специальной металлургии”. По данным участников рынка, госкомпания ведет переговоры о приобретении доли в волгоградском металлургическом заводе “Красный Октябрь” (крупнейший российский производитель спецстали принадлежит Midland Group канадского бизнесмена Алекса Шнайдера). Скорее всего, Midland Group и РОЭ образуют СП на базе завода. “Красный Октябрь”, производящий более 700 000 тонн стали в год, — первый претендент на создание основы госхолдинга, так как находится в центре России и традиционно выполняет военные заказы. “Если “Рособоронэкспорт” действительно нацелен на интеграцию производителей спецстали, то речь, скорее всего, пойдет о блокпакете госкомпании в СП, — говорит аналитик “Проспекта” Дмитрий Парфенов. — Для Шнайдера партнерство с госкомпанией решит проблемы сбыта. ФГУП, сотрудничая с Мidland Group, убивает двух зайцев, так как получает в партнеры иностранную высокотехнологичную компанию с владельцем — выходцем из СССР”. По мнению экспертов, следующими кандидатами на покупку являются подмосковная “Электросталь” и столичный завод “Серп и молот”.

Руки-крылья

Наряду с металлургическим холдингом в 2006 году “Рособоронэкспорт” успешно продолжал создание вертолетостроительного холдинга на базе своей дочерней компании “Оборонпром”. В октябре “Оборонпром” купил находящийся в Кировской области Электромашиностроительный завод “ЛЕПСЕ” — одно из крупнейших российских предприятий по производству электрооборудования для оборонной и автомобильной промышленности. В декабре “Оборонпром” начал сделку по выкупу более 20% акций ОАО “Казанский вертолетный завод”. Она должна завершиться в I квартале 2007 года, и после этого “Оборонпром” получит контроль над одним из крупнейших вертолетных заводов России. Таким образом, “Рособоронэкспорт” успешно формирует автомобильный, вертолетный, металлургический и титановый холдинги.

По словам руководителя Центра анализа стратегий и технологий Руслана Пухова, из посредника в области внешнеэкономической деятельности “Рособоронэкспорт” превращается в подобие южнокорейского чеболя, который собирает под единой оргструктурой конгломераты предприятий различной отраслевой направленности. РОЭ, как и классический чеболь, активно использует в своей деятельности близость к властным структурам, точнее сказать, они становятся его частью. “Это связано с тем, что у РОЭ неограниченный карт-бланш на административный и денежный ресурсы. Любые банки готовы кредитовать его под минимальные проценты. Поэтому в течение этого года “Рособоронэкспорт” бросается из крайности в крайность, объявляя о покупках в разных отраслях экономики РФ, — говорит Пухов. — Здесь играет роль и вес РОЭ в российской политической системе координат, и дружеские отношения главы ФГУПа Сергея Чемезова с президентом Владимиром Путиным”.

Кстати, на днях Владимир Путин подписал указ, в соответствии с которым “Рособоронэкспорт” становится единственным экспортером оружия. Это принесет предприятию дополнительную выручку более чем в 600 млн долларов и сделает его экспортной монополией по типу “Газпрома”.

Впрочем, будет ли создаваемый под эгидой “Рособоронэкспорта” вертолетный холдинг самостоятельный структурой — большой вопрос, поскольку существует проект включения его в состав Объединенной авиастроительной корпорации (ОАК).

Пять лет назад создание ОАК было объявлено панацеей от всех российских авиабед и единственным выходом для отрасли из кризиса. Но только в этом году объединение всех авиастроительных компаний стало реальным. По крайней мере, государство определилось с двумя основными активами корпорации — госхолдингом “Сухой” и частным “Иркутом” — и наметило основные этапы вхождения в объединение остальных авиастроителей, среди которых крупнейшие российские авиазаводы и КБ. Стимулом к активизации для чиновников стал подписанный в феврале указ о создании ОАК. Согласно ему, за государством остается контрольный пакет акций единого холдинга.

В сентябре компания Deloitte завершила оценку будущих активов ОАК и заявила: корпорация будет стоить 4,5 млрд. долларов. Оценка стала причиной первого скандала в еще не состоявшемся холдинге: повздорили “Сухой” и “Иркут”. А поводом стало то, что, по подсчетам Deloitte, госхолдинг “Сухой” (оцененный в 2 млрд. долларов стоит вдвое дороже частного “Иркута” (примерно $940 млн). Это не давало возможности частнику стать центром притяжения для остальных участников корпорации. В результате было принято компромиссное решение: взамен низкой оценки “Иркут” получает руководящие должности своих менеджеров в объединенной корпорации, а его основной владелец Алексей Федоров — пост президента ОАК. Зато председателем Совета директоров ОАК, а значит, госкуратором не только авиастроительной отрасли, но и всей авиации в декабре стал министр обороны страны Сергей Иванов.

