Зачем Украине энергетическая стратегия

“Нафтогаз Украины” снова на острие внимания общественности. Не позже 7 марта он обязан произвести расчеты с российским “Газпромом”. Но, из-за долгов потребителей, компания может не уложиться в этот срок, определяемый подписанными 19 января контрактами. И тут же последует наказание: от Украины начнут требовать стопроцентной месячной предоплаты и введут штрафы за каждый день просрочки платежа. Как быть? Звучат даже требования о национализации самых крупных неплательщиков — предприятий теплокоммунэнерго. Эксперт “Дня” Александр НАРБУТ считает, что решать газовую проблему Украине следует не только на пути ужесточения мер по отношению к должникам, но и в другом направлении — добиваясь совершенствования самой системы работы нефтегазового комплекса страны. Этому, по мнению эксперта, может способствовать и Международная инвестиционная конференция по модернизации газотранспортной системы Украины, которую планируется провести 23 марта в Брюсселе.

— Сегодня уже всем понятно, что украинско-российские газовые отношения имеют множество положений, идущих в разрез с национальными интересами нашей страны. Поэтому приходится начинать с банального вопроса: кто виноват?

— Есть большая группа людей, на которых падает ответственность за данную ситуацию. А еще в этом больше всего виновата сама система работы нефтегазового комплекса и, в частности, НАК “Нафтогаз Украины”. Тут нужно вспомнить еще и события 2006 года, когда так же, как и теперь на уровне экспертного сообщества и на СНБО звучало очень много правильных высказываний и намерений, которые затем, к сожалению, не были воплощены в жизнь. Все проблемы остаются не решенными до сегодняшнего дня. О чем идет речь? В первую очередь, об отсутствии системного подхода к созданию новой энергетической стратегии и понимания того, в чем заключается стратегия России, в чем состоят интересы европейских потребителей, а главное — осознания того, что Украине нельзя становиться между молотом и наковальней, не выработав своего подхода, позволяющего усилить свои позиции. Новая энергетическая стратегия должна строиться на стремлении по возможности гармонизировать все интересы, учитывая также и то, что страны Европы имеют развитые отношения с “Газпромом”, в то время как с Украиной у европейских потребителей на формальном уровне такие отношения полностью отсутствуют. В этом есть доля вины всех наших институтов власти, начиная от Президента, Верховной Рады, и заканчивая правительством. Включая в этот список парламент, я вспоминаю, что в нем многократно рассматривалась ситуация в энергетике, а работа “Нафтогаза” могла бы также стать предметом обсуждения в связи с тем узлом проблем, которые вокруг него завязаны. В любом случае, законодатели пока что улучшения ситуации не обеспечили.

— А ведь в этом плане немало сделал СНБО...

— Я бы сказал, что он также не слишком отличился, хотя неоднократно принимал какие-то решения. В частности, весной минувшего года там рассматривалось финансовое состояние НАКа. Но улучшений фактически нет, положение становится все более тревожным. Достаточно вспомнить осень минувшего года, когда компания фактически оказалась в состоянии технического дефолта, поскольку не могла выполнять обязательства перед кредиторами и даже задержала очередную выплату. Встревоженные инвесторы тогда прилетали в Киев и даже встречались по этому поводу с премьер-министром, а делегация НАКа ездила в Лондон и пыталась успокоить кредиторов. Подитоживая, можно сказать, что газоэнергетической стратегии нет и сегодня, отсутствует методичная работа по модернизации системы управления нефтегазовым комплексом, а в правительстве даже нет руководителя (кроме премьера, конечно), который бы нес ответственность за состояние дел в этой области. В свое время, когда создавалось нынешнее правительство, немало говорилось о том, что вице-премьером, координирующим все эти вопросы, должен стать Виталий Гайдук. Но он пока остается главным советником правительства... А что касается министра топлива и энергетики, то, по моему мнению, он вообще лишь периодически уделял внимание этой сфере, по привычке сосредотачиваясь в основном на электроэнергетике. НАК в этих условиях был практически предоставлен самому себе. В прошлом году, после кажущегося урегулирования проблем в первом квартале, была анонсирована двухсторонняя экспертная группа, которой предстояло работать над долгосрочным газовым соглашением. Но полностью реализовать это намерение не удалось, потому что руководство НАКа так и не получило четких и ясных директив. Правительство не дало ответа на вопрос, сможет ли НАК в ходе переговорного процесса опираться на межправительственные соглашения, сохраняющие силу закона в Украине и по сей день, или будет отталкиваться от зыбкой почвы подписывавшихся на различных уровнях меморандумов. (Они, как известно, имеют не больше силы, чем обычные протоколы о намерения). Преимущества, заложенные в межправительственных соглашениях, так и не были использованы. А попытка сделать это уже на финише 2008 года вызвала бурю возмущения в “Газпроме” и даже использовалась как повод для приостановления поставок газа в Украину, а затем и в Европу.

