В ожидании роста
В течение последнего месяца мы услышали несколько амбициозных заявлений, которые звучали со стороны и президента, и премьера. Алексей Гончарук поставил очень высокую планку роста украинской экономики на ближайшие пять лет — рост ВВП на 40%, причем в 2020-м динамика валового продукта якобы должна достигнуть 5%, а в 2021-м — 7%.
Как показывают современные исследования, чтобы преодолеть порог бедности, экономика должна расти в диапазоне 5%+. Жить так, как сегодня живут поляки тоже неплохо, даже если к нынешнему уровню западных соседей мы подойдем лет через 10-15.
Практика социального “перонизма”, апробированная в Аргентине, показывает, что для избавления от социальной фрустрации и замедления темпов трудовой миграции, достаточно запустить инклюзивный “народный” экономический проект роста, где каждый будет ощущать медленные улучшения стандартов жизни и заботу государства, направленную на модернизацию общественного механизма распределения общего блага и выравнивания уровня доходов между ключевыми социальными группами страны по медианному уровню. Для кого-то это может показаться почти социализмом, но именно так устроена рыночная либеральная и одновременно социальная экономика Германии, Австрии, Скандинавских стран и некоторых других государств Европы. Речь о так называемом рейнском капитализме или германо-австрийском неолиберализме, где государство выполняет функцию выравнивания при распределении общественных доходов и активно реагирует на провалы рынка. А бизнес при этом несет социальную ответственность перед обществом.
В Украине также силен запрос общества на подобную социально-экономическую модель и судя по высказываниям некоторых представителей новой власти об общественном счастье, что-то подобное витает и над нынешними украинскими политиками.
Инвестиционное воодушевление
Скажем прямо — обещания роста заинтриговали инвесторов. Мы живем в век поведенческой экономики, когда их ожидания определяются целым комплексом сложноподчиненных и порой субъективных факторов. Зато позитивные поведенческие модели весьма успешно трансформируются во вполне реальные и материальные показатели роста притока прямых иностранных инвестиций (ПИИ), а также в увеличение капитализации национальных рынков и увеличение мультипликатора местных активов. Это как раз то, о чем говорил советник президента по экономике Олег Устенко, называя данное явление “вау-экономикой”. Позитивные инвестиционные ожидания могут на каком-то этапе выступать драйвером роста ВВП и ПИИ. Последние, кстати, являются ключевой предпосылкой динамичного развития, хотя современная монетарная теория и ставит под сомнение данный постулат.
Президент говорит
Именно поэтому все внимание было приковано к недавнему выступлению Зеленского на форуме YES. Инвесторы хотели увидеть презентацию новой экономической модели или хотя бы ее общих контуров. Президент по традиции пригласил мировой бизнес инвестировать в Украину под личные гарантии и обозначил несколько реперных точек для финансирования, которые по идее и должны стать драйверами роста нашего ВВП.
Были презентованы следующие проекты:
1. Ирригация земель южных регионов Украины — амбициозная задача превращения пустынных земель в плодородные.
2. Межуниверситетский ІТ-кластер в Харькове.
3. Центр кинопроизводства в Киеве.
4. Новый курорт на побережье Черного моря (”Нужно уточнить, что это новый украинский город, с нуля”).
5. Проекты новых горнолыжных курортов в Карпатах, которые должны стать восточноевропейскими Альпами.
6. Масштабный парк развлечений для гостей из центральной и восточной Европы.
Насколько реальны эти проекты и самое главное, могут ли они в действительности стать драйверами экономического развития страны?
Дорогое удовольствие
Начнем с хорошего. Все их действительно можно реализовать. Вопрос в капиталоемкости и инвестиционной отдаче. Мы живем в условиях неомаржинальной экономики. Многие удивятся, но прибыль сейчас для инвестора вовсе не главное. Больше прибыли его интересует капитализация проекта и конечный бизнес-мультипликатор. Именно поэтому инвесторы приходят на растущие рынки и избегают падающих. В первом случае сто миллионов инвестиций могут через пять лет превратиться в миллиард при продаже бизнеса — и никакая прибыль не перекроет этот показатель. Если же национальный рынок растет медленно и существенной капитализацию достичь не удастся — нужны длинные и дешевые деньги, но это явно не про нас.
Как показывает практика, поливное земледелие в том же Израиле и во многих других странах, осуществляется с помощью значительных госинвестиций и частично — оборотных средств фермеров. Вкладывать миллиарды долларов частных инвесторов в пустынные почвы, когда в Украине можно будет купить после открытия рынка земли миллионы гектаров плодородной пашни, — занятие весьма сомнительное с точки зрения эффективности и быстрой окупаемости. Более того, аграрное производство уже давно перестало быть драйвером экономического развития (каковым являлось в доиндустриальную эпоху). Даже в Украине, с учетом других сырьевых отраслей экономики, так называемый первичный сектор составляет лишь пятую часть ВВП. Чтобы почувствовать эффект роста в этой точке для всей страны, сырьевые отрасли должны прирастать двухзначными числами, как когда-то в странах Персидского залива.