Банк-строитель

Четвертой группой контролируемых государством компаний являются государственные банки и прежде всего крупнейшие из них — Сбербанк, Внешторгбанк, Россельхозбанк, Газпромбанк, Внешэкономбанк, Еврофинанс-Моснарбанк, Росэкимбанк, Российский банк развития. Всего существует около двух десятков государственных кредитных организаций, причем их доля в совокупных активах сектора приближается к 40%. Сбербанк контролирует около 54% рынка банковских вкладов физических лиц. Группировка госбанков активно растет. Внешторгбанк, в свое время купивший Гута-банк и преобразовавший его в ВТБ-24, в этом году поглотил санкт-петербургский Промстройбанк. Газпромбанк объявил о своих планах купить в разных регионах России 3 — 5 мелких банков и преобразовать их в свои филиалы. В будущем году ряд этих банков (ВЭБ, Росэкимбанк, Российский банк развития) войдут в создаваемую “Национальную корпорацию развития” (Банк развития), которая, кроме прочего, станет оператором созданного при федеральном бюджете инвестиционного фонда.

Все госбанки активно помогают остальным госкомпаниям справляться с финансовыми проблемами. Сбербанк и ВТБ активно снабжают прочие госкорпорации дешевыми кредитами. Внешторгбанк занимается также скупкой акций “АЛРОСА”, помогая федеральному центру установить полный контроль над ней. Кроме того, госбанки выполняют важные функции по реализации национальных проектов. Например, Россельхозбанк в этом году вошел в десятку крупнейших банков России — поскольку через него “прокачали” деньги, выделенные на национальный проект развития сельского хозяйства.

Что же касается самого проблемного из нацпроектов “Доступное жилье”, то ответственность за него возложена опять же на Внешторгбанк, который вообще превратился в самый активно используемый инструмент государственной финансовой политики.

В течение всего 2006 года рынок недвижимости будоражили устойчивые слухи о создании Внешторгбанком собственного девелоперского подразделения. Основание для них дал вице-президент банка Андрей Сучков, который в июне 2006 года “не исключил такой возможности”.

Долгое время банк предпочитал участвовать в строительстве как инвестор: в прошлом году он выдал многомиллионные кредиты крупным московским девелоперам — компании по недвижимости “ДОН-Строй” и корпорации Mirax Group. Однако ситуация изменилась, когда в конце 2005 года ВТБ купил у Владимира Когана Промышленно-строительный банк, в состав которого входило девелоперское подразделение “ПСБ-инвест групп”. Компанию переименовали в “ВТБ-Капитал”. Главой “ВТБ-Капитал” стал Александр Ольховский, занимавшийся инвестиционными проектами еще при Владимире Когане. В 2006 году вновь созданная структура Внешторгбанка анонсировала два собственных девелоперских проекта в Санкт-Петербурге: “Набережная Европы” и “Невская ратуша”. В итоге “ВТБ-Капитал” превратился в одного из крупнейших девелоперов северной столицы. Однако в августе гендиректор компании Александр Ольховский ее покинул. По данным экспертов, он был переведен в московский офис кредитного учреждения, где должен заняться созданием девелоперского подразделения Внешторгбанка федерального масштаба.

После переезда Ольховского в Москву Внешторгбанк анонсировал во второй половине 2006 года несколько крупных строительных проектов. Объявлено, что он будет финансировать проект строительства малоэтажных домов в Ленинградской, Костромской и Калужской областях, создаст собственный домостроительный комбинат и совместно с правительством Чувашии и “Росстроем” образует компанию для строительства небольшого города вблизи Чебоксар.

Стопроцентный спирт

Еще одна сфера, где усиления влияния государства ожидают “со дня на день”, — алкоголь. Сегодня государство в лице ФГУП “Росспиртпром” контролирует около 60% российского рынка спирта. Управляя более чем 100 предприятиями алкогольной отрасли, “Росспиртпром” оказался неспособным не только добиться вытеснения с рынка нелегальной продукции, но и обеспечить фискальную эффективность и сохранность управляемых активов.