— Не пришло ли время спрогнозировать, кого в этой ситуации могут сделать крайним и возложить ответственность за неудачно проведенные переговоры?

— Ответ очевиден. На пока еще болеющего главу НАКа Олега Дубину легче всего списать все ошибки, допущенные чиновниками разных уровней.

— А насколько вероятно, что НАК попадет под контроль группы Коломойского?

— Я не думаю, что правительство или Президент позволят какой-либо одной группе иметь доминанту в управлении “Нафтогазом”. К тому же бизнес-структуры Коломойского больше специализируются на вопросах нефтяного бизнеса, тогда как газовая компонента никогда не была предметом ее особого интереса. Немаловажно и то, что в этой сфере существует много такого, что не может быть решено Коломойским, поскольку для этого в России нужно иметь связи, взаимопонимание и уровень доверия, которого в данном случае недостаточно... Могу также заметить, что если проанализировать деятельность НАКа на основе международных правил бухгалтерского учета, то окажется, что она все последние годы демонстрирует отнюдь не системно рентабельную работу. Это предмет особого беспокойства кредиторов и, скорее всего, не особенно привлекает к “Нафтогазу” и Коломойского. Достаточно сказать, что обязательства НАК сегодня продаются на биржах по очень низкой цене. Многократно завышенная доходность его облигаций (170—180% годовых) свидетельствует о недоверии инвесторов.

— А кто же тогда будет конкурировать с Дубиной, если его назначат виновником газовых бед?

— Тут я бы хотел все-таки напомнить о высоком профессионализме Олега Викторовича и его качествах руководителя и переговорщика. И если проанализировать его немногочисленные интервью, которые он давал в качестве руководителя НАКа, то можно будет сделать интересное обобщение. Позиции, к которым стремился и был готов отстаивать господин Дубина, по большому счету вполне соответствовали национальным интересам. При нормальном обеспечении и поддержке, а главное — при отсутствии трений и совпадении позиций между высшими руководителями страны (такая возможность была продемонстрирована в заявлении Президента и премьера, датированном 1 января) главе НАКа, по моему мнению, удалось бы отстоять эти интересы, и мы не имели бы того позорного газового соглашения, которое подписано 19 января в Москве. Кроме того, в этом случае можно было ожидать ежегодного межправительственного протокола, в котором речь шла бы и о цена газа, и о тарифе на транзит. В соответствии с действующими украинско-российскими соглашениями выработка этого документа остается задачей правительства, которая не была своевременно реализована. Так что без усиления работы правительства и качественного улучшения команды НАКа (ее слабости, несмотря на то, что я высоко оцениваю потенциал антикризисного менеджера Дубины, видны, как говорится, невооруженным взглядом) добиться движения на этом направлении просто невозможно. Достаточно сказать, что в ее составе отсутствовал руководитель, отвечающий за экономическое и инвестиционное направления, в результате управление корпоративными финансами на уровне НАКа осуществлялось далеко не лучшим способом. Это и дивидендная политика, и ценовые разрывы, правительственная задолженность по субсидиям населению 2006—2007 годов. А чего стоили высокие рентные платежи и попытки сконцентрировать все дивиденды от дочерних компаний НАКа в госбюджете, а не в бюджете “Нафтогаза”? Все это держало компанию, как говорится, в черном теле... А Олег Викторович, естественно, был не в состоянии одновременно сочетать роль ключевого переговорщика, координатора и руководителя этой команды (ему приходилось большую часть рабочего времени посвящать переговорам — по его словам, только в Москве он пробыл более 60 дней).

