Украина переходит в информоборону

СНБО презентовал проект доктрины информбезопасности. Как и ожидалось, документ имеет, скорее, рамочный характер, но на общем украинском “безрыбье” он — уже достижение.

Лучше поздно, чем никогда?..

Подобного ноу-хау от Совета национальной безопасности и обороны украинское общество ждало уже давно. Даже если не пускаться в рассуждения о том, что начинать серьезно заниматься сферой информационной безопасности следовало уже не меньше 10-15 лет, стоит отметить, что, согласно решению СНБО от 21 марта 2008 года, пресловутый проект доктрины должен был быть подготовлен раньше — в шестимесячный срок. Как оказалось, “безотлагательность мер” — понятие растяжимое. Сознательным или невольным же оправданием для составителей Доктрины может служить объем проделанных работ. “Задействовано более 30 органов государственной власти, научных учреждений, учтено более 200 конкретных предложений, в том числе от представителей общественных организаций, экспертного сообщества” — заявленные масштабы трудов впечатляют. Тем более интересно ознакомиться с результатами подобного свершения чиновников и ученых.

По большому счету, как и следовало ожидать в подобных случаях, Доктрина представляет собой рамочный документ, очерчивающий круг реальных или потенциальных угроз, которым подвергается информационное пространство Украины и предлагающий перечень общих основ для обеспечения мер информбезопасности. В общем и целом, документ соответствует сути словарного определения информационной безопасности как обеспечения сохранности информационных ресурсов государства и защищенности законных прав личности и общества в сфере информации. Согласно проекту, во имя информсуверенитета Украины предполагается действовать в трех направлениях: законодательно определить стратегию развития национального информационного рынка; сформулировать нормы деятельности иностранных субъектов в отечественном информационном пространстве и определить и защищать национальные интересы в информпространстве уже всемирного масштаба. А “по дороге” необходимо учитывать интересы всех заинтересованных сторон — от личности (которую нужно “защищать от деструктивного информационно-психологического воздействия”) через общество до государства.

Яркой отличительной чертой потенциальной Доктрины оказался подробный список реальных или потенциальных угроз, “работающих” на территории Украины. При его составлении авторы документа использовали вполне оправданный “тематический подход” — угрозы разделены по категориям и сопровождены “ярлычками” — военные, экономические, социальные и гуманитарные и так далее. При этом, правда, составители пренебрегли традиционным подразделением угроз по типам (информационные, программно-математические, физические и тому подобное). С одной стороны, это упростило структуру документа, с другой — нынешний формат может спровоцировать некоторое недоумение неподготовленных читателей. Так, например, в перечне угроз в экономической сфере соседствуют “отставание отечественного наукоемкого и высокотехнологического производства” с “использованием в критически важных отраслях экономики нелицензионного и несертифицированного программного обеспечения”. И то, и другое — действительно реально существующие проблемы информационной безопасности, но проблемы эти — разного порядка и “меры пресечения” по отношению к ним применяться должны тоже разного масштаба.

Кто виноват?

Большая часть “компонентов” перечня угроз предсказуема и соответствует реальному положению дел. Во внешнеполитической сфере авторов Доктрины беспокоит деструктивное информационное воздействие через СМИ и распространение в мировом информпространстве “искаженной, недостоверной и предубежденной информации, которая вредит национальным интересам Украины”, факты проявления которых трудно не заметить. В то же время к внешнеполитической сфере составители документа отнесли и проявления “компьютерного терроризма” (памятуя, вероятно, случай, когда Министерство финансов поясняло задержку в предоставлении отчетности работой злокозненного вируса).

В сфере государственной безопасности бороться необходимо с “проявлениями сепаратизма в СМИ” и угрозами подрыва конституционного строя. В военной сфере — с нарушением тайны информации и “деструктивным воздействием” на боевой дух военнослужащих (объяснение понижения престижности военной службы в глазах населения массированной информационно-психологической атакой — достаточно смелое допущение авторов Доктрины). В экономике нужно воевать с неразвитостью IT-отраслей и недостаточной защищенностью информации, в “науке и технике” — с оттоком кадров за рубеж и “неконтролируемой экспансией современных информационных технологий, которая создает условия для технологической зависимости Украины” (интересно, как планируется бороться с такой “экспансией” — ограничивать “приток” новых технологий или пытаться преодолеть зависимость и отсталость).

Небесспорно выглядит и перечень угроз информационной безопасности во внутриполитической и социально-гуманитарной сферах. К бедам в первой области составители документа поспешили причислить едва ли не все проблемы нашего общества: неразвитость институтов гражданского общества, несовершенство политической системы, тягу “субъектов информационной деятельности” распространять недостоверную информацию. Отрицать существование подобных проблем нельзя, игнорировать заметные пробелы в законодательстве — тоже. Но можно ли волевым усилием принятия доктрины перевоспитать общество — также большой вопрос. Правда, кроме концептуальных моментов краткий список внутриполитических угроз включает и некую экзотику — деструктивное информационное воздействие на сознание с помощью “специальных средств”. “Нет зомбированию и психотропному оружию” — цель, достойная уважения.