По словам аналитиков, средняя рентабельность предприятий ФГУП в районе 3%, в то время как рентабельность частных фирм может доходить и до 50%. По данным Союза участников алкогольного рынка (СУАР), порядка 30% водочных и спиртовых предприятий “Росспиртпрома” вообще убыточны. В конце 1990-х — начале 2000-х ФГУП собирались приватизировать, однако по меньшей мере уже год об этих планах ничего не слышно.

Полтора года назад Владимир Путин высказался за введение государственной монополии на спирт. По словам главы государства, в стране ежегодно от некачественной алкогольной продукции погибают 40 000 человек. “Самым лучшим образом мы бы решили проблему, если бы добились от правительства принятия решения, фактически приводящего к монополии государства на спирт”, — сказал Путин. Впрочем, монополия бывает разная, монополизировать можно производство и оборот спирта, а можно также сконцентрировать в своих руках полный контроль за выпуском алкогольной продукции. После высказывания президента в Госдуме появилась масса законопроектов, в которых так или иначе фигурировало заветное слово “госмонополия”. Впрочем, до чтений в Думе дошел только один законопроект, внесенный председателем комитета ГД по экономической политике Валерием Драгановым и никаких революционных мер не содержащий. Но осенью Драганов оставил работу в Думе, а на его место в комитет пришел Евгений Федоров, который путинскую идею госмонополии на спирт понимает буквально. По его словам, целесообразно было бы предоставить исключительное право на производство спирта госкомпаниям и предприятиям, где государству принадлежит контрольный пакет.

“Чиновники и депутаты много говорят о монополии, стремясь угадать, что же имел в виду президент, и наконец-то ему угодить. Однако правительство молчит. Здесь хорошо понимают, как мне кажется, что монополия на производство спирта — это нереально, — говорит гендиректор группы компаний “Русский алкоголь” Сергей Сорокин. — Если государство решится на национализацию частных спиртовых заводов, ему придется выкупать предприятия. А это потребует огромных средств. И учитывая то, что государство — не самый эффективный собственник, об удвоении ВВП в отрасли можно будет забыть”.

Запад против

Одним из результатов активности наших госкомпаний стала лавина критики со стороны международных организаций и авторитетных экономистов. Так, еще в 2005 году Минэкономразвития заказало группе зарубежных экономистов во главе с профессором Гарвардской школы бизнеса Майклом Портером исследование по проблемам российской конкурентоспособности. Окончательные выводы группы должны быть представлены в будущем году. Но недавно в России была устроена презентация предварительных результатов, в ходе которой Майкл Портер сказал: “Ключевые корпорации должны быть перестроены, чтобы стать конкурентоспособными и не строиться на концепции национальной безопасности. Концепция национальных лидеров умерла вместе с General Motors — в нее никто не верит. Сердце экономики — небольшие мобильные компании... Построение “Газпрома” на основе концепции национальной безопасности — это просто потеря возможностей”.

Практически то же самое недавно заявил бывший глава Федеральной резервной системы Алан Гринспен. Выступая на прошедшей в Нью-Йорке конференции по инвестициям в Россию, Гринспен сказал, что российские власти совершают “большую ошибку”, создавая сверхкрупные государственные предприятия, так называемые “национальные чемпионы”. Порождая этих “национальных чемпионов”, считает Гринспен, российские власти не добьются подлинной конкурентоспособности своей экономики, поскольку “политическая поддержка” убьет ее.

В последние два месяца появились доклады международных финансовых организаций, в которых на разные лады повторялась та же самая мысль. В начале ноября был опубликован доклад Международного валютного фонда (МВФ), авторы которого предостерегали Россию от увеличения роли государства в нефтегазовом секторе, поскольку это может негативно повлиять на темпы его развития в будущем.

В конце ноября было опубликовано исследование ОЭСР, в котором говорилось: “Создается все усиливающееся впечатление, что политика государства направлена в основном не на проведение рыночных реформ, а на усиление контроля государства над командными высотами экономики, что для России чревато плохими перспективами экономического роста”.