Кроме кадровых, не очень успешно решались и вопросы стратегического управления. Не продемонстрировал системной работы орган стратегического управления НАКом — наблюдательный совет. Он так ни разу и не собрался и, получается, вообще был создан только на бумаге. Между тем ситуация была и остается настолько серьезной, что в помощь правительству и “Нафтогазу” следовало бы создать так называемую группу высокого уровня, которая могла бы генерировать и для правительства, и для переговорщиков от хозяйствующего субъекта какую-то единую генеральную линию. Этого не было сделано. Тем не менее, есть много желающих списать на Олега Викторовича все ошибки, “списать” и его самого как руководителя. Я думаю, что в их числе и кое-кто из тех, кто в свое время способствовали его назначению. Сегодня они были бы не прочь избавиться от такого строптивого руководителя, по его же словам, не в подарочном магазине купленного. А тем более, что за его плечами опыт работы первым вице-премьером и понимание всех приводных ремней работы правительства. С удовольствием порулили бы в самостоятельном режиме финансовыми потоками, идущими через НАК и некоторые непосредственные соратники главы компании...

— А в каком состоянии сейчас работа над финансовым планом НАКа?

— По моим оценкам, дефицит бюджета “Нафтогаза” составляет примерно 35—40 миллиардов гривен, и без системных решений со стороны правительства, в частности, без коррекции цен на газ для потребителей всех уровней и, в первую очередь, бюджетной сферы, улучшить финансовое состояние компании не удастся. И вообще, эксперимент с НАКом пора заканчивать.

— Что вы имеете в виду?

— В нашем государстве пока не удается продемонстрировать пример эффективного холдингового управления. Негативы, выявленные когда-то секретарем СНБО Евгением Марчуком, не устранены и по сегодняшний день. В стране нет ни одной холдинговой компании, которую можно было бы поставить в пример. Если копнуть НАК “Энергоатом”, “Укрзализныцю” или любую другую структуру с аналогичной структурой, то увидим большое количество проблем. Это — своеобразные черные ящики, в которые приходят и неизвестно куда уходят огромные финансовые потоки, а результат, к сожалению, получается плачевный. Так что в НАКе уже давно пора провести серьезную реструктуризацию с разделением бизнеса, выделением нефтяной компоненты, которой, действительно, может заинтересоваться господин Коломойский. И в этом, с моей точки зрения, нет проблемы. Участие частного капитала может повышать эффективность. В конечном счете, государство может и должно получать от бизнеса и налоги, и дивиденды, а не только дырку от бублика, как в ситуации с НАКом, являющимся по всем данным богатейшей структурой. Например, создание вертикально интегрированной нефтяной компании пока что остается в стадии разговоров. И это вместо того, чтобы интегрировать соответствующие активы НАКа с активами Коломойского, что создало бы хорошую основу для вертикально интегрированной компании, где интересы государства и частного капитала могли бы быть сбалансированы, если, конечно, заниматься этим профессионально. Кроме того, от сегодняшнего НАКа можно отделить транспорт газа с подземными хранилищами, выделить в отдельное предприятие недоинвестированную сегодня добычу, превратив их в весьма рентабельные и перспективные в инвестиционном плане компании.

— Мне кажется, что финансовый план “Нафтогаза” находится в большой зависимости от госбюджета, и решения, направленные на реанимацию этой компании, должны исходить именно из этого документа.

— Согласен. Хочу также подчеркнуть, что финплан НАКа теснейшим образом связан с той бизнес-моделью, на которой строится работа газового рынка, которого у нас, по сути, нет. Монополизм НАКа, как и любой монополизм, приводит к загниванию.

— Но его ведь за пару недель не преодолеть. А финплан нужно было иметь если не вчера, то хотя бы сегодня.

— Нет и нет. Реструктуризация для “Нафтогаза” просто таки на первом месте. Потому что никакой бюджет не должен спасать рентабельный и, в принципе, даже высокодоходный бизнес. Если посмотреть отчеты крупных нефтегазовых компаний мира, то, несмотря на всеобщую рецессию, мы увидим или небольшой рост чистой прибыли этих компаний, чьи доходы измеряются миллиардами, или небольшое, на уровне трех-четырех процентов падение, что зависит от того, сколько средств было инвестировано на протяжении последнего года в модернизацию. Такой бизнес чаще всего остается высокорентабельным, несмотря на падение нефтяных цен. Так что нам нет никакого смысла нагружать бюджет такой тяжестью, как финансовые дыры “Нафтогаза”. Наоборот, неэффективная модель национальных акционерных компаний должна уступить место эффективной модели открытых акционерных обществ с участием государства на начальном этапе, а дальше и без него.

— Вы считаете, что это можно сделать в рамках бюджета-2009?

