Летом 2019-го украинской энергетике обещана новая жизнь. Ее хотят сделать европейской, прозрачной, конкурентной, выгодной для инвестора и даже для потребителей. До этого прекрасного времени остался год и один-два месяца. Или… как получится. Но обязательства перед Евросоюзом по изменению энергозаконодательства Украина взяла. Не верится? А выполнять придется — Закон Украины “О рынке электрической энергии”.
Один из ключевых вопросов нового облика энергосистемы Украины — создание Оператора системы передачи (ОСП) электроэнергии на базе государственной компании “Укрэнерго”. Как проходит этот процесс, какие проблемы удается решить до наступления времени “Ч” в энергетике, об этом и не только ZN.UA расспросило и.о. главы “Укрэнерго” Всеволода КОВАЛЬЧУКА.
Если все бегут…
— Всеволод Владиславович, через год Украине грозит новая модель энергорынка. Насколько я понимаю, мы к ней готовы очень относительно…
— Непростой вопрос, потому что разные организации, компании, учреждения имеют различные взгляды на этот вопрос. Пока я не вижу каких-то серьезных предпосылок, чтобы не успеть начать переформатирование энергорынка к определенному законом сроку.
Проблема в том, что если как бы сжимать время, остающееся на принятие решения, то могут возникать вопросы к качеству таких решений, или таких продуктов, или еще чего-то. Пример — “Укрэнерго”. В соответствии с планом-графиком, утвержденным законом, мы должны были быть корпоратизированы еще в декабре прошлого года. Но только в конце ноября 2017-го появилось распоряжение Кабинета министров Украины о нашей корпоратизации. Еще когда писали закон о рынке электрической энергии, было отведено шесть месяцев на корпоратизацию с момента вступления его в силу. Изначально срок был очень оптимистичным.
— А сколько реально занял этот процесс?
— Девять месяцев, если все быстро бегут. Мы начали процесс корпоратизации только с января 2018-го. После распоряжения КМУ еще надо было сформировать комиссию Минэнергоугольпрома по преобразованию, принять первое решение, определить план. И с января начали. Все, что касается нашей стороны вопроса, — мы бежим быстро.
А дальше — процедурные нюансы: в состав комиссии по преобразованию включено много людей, которые должны принять коллегиальное решение, но кому-то что-то объективно или субъективно не нравится (переделайте, привезите еще раз, а давайте вот это и т.д.). В итоге мы еще даже не подали документы в Фонд госимущества согласно плану-графику корпоратизации… По этому плану мы должны стать акционерным обществом к 15 сентября. Если не будет проволочек, то успеваем к этому сроку. Но это точно не 11 декабря предыдущего года. И так во всем...
Объективности ради надо сказать, что будь “Укрэнерго” корпоратизировано в конце 2017-го или в начале 2019-го, с точки зрения вступления в силу новой модели энергорынка (с июля 2019 г.), это не критично. Но так все задержки по чуть-чуть накапливаются, и возникают определенные риски. Корпоратизация “Укрэнерго” — не решающий фактор для создания нового рынка электроэнергии, это лишь условие для нашей сертификации как оператора системы передачи.
Но сертификация оператора системы передачи и его соответствие требованиям ЕС — обязательное условие для того, чтобы новая модель энергорынка считалась внедренной. Без корпоратизации “Укрэнерго” не может подать документы на сертификацию. Как и без разделения производства, передачи и поставки электроэнергии.
Почти год прошел после вступления в силу нового Закона “О рынке электрической энергии”. А “Укрэнерго”, “Энергоатом”, “Гидроэнерго”, “Укринтерэнерго” и “Региональные электрические сети” — мы все остаемся в зоне влияния одного органа управления, одного собственника — Министерства энергетики и угольной промышленности, что исключено законом.
Как будущий ОСП, “Укрэнерго” должно быть отделено от других видов деятельности на уровне собственников.
— В Минэнерго считают, что министерство не сможет в таком случае всем нормально управлять.
— Можно считать, как угодно, но без анбандлинга (разделения) нашу сертификацию не подтвердит Энергосообщество. Разделение по собственности — главное требование. Вопрос: корпоратизирован или нет собственник основных фондов — это третий фактор, хотя тоже проблемный. В том или ином виде возможны компромиссы. И мы эти компромиссы видим в ЕС.
А разделение по видам деятельности бескомпромиссно! Это базовая суть этой модели рынка. Чтобы не было зависимости производителей, поставщиков электроэнергии и ОСП. Независимость оператора системы передачи является ключевой. Как и независимость регулятора. Без этих двух факторов энергорынок невозможен. На сегодняшний день мы наблюдаем потенциальную зависимость регулятора и оператора системы передачи.
Эти два фактора однозначно должны быть полностью устранены к июлю 2019 года.
— Успеют ли к этому времени создать программное обеспечение, разработать типовые договоры, создать/привлечь поставщиков универсальных услуг?
— Не вижу в этом глобальной проблемы. Мы свою часть завершили вовремя.
— Вы настоятельно говорите об “изменении собственника”, то есть о выходе части госкомпаний из сферы влияния Минэнерго. Допустим, как НАК “Нафтогаз Украины”, государственное “Укрэнерго” будет переподчинено МЭРТ, а Минэнерго ровно на столько “похудеет”. Но вам что от этого?
— Сценариев и механизмов есть много. Но, с нашей точки зрения, этот процесс должен быть завершен не позже октября.