Аналогично внутриполитической “зоне”, очень обще выглядят и формулировки угроз в социальной и гуманитарной сферах. Наиболее конкретизировано среди них “отставание развития украинского кинематографа, книгоиздания, книгораспространения и библиотечной системы от уровня развитых стран” (и то — при желании этот пункт можно справедливо переадресовать в область экономики). Чтение же большинства остальных пунктов ненавязчиво напоминает о существовании Национальной экспертной комиссии по защите общественной морали: “распространение в СМИ… культа насилия, жестокости и порнографии” или “тенденция к вытеснению из информационного пространства и молодежной культуры… народных традиций и форм досуга”… А вот сфера экологических угроз практически не вызывает вопросов: сокрытие информации о возможных катастрофах, неразвитость системы оповещения (большую проблему в этом эксперты видят в стремительном сокращении числа слушателей проводного радио) и взаимодействия властей — экологические катастрофы учат-таки с уважением относиться к информационной безопасности в этом направлении. В целом же, можно отметить, что больше прочего авторы Доктрины опасаются негативного воздействия со стороны не слишком дружественных государств и проблем из-за степени неразвитости не только информационных систем, но и профильных отраслей промышленности, а боятся — хакеров, шпионов, политиков и журналистов.

Что делать?

После прочтения такого объемного перечня реальных и гипотетических угроз, невольно возникает вопрос: а как же спасаться? Однозначный ответ на него Доктрина дать не может — это дело, скорее, концепций, которые только предстоит разработать. А свежий проект — документ рамочный, он только очерчивает общие направления, а не делится конкретными рецептами.

Как и во многих других случаях, основы, изложенные в Доктрине, сформулированы в полном соответствии с традициями украинского чиновничества — провести анализ, усовершенствовать, внедрить, гарантировать, поддержать, обеспечить… С одной стороны, выглядит не слишком обнадеживающе — аналогичные “всесторонне поддержать отечественное производство” или “усовершенствовать национальную информационную структуру” кочуют из одной декларации намерений в другую. С другой — отдельные “телодвижения” украинской власти (вроде ограничения вещания российских каналов во имя Европейской хартии трансграничного телевидения) вполне вписываются в рамки общих положений этого проекта, а значит — курс на частичное выполнение взят превентивно. А темпы выполнения, которые особенно ярко выглядят в контексте уже упоминавшегося решения СНБО от 21 марта 2008 года — тогда многое планировалось сделать из того, что и поныне не покидает мертвую точку, — это уже тема другого разговора. И, наконец, с третьей стороны, главное дело доктрины — обеспечить страну общим курсом. И проект по информбезопасности дает приблизительное представление о том, каким может быть этот курс.

“Проработка” возможных мероприятий в сферах целого ряда “информугроз” выглядит как формальность. Очевидно, что нужно развивать наукоемкие отрасли, защищать военные тайны и спасать отечественную экономику. Одна Доктрина тут не поможет — дело за стратегическим планированием и систематическим реформированием законодательства. А вот в более “общих” вопросах документ все-таки пытается задать систему координат.

Среди прочих направлений “основ государственной политики обеспечения информационной безопасности” выделяются несколько. Во-первых, и этого давно ожидали — упор на улучшение информационного сопровождения действий власти и ее имиджа за рубежом и нейтрализация внешних угроз национальному информационному суверенитету. Во-вторых, и этот пункт может вызвать горячие дискуссии и в политикуме, и в обществе — отдельное внимание уделяется вопросам просвещения населения “на предмет” полноправного партнерства с ЕС и НАТО. В-третьих, работа над построением гражданского общества и организацией системы гражданского же контроля. В-четвертых, труды во имя национального духовного и культурного возрождения и так далее… Конкретные меры практически не предлагаются (на общем фоне заметно выделяется разве что стремление в кратчайшие сроки обеспечить страну общественным телевидением и радио — намерение похвальное, но до сих пор его реализация далеко не “ушла”). Среди других интересных концептов — создание базы данных экологически безопасных технологий и продукции или “комплексная информатизация процессов формирования, распределения и контроля над использованием бюджетных средств” (намек на шаг к элементам прямой демократии, о котором давно мечтает заметное число неравнодушных к судьбе своих налоговых отчислений граждан). В остальном же, все то же самое — подготовить, разработать, реализовать.

И едва ли не главная роль в этом процессе отдана не чиновникам, не политикам и даже не “прогрессивным общественникам”, а журналистам. С одной стороны, логично — ведь речь идет об информационной безопасности, а сотрудники медиа время от времени любят вспоминать, кто в теории является “четвертой властью”. С другой — пристальное внимание государства, которое согласно Доктрине не только готово спонсировать работу над внешним имиджем государства, но и планирует сурово спрашивать с тех, кто не работает на поддержку “оптимистичной морально-психологической атмосферы” (волей-неволей снова вспоминается “моральная” Комиссия и ее концепция “сбалансированных новостей”), может обеспечить СМИ ряд дополнительных проблем. Впрочем, не только СМИ — под эгидой внедрения мер информационной безопасности может быть принято множество интересных решений. Такова, например, ситуация вокруг зарегистрированного 26 мая законопроекта, усиливающего ответственность за создание и распространение детской порнографии. Благое начинание в сфере, плохо регулируемой законодательством, может иметь и менее благие последствия. Согласно упомянутому проекту закона предполагается, что интернет-провайдеры должны фиксировать данные о всех соединениях клиентов с ресурсами и в “порно-случаях” сообщать правоохранительным органам. Таким образом, облегчение задачи правоохранителей может вылиться в дополнительные технические сложности поставщиков “телекоммуникационных услуг” и полный контроль над “интернет-действиями” пользователей. В принципе, работа над информбезопасностью государства и его граждан предполагает некоторое сокращение масштабов информационной вседозволенности на отдельно взятой территории. Но в то же время во имя этого принципа не могут быть ограничены базовые права личности. Судя по проекту Доктрины, ее создатели готовы свято чтить суверенитет не только страны, но и каждого отдельно взятого человека. Выглядит это намерение очень достойно, но от базового документа до реальной политики нужно пройти длинный путь. А в условиях “внимания” украинского политикума и заметной части общества к вопросам информационной безопасности этот длинный путь может оставаться еще и очень долгим.

Ксения СОКУЛЬСКАЯ