— По моему мнению, это — одна из тех задач, которые предстоит решить нашему правительству, причем чем раньше, тем лучше. А бюджет сегодня не может быть спасательным кругом и для государственной сферы, и для корпоративной. Во всяком случае, у нас сегодня вообще нет тех стабилизационных фондов, которые нужны стране, и, следовательно, нет ресурсов, которые можно было бы использовать для того, чтобы стабилизировать деятельность национальных акционерных компаний. Так что задача номер один — корректировать бизнес-модели. Кстати, есть много критиков этой идеи. Они говорят: этого никогда не поддержат кредиторы НАКа. Так я утверждаю, что качественно проведенную реструктуризацию кредиторы не только поддержат, они будут ее приветствовать. Потому что у них появляется шанс вернуть свои средства. Разделив “Нафтогаз” на успешные бизнесы, генерирующие денежные потоки, мы позволяем инвесторам увидеть реальную картину и реструктуризировать долговые отношения с этими компаниями. Я не предлагаю реструктуризировать так, чтобы все долги остались на умирающей оболочке НАКа, а все активы были оттуда извлечены. Это копировало бы те модели, которые у нас активно использовались в нашей бизнес-практике в 90-е годы. Я говорю об эффективной реструктуризации, когда разделение позволит усилить деловую позицию всех разделяемых частей. И без этого не обойтись.

— Сейчас больше разговоров уделяется модернизации нашей газотранспортной системы.

— Могу вам сообщить, что в проекте того соглашения, которое будет обсуждаться в марте на конференции с инвесторами, заинтересованными в модернизации ГТС Украины, на структурном уровне предусмотрено, что транспортировка и хранение газа будут отделены от НАКа созданием нового юридического лица. И будет создан понятный субъект, который будет принимать инвестиции и заниматься их возвратом. НАК для этой цели уже не годится.

— Помнится, таким отделением пытались заниматься. Не для того ли в свое время и преобразовали “Укргазпром” в “Нафтогаз Украины”?

— На самом деле это никого тогда не волновало. Как слепили его больше десяти лет тому назад из того, что было, так и работает в том же уродливом виде. Задача состояла в объединении наибольшего числа нефтегазовых активов с максимальным наращиванием финансовых потоков.

— Выходит, дочек НАКа просто расселили по разным квартирам?

— Совершенно верно. Более того, централизованная система управления означает, что эти дочки не вправе распоряжаться большей частью ресурсов, которые они зарабатывают. Все это делает “Нафтогаз”, вплоть до активного патронирования всей тендерной работы, закупок материалов и оборудования, выбора подрядчиков. “Укртрансгаз” получает — то есть получал, потому что как будет в этом году еще неизвестно — за “большой транзит” российского газа сумму, эквивалентную стоимости так называемого топливного газа, использующегося для этой транспортной работы. То есть, по сути, всю свою работу он делал бесплатно. Деньги зарабатывались только на транспортировке газа для украинских потребителей.

— А можно ли надеяться, что какая-то постепенная работа по совершенствованию контрактов этого года между “Нафтогазом” и “Газпромом” в результате позволит поддержать НАК?

— Блажен, кто верует. Весь вопрос в том, кто будет этим заниматься. Помните, какая дискуссия развернулась в начале 2006 году в прессе вокруг того соглашения. Критики было очень много. Появилось даже определение “газовый Перл Харлбор”. А в дискуссии с жаром принимали участие многие профессионалы. Сегодня их не слышно. С кем дискутировать? С теми, кто фактически не признает межправительственные соглашения, не выполняет отечественное законодательство, игнорируя возложенную на них ответственность? О чем можно говорить с правительством, которое реагирует на любые предложения в этом плане, как глухонемой? Разве оно когда-нибудь прислушивалось к этой дискуссии, собирало специалистов для обсуждения ситуации? Даже на круглом столе по использованию транзитных и формульных возможностей, проводившемся Центром Разумкова, правительство было представлено на очень низком уровне. Невнимание к этой проблематике со стороны основных институтов власти говорит о том, что сегодня было бы наивным надеяться, что кто-то по серьезному может заняться этой проблемой. Главное сейчас — определиться даже не с сегодняшней, а с будущей властью по итогам грядущих выборов... А наша нынешняя общеполитическая, да и газовая также дискуссия очень напоминает сцену из кинофильма “Веселые ребята”, где все без разбору тузят друг друга по чем попало. Нет спокойной и вдумчивой беседы, нет желания принести пользу стране. Даже на РНБО выясняются политические отношения... И все это из-за того, что нынешняя правящая элита себя изжила. Она никакие стратегические задачи уже не решает.

— А кто может решить и как?