Не нам решать, кому мы должны подчиняться. Это было бы откровенным превышением нашей зоны ответственности, если бы мы диктовали нашему собственнику и государству в целом, где хочет быть “Укрэнерго” — в Минэнерго, под Кабмином напрямую, в Минфине. На данный момент утвержденный сценарий следующий: “Укрэнерго” остается в Минэнергоугольпроме, другие предприятия переподчиняются МЭРТ.
— ”Нафтогаз” этим постоянно занимается, хотя там стороны настолько вошли в клинч, что терять им, кажется, нечего — все или ничего.
— НАК занимается, скорее, не тем, где быть самому “Нафтогазу”, а тем, где быть предприятиям, которыми НАК владеет на данный момент. Он в том или ином виде защищает свое видение разделения (анбандлинг) компании. Не говорю о том, хорошо это или плохо. Это другая ситуация.
В нашем случае не идет речь о разделении “Укрэнерго” или о разделении каких-то видов бизнеса внутри “Укрэнерго”. Речь идет о том, что нами и производителями электроэнергии не может владеть полностью или частично один и тот же собственник.
— Разве не государство (Кабмин) — собственник госпредприятий, тем более таких стратегически важных, как “Укрэнерго”?
— Вообще идея независимости госкомпаний является спорным моментом. В рамках одного министерства либо одного правительства, но в любом случае это работающая модель, которую признает европейское законодательство, и наше законодательство на его основе построено. Поэтому этот вопрос нельзя откладывать на следующий год.
У нас реформа корпоративного управления двигается. Мы корпоратизируемся, у нас создается наблюдательный совет. И он должен быть профессиональным и компетентным. Не зря же над этим так много работали, в том числе и международные консультанты. Требования к компетенции членов набсовета очень высоки. А для независимых членов наблюдательного совета — очень жесткие критерии независимости.
— Никто не даст гарантии неангажированности независимых членов набсовета. А вот платить им придется много. “Укрнафта” — разве не поучительный пример?
— Шанс, что в набсовет “Укрэнерго” попадут непрофессиональные люди или каким-то образом ангажированные участниками рынка и политическими структурами, очень невелик. Мы можем получить по-настоящему профессиональный набсовет.
Это значит, что если у министерства есть желание минимизировать свое влияние на предприятие, которым оно владеет, имея профессиональный набсовет, оно может это себе позволить. То есть поставило стратегические цели, определило политику собственности, и есть с кого спрашивать. И можно быть уверенным, что эти профессионалы, в том числе с международным опытом, справятся с поставленной задачей.
— Но по набсовету “Укрэнерго” уже была отсрочка. Причина?
— Нет причин и препятствий, чтобы сформировать наблюдательный совет до июля. Была не отсрочка, а изменение процедуры отбора.
Далее рассмотрим процедуру передачи компаний, у которых нет пока завершающей стадии реформы корпоративного управления, которыми занимаются вплотную конкретные люди в конкретных департаментах министерства. Эти люди “ведут” их финпланы, текущую активность, согласовывают все на свете, включая стратегические планы развития, и т.д. Если такие предприятия передать в другое министерство, то каким будет механизм управления ими, пока нет набсовета, а в другом министерстве нет специалистов? Это является и официальной позицией, скажем так, объяснения, почему такой процесс требует больше времени, чем хотелось бы. Это не переписать несколько пунктов или вообще устав компании.
— В “Нафтогазе” точно не забыли, как Минэкономики хотело порулить “Укртрансгазом”…
— Порулить хотят все. Одновременно декларируется курс, что нужно делать реформу корпоративного управления, обеспечивать независимость госкомпаний.
И в то же время в любом министерстве эти процессы де-факто тормозятся. Не хочу сказать, что это нормально. Но это привычно, и ничего уникального в ситуации с Минэнерго нет.
— Скажем так, такой драки, как с НАКом, вы им не обеспечите?
— Если говорить и о политическом влиянии, и о количестве денег, которые есть в той или иной организации, то, конечно, “Укрэнерго” это не “Нафтогаз”. По значимости “Укрэнерго” вряд ли меньше “Укртрансгаза”, может, даже больше в каких-то аспектах, но не по деньгам. Поэтому, конечно же, даже если учитывать потенциальный интерес политиков к предприятиям в денежном эквиваленте, то такой драки, как за “Нафтогаз” и “Укртрансгаз”, за “Укрэнерго” не будет. Что не может не радовать.
— Но, с другой стороны, я вчера наблюдал, как две стороны, которые были готовы друг друга “убить”, услышав слово “Нафтогаз”, дружно согласились, что надо сначала “убить” этих, а потом заняться друг другом.
— Логично, “разом и батька легше бити”. Сначала надо завалить самого тяжелого противника, а потом разберемся. Но в отношении “Укрэнерго” ирония в том, что до определенного момента, наверное, еще два-три года назад, что такое “Укрэнерго” и чем оно занимается вообще, мало кто знал даже в правительстве.
— Российская пропаганда рассказывала, что “Укрэнерго” поставляет всю электроэнергию — “до каждой лампочки”…
— Неэнергетику мы и сейчас неизвестны. И скорее всего, нас и сейчас считают собственниками всех облэнерго, по аналогии с названием компании.
Мы работаем над тем, чтобы отношение к “Укрэнерго” изменилось. На самом деле деятельность “Укрэнерго” очень жестко регламентирована регулятором, и мы имеем относительно небольшие бюджеты по сравнению с грандами такой величины (доход компаний), как “Нафтогаз” и “Укрзалізниця”…
— Грубо говоря, 7, а не 250 млрд грн?
— Совокупно, наверное, да. В то же время, если сравнивать рентабельность, то мы экономически более эффективны.
