Взрыв на территории посольства США, прогремевший в ночь со среды на четверг, сама дипмиссия терактом не считает. Так что полиции пришлось переквалифицировать случившееся в “злостное хулиганство”.
Такая позиция, очевидно, определяется как знанием, так и политикой. Что до первого, все просто: скажем, записи на камерах слежения зафиксировали явно пьяного метателя, взрывное устройство слишком маломощно, а его конструкция не предусматривает поражающих элементов. Ну кто станет всерьез считать терактом хлопушку или петарду, рванувшую под дверью?
Что до второго, то здесь несколько сложнее. Теракт у посольства — событие слишком серьезное, чтобы оставлять его без последствий. Причем последствия такого рода сейчас не нужны ни Вашингтону, ни тем более Киеву. И если есть хоть минимальная возможность замять тему — значит, ею нужно воспользоваться.
Ведь что такое теракт против посольства? В общем случае — акт агрессии против государства и высшая форма неодобрения его политики. Но когда речь заходит о посольстве американском, по меньшей мере со времен войны в Югославии нападение на него всегда было признаком жесткого столкновения интересов неких сил с интересами Вашингтона и методом ассиметричной войны. Обстрелы посольства США в Москве в 1995 и 1999 гг. были местью за операции НАТО на Балканах — даром что первый раз ниточки вроде бы вели к криминальному авторитету, а второй — к художнику. Организованные “Аль-Каидой” взрывы в Дар-ас-Саламе и Найроби в августе 1998-го были приурочены к годовщине развертывания американского контингента в Саудовской Аравии накануне первой иракской кампании. Полутора месяцами раньше боевики проиранского движения “Хизбалла” обстреляли посольство в Бейруте. Эти инциденты запустили целую череду терактов против американских дипмиссий, порой скоординированных в разных странах, за которыми стояли те или иные исламисты: Карачи, Калькутта, Джедда, Ташкент, Дамаск, снова Сана, Сараево, Каир, Тунис, Стамбул, Анкара. Больше всего крови Госдепу — и лично возглавлявшей его Хиллари Клинтон - попортил теракт в Бенгази, в результате которого был убит посол Соединенных Штатов. Эта история здорово аукнулась г-же Клинтон и в ходе обернувшейся для нее катастрофой избирательной кампании.
Вернемся, однако, к “антипосольскому джихаду”. Теракт против посольства США в Киеве вполне вписывается в логику нынешних глобальных процессов. Можно даже пессимистично допустить, что к подобному действию — либо его попытке — следует отнести союз не “если”, а “когда”. И не стоит исключать, что под видом хулиганской выходки прощупывалось информационное пространство на предмет генерируемых смыслов — причем не только украинское, но и американское тоже. С тем, чтобы в случае необходимости выделить полезные. Впрочем, даже если речь и в самом деле об идиотской выходке, фактор такого мониторинга, безусловно, остается.
Дело, как всегда, в контекстах. За последние годы Украина в качестве площадки российско-американского соперничества неоднократно рассматривалась в связке с Сирией. Между тем правильнее было бы говорить о европейском и ближневосточном театрах “гибридного мира” — динамичной и крайне нестабильной системы взаимоотношений множества игроков, чьи интересы никогда не совпадают полностью и никогда не входят в полное противоречие. Гибридные войны и опосредованные конфликты — лишь компоненты этой системы, включая и Украину с Сирией, и Афганистан с Ливией, и Йемен с Черногорией. Отсутствие боевых действий в последней не должно вводить в заблуждение — здесь важен сам факт попыток дестабилизации болевой точки Балкан. Ввиду того что ядерное оружие и — едва ли не в большей степени — глобализация бизнеса делают масштабную войну по меньшей мере нежелательной, всем игрокам приходится прибегать именно к такой “аккупунктурной” методике точечных воздействий по наиболее чувствительным, но слабо защищенным нервным узлам. При этом включаются вариации на тему теории систем, которые нередко выражаются красиво звучащими, но по сути бессмысленными клише вроде “управляемого хаоса” и “моделирования революций”.