Каждая экономика в своем развитии проходит через несколько этапов, когда доминирует первичный сектор (доиндустриальный тип), вторичный (индустриальный) и третичный (постиндустриальный). Жан Фурастье в книге “Великая надежда XX века” сформулировал этот переход в зависимости от структуры занятости штатных работников. В доиндустриальном типе экономики, в третичном секторе занято лишь 10% работников, в индустриальном — 20% и в постиндустриальном — 70%.
Если распределить ВВП Украины по трем секторам, то на первичный сектор придется 19%, на вторичный — 21% и третичный — 60%. Таким образом, по структуре валового продукта мы находимся в некоей гибридной фазе развития, которая формируется под воздействием противоречивых стимулов роста и разносторонних векторов движения. С одной стороны, налицо выпадение из индустриальной фазы развития, но вот только куда? Да, удельный вес сектора услуг несколько подрос, но при этом существенно сильнее вырос первичный сектор экономики в виде сельского хозяйства. А в то время развитый мир уже переходит к созданию четвертичного сектора экономики (образование, медицина, информационные технологии). Простой расчет показывает, что расширение третичного сектора до 70% ВВП при неизменности нынешнего промышленного и сельскохозяйственного потенциала может дать до 14% прироста ВВП, то есть в пятилетней перспективе — дополнительно к прочим отраслям более 3% в копилку роста валового продукта ежегодно. И этого можно достичь без существенных капитальных вложений, используя лишь налоговые стимулы, дерегуляцию, упрощение подключения МСБ к инфраструктурным системам, защиту титулов собственности, легализацию теневого бизнеса и снижение уровня коррупции.
Идея межуниверситетского кластера в Харькове выглядит как недосказанная модель, которую можно было подать для инвесторов более “вкусно”, особенно пригласив на YES нобелевского лауреата Пола Ромера.
Одна из идей Ромера — создание так называемых “чартерных городов”. При этой модели в неэффективных экономиках должны появляться “сверхгорода”, обладающие экстерриториальностью, то есть подчиняющиеся совету директоров, состоящего из представителей корпораций-инвесторов. В чартерных городах должна быть своя, более эффективная судебная система, построенная по принципу международных арбитражных судов, и надежная система защиты титулов собственности. Экономический акцент в таких центрах приоритетного развития должен делаться на новых технологиях и экономике знаний. Базовый принцип здесь: если в рамках неэффективной страны нельзя по понятным причинам построить творческую экономику нового типа, то почему бы не создать ее в нескольких “чартерных городах”? В Украине эту концепцию точечных изменений можно было бы назвать теорией “кластерного развития”. Модель могла бы опираться на создание нескольких региональных “сверхгородов” и свободных экономических зон, в которых часть управленческих функций была бы передана совету директоров, состоящих из представителей системных инвесторов.
Простыми словами, если в стране существует экономическая неэффективность, которая не поддается “починке” на внутреннем уровне, единственный выход — продать ее, пусть и за условную одну гривну.
Идея Ромера могла бы быть реализована в Украине в виде создания таких “чартерных” городов, как Львов, Киев, Днепр, Харьков, Одесса. С помощью данной концепции Украина смогла бы уже в ближайшие пять лет трансформировать внешнюю трудовую миграцию во внутреннюю, региональную, и создать точки экономического роста, в которых уровень доходов населения и базовые параметры качества жизни существенно превышали бы среднегосударственный уровень.
А вот проект по строительству нового города на берегу Черного моря “с нуля” у нас пока труднореализуем, все же мы не Саудовская Аравия, которая заявила о намерениях построить новый “умный и трансграничный” туристический город Неом на северо-западе страны на берегу Красного моря протяженностью 460 км, на что саудиты готовы потратить $500 млрд.
Идеи курортов в Карпатах, “Укровуда” на студии имени Довженко в Киеве, так же как и строительство “развлекательного центра” — это все больше похоже не на системные точки роста ВВП и драйверы экономики, а на частные бизнес-проекты, которые может быть и привлекательны для инвесторов, но концепции которых пока крайне сыры и не подготовлены. Даже в случае активной проработки — это не то, что может сдвинуть с мертвой точки 40-миллионную страну. Точно также как легализация игорного бизнеса и добычи янтаря в Полесье.
Попытки нащупать точки роста ВВП с помощью набора разношерстных бизнес-идей, особенно в сырьевых и аграрных сегментах — плохая стратегия. Это как попытаться нарастить денежные потоки в “Квартале 95” с помощью увеличения количества частных концертов. Ведь умный менеджер понимает, что есть корпоративы и публичные выступления, которые приносят меньше, но они важны для медийности. А есть фильмы, передачи на телевидении и роялти, которые и формируют основной финансовый поток, но невозможны без упомянутой выше медийности и узнаваемости. А раз понимает умный менеджер, то должен понять и умный президент: в украинской экономике есть три сектора — и третичный самый большой, следовательно, его рост и является драйвером нашего ВВП.
Алексей КУЩ