— Здесь лучше говорить без конкретных фамилий. У нас все же немало специалистов, прошедших большую школу в промышленности, в бизнесе, сформировавшихся как люди дела. Кстати, достаточно много людей, готовых взять на себя груз ответственности, есть и в экспертном сообществе. Без вплетения интеллекта и усиления его влияния на всех уровнях власти нельзя решить сложные задачи, стоящие перед страной. Здравомыслящие люди имеются и в органах власти, но, надо сказать, к этим “белым воронам” не всегда прислушиваются, часто они находятся в тени своего руководства и пока не торопятся из нее выходить. Если взять БЮТ, то там выделяется автор идеи борьбы за повышение конкурентоспособности Юрий Полунеев. И людей такого уровня можно найти почти в любой политической силе. Вопрос в том, способны ли они каким-то образом объединиться и взять на себя ответственность. Это — главное.

— Имеются ли сейчас у кого-либо планы модернизации нашей газотранспортной системы? Потому что разговоров на эту тему много, а никакого реального выхода не видно.

— Меня тут волнует какая-то извращенная повестка дня. Январский газовый кризис, инспирированный Россией (Украина там была лишь небольшим элементом задуманного соседкой большого плана), убедительно показал стремление руководства РФ выйти из той системы договорных отношений, которые привязывали газовые цены к нефтяным и таким образом вывести газовые цены на более высокий уровень. Не зря Россия всячески форсировала создание организации газодобывающих стран, так называемого газового ОПЕК.

— Пока что она себя еще никак не проявила...

— Это достаточно инерционный процесс. Да и нельзя предсказывать, что России удастся всего за три шага реализовать свои планы. Но это еще не говорит о том, что таких планов нет. На этапе создания газового ОПЕК звучало достаточно много заявлений, причем не только от российских руководителей, но и от газпромовского менеджмента, о том, что эра дешевого газа заканчивается. Подобные заявления озвучивали также некоторые руководители близких к “Газпрому” европейских газовых компаний. Да и сама дискуссия среди членов названной новосозданной организации сводилась в основном к тому, что энергетическая ценность газа как топлива по отношению к нефтепродуктам занижена процентов на сорок. Интересно, что именно такой примерно спад цены газа наблюдается сегодня в Европе. Кроме того, была цель продемонстрировать образование газо-энергетической оси, которая проходит по меридиану, на котором расположена Москва, а впоследствии, может быть, она переместится поближе к Санкт-Петербургу, если штаб квартира газового монополиста переместится туда. При этом “Газпром”, похоже, преследовал еще одну немаловажную цель — отвлечь внимание мировой общественности от своего финансового положения. Известно, что сегодня капитализация этой компании составляет примерно 75 миллиардов долларов, что в пять раз меньше, чем летом прошлого года. При этом кредитные обязательства “Газпрома” превышают 55 миллиардов, что делает заимствования этой компании практически невозможными. Поэтому все разговоры о Северных и Южных потоках выглядят довольно сомнительно, равно как и инвестиции в них. Без поддержки Европы “Газпром” со всем этим просто не справится. Так что газовый кризис был еще и попыткой через замерзающий европейский электорат навязать лидерам крупнейших европейских компаний свою парадигму — новые маршруты, необходимые в связи с тем, что Украина якобы ненадежный поставщик.

— Что мы можем противопоставить такой позиции?

— Наш ответ не должен был бы вообще рассматривать вопрос надежности поставщика. Всякие сомнения в этом нужно исключить. Смотрите, у нас продолжают работать европейские наблюдатели — никаких сигналов от них нет. Они не только знают, кто был виновником январского прекращения поставок газа в Европу, но, главное, — видят и докладывают, что и сегодня система работает нормально, никаких сбоев или срывов нет, у нее высокая надежность, а у украинских специалистов — высокая квалификация.