Период с последней декады мая по первую декаду июня ознаменовался серьезной встряской ближневосточного театра. Старт ей дал мощнейший из двух джокеров в глобальной колоде — Дональд Трамп, когда в ходе визита в Саудовскую Аравию нарушил главное правило американской политики в регионе: никогда однозначно не указывать “любимчиков” и балансировать даже тогда, когда и избиратели, и истеблишмент требуют эмоций. Этим принципом руководствовался и Джордж Буш-младший, когда выяснилось, что 17 из 19 участников терактов черного вторника оказались саудитами, связанными к тому же с членами королевской семьи. Из этих же соображений исходил и Барак Обама, хотя его рейтинги определенно мог улучшить конфликт с Эр-Риядом из-за систематических нарушений последним прав человека.
Трамп же своим заявлением о роли Саудовской Аравии в борьбе с терроризмом и сдерживании Ирана фактически назначил Эр-Рияд “смотрящим” по региону (хотя его лидерство признавалось и ранее, но негласно). Дальнейшая цепь (скорее даже фрактал) событий обусловлена этим нарушением баланса. Без него фейковое интервью эмира Катара не стало бы предлогом для изоляции карликовой супердержавы. Тегеран бы не соблазнился шансом усилить внешнеполитические позиции. Анкара не сыграла бы фактически на его стороне, осудив бойкот. И вряд ли решила бы с Дохой в два дня вопрос о получении базы в Персидском заливе, что само по себе — мощный плюс неоосманскому курсу, а в контексте активизации спора с КСА и США — и подавно. Наконец, нападения на иранский парламент и мавзолей Хомейни на этом фоне выглядят слишком своевременными. И если ИГИЛ действительно несет за них ответственность, то трудно отделаться от мысли, что он всего лишь (в очередной раз) взял халтурку от спонсоров. Причем неважно, сидят ли они в Эр-Рияде, Дохе или (почему нет?) в Москве — резоны есть у всех них.
Объективно раскачка Ближнего Востока для последней выгодна. С одной стороны, напряжение в Персидском заливе традиционно повышает спрос на энергоносители из более спокойных регионов (а Россия к таковым безусловно относится). И хотя “великая сырьевая держава” сейчас не в том состоянии, чтобы диктовать свои условия Европе, на “некоторое улучшение взаимопонимания” вполне может претендовать. С другой стороны, в зависимости от того, насколько раскачается ближневосточный маятник, Россия будет действовать и на направлении европейском. И здесь уже речь идет об украинском вопросе: есть вероятность, что с такой головной болью Вашингтону будет трудно фокусироваться еще и на Донбассе с Крымом. Но эскалация боевых действий на востоке — по грузинскому, скажем сценарию, то есть в продолжение учений “Запад-2017”, хоть и остается в числе опций, видится все же слишком рискованной для Кремля, особенно ввиду предстоящих президентских “выборов”. Стратегия непрямых действий все же предпочтительней.
И здесь самое время вернуться к (официально не случившемуся, но не невозможному) теракту против американского диппредставительства в Киеве. В перспективе — которая опять-таки будет коррелировать с событиями, эпицентр которых лежит в окрестностях Персидского залива, — подобная операция может оказаться для Москвы весьма полезной. Возьмут за нее ответственность мифические “радикалы-самостийныки”, не менее мифические чеченские радикалы-добробатовцы, просто “обиженные непредоставлением помощи вээсушники”, виртуальный ИГИЛ или кто-то еще — хорошо: значит, украинские власти не могут контролировать ситуацию даже на подконтрольной территории.
Разумеется, в последнее время мало чьи власти могут похвастаться таким контролем — но в то же время мало в какой стране может быть такое обилие разнонаправленных мотивов подобной диверсии. И такая диверсия на фоне уже имеющихся трений между Киевом и Вашингтоном имеет немалый потенциал (разумеется, при условии, что российские спецслужбы не напортачат). В частности, несет соблазн исключить украинскую сторону из дискуссий о сценариях стабилизации в рамках “большой сделки”, которые так любит Трамп. И — сосредоточиться на разруливании ближневосточного кризиса. Ради такого дела Кремль, к слову, с легкостью сольет Иран — тем более что в прошлом неоднократно проделывал этот фокус. Правда, есть здесь закавыка: в свете показаний отправленного в отставку главы ФБР Джеймса Коми против 45-го президента вполне могут начать процедуру импичмента за препятствование правосудию в рамках расследования связей его окружения.