Дело принципа

Возникает законный вопрос: зачем государству нужно брать на себя ответственность за все большее число отраслей экономики? Поверхностный ответ на этот вопрос известен, его уже неоднократно озвучивали всевозможные политологи: нынешняя российская власть во главу угла ставит идею контроля, крупные госкорпорации соответствуют принципу “вертикали”. Однако должны быть и более фундаментальные причины — политические и экономические. Так, замгендиректора Экспертного института Андрей Нещадин считает, что все дело в сложившейся политико-экономической ситуации. Сегодня для России открывается шанс вернуть себе статус мировой державы. Однако данный процесс потребует значительных финансовых ресурсов. Средства для реализации этих планов в силу низкой платежеспособности внутри страны можно взять только за счет экспорта продукции. Поэтому необходимость увеличения добычи и производства экспортного сырья имеет действительно стратегическое значение. В связи с этим именно государственные, управляемые и контролируемые компании могут обеспечить реализацию “стратегических” проектов, а создаваемые ими активы останутся в государственной собственности и под государственным контролем.

В свою очередь исполнительный директор Ассоциации менеджеров Сергей Литовченко считает, что одной из функций госкомпании может быть стремление достичь политической и социальной стабилизации в стране. Создание таких структур в ключевых областях экономики, к которым в нашей стране относятся нефтегазовая отрасль, авиастроение, телекоммуникации и т.д., может помочь предотвратить конфликт вокруг частной собственности и неоднозначной легитимности ее нахождения в тех или иных руках. Это политически стабилизирует страну, приводит к некоему “успокоению” общественного мнения, развитию потребительской экономики — граждане не боятся брать кредиты, совершать крупные покупки и даже инвестировать.

Таким образом, есть немало политических причин создавать госхолдинги — от поддержания внутренней стабильности до мобилизации средств решения амбициозных геополитических задач. Но зачем это нужно экономике? Ведущий научный сотрудник Института экономики переходного периода Георгий Мальгинов считает, что как целенаправленная политика экспансия госсектора нигде и никогда не декларировалась. Поэтому можно лишь предположить, что Кремлем двигала надежда на возможность улучшения управляемости государственных активов, проистекающая из той банальной логики, что государству и его аппарату осуществлять управляющее воздействие на несколько десятков крупных компаний легче, чем на многие тысячи унитарных предприятий и сотни хозяйственных сообществ с долей государства в капитале.

В оборонно-промышленном комплексе создание крупных госкомпаний должно способствовать восстановлению нарушенных в 1990-е годы коопераций. Для некоторых отраслей обрабатывающей промышленности (например, авиастроения) создание крупных компаний является ответом на усиление конкуренции вследствие вступления в ВТО.

Наконец, в сфере ТЭКа усиление позиций государства должно повлечь за собой укрепление позиций самой России в ее отношениях с ведущими развитыми странами мира в качестве “энергетической державы” и гаранта “энергетической безопасности”.

Коррупция и консервация

Такая форма хозяйствования, как “крупная государственная корпорация”, действительно обладает рядом преимуществ. Как отмечает Георгий Мальгинов, подобные корпорации позволяют объединять ресурсы нескольких меньших по размеру предприятий и концентрировать их на жизненно важных для страны направлениях. С помощью крупных госкомпаний легче оказывать влияние на текущее социально-экономическое развитие страны без дополнительной нагрузки и рисков для бюджетной системы по целому ряду направлений (например, ценообразование, кредитование, осуществление определенных инвестиционных проектов и т.п.). К тому же крупная госкомпания, как и любая крупная фирма, может извлекать выгоды из своих масштабов — например, такие корпорации могут широко пользоваться крупными банковскими кредитами.

Антон Данилов-Данильян добавляет к этому, что и главным плюсом госкорпораций является поддержка компании со стороны государства. По его мнению, это “часто наблюдается и в практике развитых стран, когда подобные организации пользуются в кризисных ситуациях льготными кредитами и субсидиями, гарантированными за счет средств федеральных, региональных бюджетов и фондов, а также иными формами государственного содействия”.

Однако и минусов у хозяйствования через систему госкорпораций очень много. Как отмечает управляющий директор инвестиционной группы “Открытие” Михаил Беляев, в сравнении с частными компаниями эффективность управления государственными предприятиями всегда значительно ниже. К тому же вокруг государственных компаний, особенно если это монополии или псевдомонополии, редко формируется нормальная конкурентная среда. По словам Дмитрия Литовченко из Ассоциации менеджеров, присутствие государства в априори частном секторе может привести к росту коррупции и консервации неэффективных административных процедур. Кроме того, риск монополизации отрицательно скажется не только на конкурентах госкомпании, но и на ней самой — отсутствие конкуренции на внутреннем рынке способно вызвать стагнацию, что, в свою очередь, может привести к потере позиций компании на мировом рынке.