Вопрос лишь в том, будет ли украинская ГТС и дальше частью единой энергетической системы Советского Союза, как бы оторванной ее частью, работающей в зависимости от обстоятельств (как было в январе этого года) то в аверсном, то в реверсном режиме, или же она займет свое место в интегрированной энергосистеме Европы. Дьявол не только в организационном понимании этого решения. Возьмем ту же модернизацию. В этом вопросе все ставится как бы с ног на голову. Вот в марте Украина будет обсуждать с европейцами эту проблему, искать инвесторов. Для этого уже подготовлен мастер-план, содержащий различные проекты. К сожалению, это не более чем ограниченные по своему масштабу технические решения для определенных участков ГТС, где заканчиваются сроки работы оборудования или имеется большой его износ. А чтобы составить и реализовать стратегическую программу модернизации, необходимо, прежде всего, ответить на кардинальные вопросы. Каким образом эта система будет работать не только завтра, а, например, через 10—15 лет? Какие требования по объемам газа, подаваемого на вход и на выход системы, как будут работать подземные хранилища газа, будут ли они обслуживать спотовый рынок газа Европы, хранить для нее газовые резервы, или же они будут работать, как сегодня, только на Украину и “Газпром”? Все эти и ряд других вопросов должен быть решен еще до того, как мы приступим к постановке задач по модернизации ГТС. Тем более, если рассматривать ее как часть энергосистемы Евросоюза, то есть и другие элементы модернизации, например, диспетчеризация всех процессов. Требуется также ответ на вопрос, что нужно сделать для увеличения объема подземных газовых хранилищ на востоке Украины, чтобы в один прекрасный день не потребовалось срочно переходить в реверсный режим, подавая газ в юго-восточные регионы нашей страны, как это происходило в январе этого года.

Кроме того, для развития нашей ГТС, я подчеркиваю, вопрос должен стоять не просто о ее модернизации, нужно ее институционализировать, то есть создать компанию, которая бы полностью аккумулировала газотранспортные возможности, включая подземные газовые хранилища. Она обязательно должна быть прибыльной, с точки зрения инвесторов, потому что в противном случае не получит инвестиций, поскольку они не будут окупаться, и дальнейшая ее взаимовыгодная интеграция то ли с европейскими, то ли с российскими структурами станет практически невозможной.

— А как вы относитесь к идее о том, чтобы Россия поставляла свой газ для Европы только до границ Украины, а дальше, купив газ и заключив соответствующие договора с европейскими компаниями, на рынок могла бы выходить наша страна?

— Я думаю, это очень сложная и практически нереальная задача. Как навязать “Газпрому” такие условия? Скорее всего, он не пойдет на это даже в том случае, если роль продавца газа в Европе возьмет на себя не украинская компания, а структура, зарегистрированная в третьей стране, но имеющая в своей основе украинский капитал. Ведь это будет практически означать попытку отлучить “Газпром” от торговли природным газом в Европе.

Но тут все же есть шанс. Базисные условия поставки газа, в том числе для потребителей в Европе, записанные в Европейской энергетической хартии, рекомендуют поставлять газ на границу государства-поставщика. Так что сегодня Россия действует в разрез с этой хартией и, скорее всего, именно поэтому не желает ее ратифицировать. И тут открывается широкое поле деятельности для нашей газовой дипломатии, которая должна работать также и на будущее. Ей нужно добиться, чтобы в Европе сделали серьезные выводы в отношении энергетической безопасности, глубоко проанализировав коллизии, возникшие в период 2008—2009 годов, и на этой основе заняли более принципиальную позицию в отношении уклонения России от выполнения ею этого основополагающего документа. Например, ей можно предложить ратифицировать хартию с условием ее дальнейшей доработки, открыв таким образом для Украины какие-то перспективы... Во всяком случае упомянутые базисные условия будут давать возможность настаивать на сопоставимости газовых цен, тогда как сегодня “Газпрому” более чем выгодно заключать контракты отдельно с каждой европейской страной.

— Вы упомянули о международных наблюдателях. Зачем они “Газпрому” в условиях, когда газовый конфликт полюбовно улажен?

— Слово “полюбовно” я бы в данном контексте не стал употреблять. Россия далеко не случайно настаивала на продолжении работы этих наблюдателей. Во-первых, они нужны для того, чтобы работа всей мониторинговой группы продолжалась, и таким образом затянуть подготовку соответствующих документов, включая выводы о виновнике прекращения поставок газа в Европу. Но главное, по моему мнению, состоит в том, что Россия готовится ко второму акту спектакля, который весь мир видел в январе. Она, по-видимому, надеется, что уже в апреле Украина не сможет выполнить свои финансовые обязательства по расчетам за газ. В результате нас “посадят” на предоплату и уменьшат поставки газа. А находящиеся на своих местах наблюдатели, в том числе представители законтрактованной Россией французской компании SGS, “Газпрому” на руку. Эта фирма будет проводить технический аудит по международным нормам и попытается зафиксировать какие-то негативные моменты, которым будет придан широкий международный резонанс...

Виталий КНЯЖАНСКИЙ