Власть Америки в XXI веке

Президент России Дмитрий Медведев назвал финансовый кризис 2008 года признаком того, что глобальное лидерство Америки подходит к концу. Лидер канадской оппозиционной Либеральной партии Михаил Игнатьев предполагает, что власть США прошла свой период расцвета. Как нам узнать, насколько верны эти предсказания?

Нужно опасаться обманчивых метафор с органическим увяданием. Страны, в отличие от людей, не имеют предсказуемого периода жизни. Например, после того, как Великобритания потеряла свои американские колонии в конце XVIII века, Гораций Уолпол предсказывал уменьшение Великобритании до “страны незначительного размера, как Дания или Сардиния”. Он не смог предвидеть то, что промышленная революция предоставит Великобритании второй век еще большего господства.

Рим доминировал на протяжении более трех веков после апогея римского влияния. Даже тогда Рим не стал жертвой другого государства, а перетерпел нанесение тысяч ран варварскими племенами. В действительности, несмотря на все модные предсказания того, что Китай, Индия или Бразилия обгонят США в ближайшие десятилетия, классический переход власти между великими государствами может быть меньшей проблемой, чем подъем современных варваров — негосударственных игроков. В мире информации и кибер-ненадежности рассеивание власти может представлять большую угрозу, чем переход власти.

Так что будет означать обладание властью в глобальной информационной эпохе XXI века? Какие ресурсы будет предоставлять власть? В XVI веке контроль над колониями и золотослитковый стандарт дали Испании сильное конкурентное преимущество; Голландия XVII века выиграла от торговли и финансов; Франция XVIII века выиграла от своего более многочисленного населения и армий; а британская власть XIX века основывалась на ее промышленном превосходстве и флоте.

Общепринятые взгляды всегда придерживались того, что государство с самой большой армией превалирует, однако в информационном веке это может быть государство (или не государство) с лучшей осведомленностью. Сегодня далеко не ясно, как измеряется баланс власти, еще меньше ясности в том, как разрабатывать успешные стратегии выживания.

Во время своей инаугурационной речи в 2009 году президент Барак Обама заявил, что “наша сила растет посредством ее разумного использования; наша безопасность является результатом правильности нашего пути, силы нашего примера, закаливающих качеств сдержанности и строгости”. Вскоре после этого государственный секретарь Хиллари Клинтон сказала: “Америка самостоятельно не может решить самые злободневные проблемы, а мир их не может решить без Америки. Мы должны использовать то, что называется разумной властью, полным спектром инструментов в нашем распоряжении”. Разумная власть означает комбинацию жесткой власти директивы и мягкой власти притяжения.

Власть всегда зависит от контекста. Ребенок, доминирующий на игровой площадке, может стать отстающим, когда контекстом становится дисциплинированный класс. В середине XX века Иосиф Сталин пренебрежительно спросил, сколько дивизий было у Папы, однако спустя 40 лет институт папства все еще остался нетронут, а империя Сталина развалилась.

В сегодняшнем мире распределение власти зависит от контекста. Она распределяется таким образом, который напоминает трехмерную шахматную игру. Наверху шахматной доски находится в основном однополярная военная мощь, и есть вероятность того, что США останется единственной сверхдержавой на протяжении некоторого времени. Однако в середине шахматной доски находится экономическая власть, которая уже более десятилетия многополярна, включая США, Европу, Японию и Китай как основных игроков, а также другие страны, которые обретают значимость.

В нижней части шахматной доски находится сфера межграничных сделок, которые происходят вне правительственного контроля. Она включает в себя различных негосударственных игроков, таких как банкиры, которые электронным способом перечисляют суммы, превышающие большинство национальных бюджетов, а также другую крайность в виде террористов, переправляющих оружие, или хакеров, угрожающих кибер-безопасности. В нее также входят такие новые испытания, как пандемии и изменение климата.

В этой нижней части доски власть очень рассеяна, и нет смысла говорить об однополярности, многополярности, гегемонии или любом другом клише. Даже в разгар финансового кризиса головокружительная скорость технологических перемен, вероятно, продолжит ставить транснациональные проблемы и проблемы глобализации.

Проблема для американского влияния в XXI веке заключается в том, что все больше и больше вещей находятся за рамками контроля даже самого сильного государства. Несмотря на то, что в военных вопросах США преуспевают, есть много вещей, которые происходят за рамками возможного охвата.

Под влиянием информационной революции и глобализации мировая политика меняется таким образом, который препятствует тому, чтобы Америка могла достигнуть всех своих международных целей, действуя в одиночку. Например, для процветания Америки жизненно важна международная финансовая стабильность, однако США необходимо сотрудничество других, чтобы ее обеспечить. Глобальное изменение климата также повлияет на качество жизни американцев, однако США не могут решить эту проблему в одиночку.

В мире, в котором границы стали более проницаемыми, чем когда-либо для всего, начиная от наркотиков и заканчивая болезнями и терроризмом, Америка должна помочь создать международные коалиции и институты, чтобы противостоять общим угрозам и проблемам. В этом смысле власть становится игрой с положительной суммой.

Недостаточно смотреть с точки зрения превосходства силы над другими. Необходимо также смотреть на силу для достижения целей. По многим транснациональным вопросам предоставление полномочий другим может помочь в достижении чьих-то целей. В этом мире сети и связанность становятся важным источником соответствующей власти. Проблема американской власти в XXI веке заключается не в упадке, а в признании того, что даже самые сильные страны не могут достигнуть своих целей без помощи других.

Джозеф С. НАЙ-младший