“Когда создается крупная госкомпания в той отрасли, где успешно работают коммерческие фирмы, госкомпании вытесняют частные предприятия, искажая рынок и способствуя монополии, и в этом случае ущемляются интересы страны в целом”, — отмечает гендиректор агентства “Рус-Рейтинг” Ричард Хейнсворт.

Глядя в 2007 год

Согласно докладу международного аналитического агентства Control Risks Group (CRG), существует риск, что чем ближе в России президентские выборы, тем больше усилий приложит власть для национализации экономики. “Иностранные предприятия, работающие в России, могут быть принуждены перезаключить контракты или продать акции в отдельных проектах. Они даже могут попасть под давление в связи с предполагаемыми нарушениями экологических нормативов с тем, чтобы лишить их лицензий”, — считает замдиректора агентства CRG Адам Стренджфельд.

По мнению Михаила Беляева, “прежде всего государственное вмешательство в экономику будет расширяться за счет сырьевых предприятий, к примеру “Норильского никеля”. Процессы национализации, скорее всего, затронут нефтяную отрасль, здесь возможный претендент — “Сургутнефтегаз”, а также явный пример неравнодушного отношения государства — компания ТНК-ВР.

Данилов-Данильян считает, что направления экспансии госкорпораций должны определиться сразу после принятия федерального закона, ограничивающего участие иностранных инвесторов в отдельных отраслях и видах хозяйственной деятельности. “Полагаю, что это прежде всего отрасли, связанные с добычей разнообразных полезных ископаемых, а также с производством товаров ограниченного рыночного оборота”, — отмечает он.

“Объектами слияний и поглощений со стороны уже существующих крупных государственных структур могут стать отдельные компании, действующие в самых различных отраслях, например, оставшиеся добывающие и перерабатывающие активы ЮКОСа, возможно, ряд компаний в цветной металлургии”, — считает Георгий Мальгинов из ИЭПП.

Судя по сообщениям в СМИ последних двух лет, в околоправительственных кругах время от времени рассматриваются планы создания крупных госкомпаний в отдельных сегментах машиностроения по образу и подобию ОАК. В частности, ходили слухи о создании на базе “АвтоВАЗа” более обширного автомобилестроительного холдинга — например, путем слияния с “КАМАЗом”. Говорили также о государственной судостроительной корпорации. Осенью руководство “ВСМПО-Ависмы” заявило, что “высоким потенциалом заказов титановой продукции обладают такие отрасли, как судостроение и двигателестроение, в которых уже активно идут интеграционные процессы”. Именно туда, по мнению аналитиков, следует ожидать прихода РОЭ. К тому же весь 2006 год муссировалась информация о том, что представители “Рособоронэкспорта” ведут предварительные переговоры c Межпромбанком о покупке принадлежащих ему крупнейших судостроительных предприятий России — “Северной верфи” и “Балтийского завода”. Помешать этому процессу судостроительные компании вряд ли смогут — без государственных и экспортных военных заказов верфи нерентабельны.

Обратный ход

Разумеется, наряду с расширением влияния государственных корпораций происходит и обратный процесс. Приватизация продолжается. Бизнес активно обсуждает перспективы продажи принадлежащих государству крупных пакетов акций “Связьинвеста”, “Аэрофлота” и “КАМАЗа”. К тому же идет реформа РАО “ЕЭС России”, которая должна закончиться передачей в руки частного бизнеса всех теплоэнергетических активов холдинга.

Однако, во-первых, ожидающиеся всеми крупные приватизационные сделки постоянно откладываются на неопределенный срок. В прогнозный план приватизации федерального имущества на 2007 год “Связьинвест” не включен. Приватизация госпакета акций “КАМАЗа” также произойдет, по-видимому, не раньше 2008 года. Кроме того, масштабы, которых к настоящему времени достиг госсектор, таковы, что госкорпорации перехватывают (или планируют перехватить) приватизируемые активы. Так, “Газпром” собирается стать активным участником приватизации дочерних компаний РАО “ЕЭС России”, и в частности в его ближайших планах — установление контроля над “Мосэнерго”. Подконтрольный “Газпрому” “Газфонд” скупает акции дочерних компаний “Связьинвеста”. “Рособоронэкспорт” считают главным претендентом на акции “КАМАЗа”.

Так что можно с достаточной долей уверенности прогнозировать, что 2007 год станет годом продолжения и завершения тех экспансионистских стремлений госкорпораций, свидетелями которых мы были в уходящем 2006 году.