Два немецких визита в Украину — федерального президента Штайнмайера и министра иностранных дел Мааса, или же бывшего и нынешнего шефа дипломатии — важны не только тем, что состоялись они в рекордные четыре дня.
Они также напомнили нам о наличии разных подходов к сдерживанию России в пределах даже одной политической силы в Германии (в случае с президентом и министром — Социал-демократической партии).
Также эти визиты стали демонстрацией того, что немецкая политика относительно Украины касается не только востока Украины. Штайнмайер для своего визита выбрал Киев и Львов (хотя украинская сторона, по некоторой информации, предлагала ему Харьков). То есть выбрал “мирную” Украину, подальше от линии фронта. И у этой мирной Украины, судя по выступлению Штайнмайера в Могилянке, основными проблемами являются коррупция и “агрессивный, изоляционистский национализм”.
Визит Мааса, наоборот, имел четко выраженную безопасностную составляющую с заведомо запланированной поездкой на восток Украины. Это тоже понятно: одной из задач для себя немецкий министр видит восстановить работу в “нормандском формате”.
Два визита дают нам повод подвести итоги ситуативного партнерства между Украиной и Германией, сформировавшегося после начала российской агрессии в Украине, которому, судя по различным признакам, сложно перерасти в стратегическое.
Возможно, нужно честно признать: пока восприятие Украины многими немецкими кругами будет формироваться через призму “сначала Россия”, а новую восточную политику будет омрачать ностальгия по ostpolitik времен Брандта и с фокусом на Москву, Украина постоянно будет искать признаки “шрёдеризации” в действиях своего партнера, и ей постоянно будут мерещиться очертания нового пакта Молотова—Риббентропа, апелляция к которому стала любимым вербальным (и безответственным) развлечением для многих украинских политиков и стратегов.
Последние четыре года наши отношения находились на своеобразном испытательном сроке. За это время мы изменили мнение о Меркель, но, похоже, так и не поверили Германии. Вопрос, на который сегодня нам следует ответить: достаточно ли своих усилий Украина инвестировала в украино-немецкие отношения за этот период или только временно использовала Германию и ее канцлера для сдерживания России? Причем не всегда удачно, если принимать во внимание Северный поток-2.
Донбасс и газ
Как бы парадоксально это ни звучало, аннексия Крыма Россией и война на Донбассе теснее сблизили Украину и Германию. Несмотря на некоторые нюансы в позициях по выполнению минских договоренностей, Меркель за эти годы стала своеобразной международной mutter и для украинцев. Она не побоялась инвестировать свою политическую репутацию и непропорционально большое количество своей энергии в украинское досье.
Германию, в отличие от подписантов Будапештского меморандума, ничто не обязывало вступить в дипломатический бой за восстановление территориальной целостности Украины. Однако в первые годы войны именно Меркель оказалась — с благословения Обамы — наиболее преданной задаче остановить войну на Донбассе. Ведь на самом деле немцы вступили в бой не только и не столько за Украину (не нужно питать иллюзии!). Они вступили в бой за восстановление важного для них международного порядка, который базируется на праве и правилах (rules-based order). Просто так сложилось, что этот порядок нарушила Россия, и именно в Украине. Разрешение конфликта в Украине могло бы стать первой важной победой внешней политики Германии за пределами ЕС.
Однако призрачные шансы на быстрое урегулирование, изнурительная и затяжная коалициада в Германии, четкий фокус в переговорах вокруг Донбасса на миротворческой миссии ООН при лидерстве спецпредставителя США Курта Волкера (хоть и в тесной координации с немцами, в частности с послом в ООН Кристофом Хойзгеном) сделали свое дело. А именно: вопрос Донбасса, который больше всего объединял Киев и Берлин в последние годы, несколько отошел на второй план в двустороннем диалоге. Возможно, временно. Учитывая, в частности, то, что американско-российский трек забуксовал, а Курт Волкер, поставленный россиянами в режим игнора, в скором времени может занять другую, более важную должность в Госдепартаменте.
Так или иначе, вместо вопроса, больше всего объединившего Киев и Берлин в последние годы, на авансцену вышел вопрос, едва ли не более всего нас сейчас разъединяющий (если не принимать во внимание интеграцию Украины в НАТО): Северный поток-2.
Кроме всех известных аргументов и контраргументов сторон, видим концептуальное различие в подходах к проекту газопровода: если в Украине свято убеждены, что этот проект является рычагом влияния Кремля на Германию и ЕС, то в Германии многие считают, что с помощью этой трубы Берлин будет иметь рычаг влияния на Россию, некий сдерживающий фактор в условиях новой холодной войны. Так же, как в свое время договоренность Вилли Брандта о газе в обмен на трубы будто бы усмиряла Советский Союз. Проблема только в том, что, как продемонстрировали последние четыре года, тесные торговые отношения России с Западом не являются предохранителем от ее агрессивных действий.
Очевидно, что с немцами нужно говорить и дальше и совместно с союзниками в этом вопросе добиваться остановки этого проекта. Но есть и вопрос к украинской стороне: почему нельзя было аргументировано и однозначно говорить о Северном потоке-2 раньше? Почему реальная, видимая кампания против проекта началась лишь в последние полгода? И почему нельзя синхронизировать сигналы, которые идут из Украины и определяют нашу позицию? Чтобы не складывалось впечатление, что сегодня мы вступаем в переговоры о сохранении транзита через Украину, даже при наличии в будущем Северного потока-2, и Меркель этот вопрос начинает активно лоббировать у Путина, а завтра мы уже говорим, что нас устраивает только одна договоренность: остановить проект полностью. Так мы боремся за сохранение своего транзитного статуса — или за отмену проекта вообще? Из заявлений Штайнмайера в Киеве следует, будто немцы поняли, что нам главное — сохранить транзит.
Не Меркель единой
Как нам дальше выстраивать отношения с Германией, имея старую коалицию, но новое правительство? Понятно, что проводить беззаботную меркель-центричную политику в отношении Германии уже неэффективно. Не только потому, что Меркель может оставить позицию лидера партии и канцлера страны даже раньше, чем истекут полномочия ее четвертого срока. И у Украины есть всего каких-то года два, чтобы научиться системно работать с Берлином, безотносительно к пребыванию Меркель в офисе канцлера. Еще и потому, что, даже находясь на должности канцлера, ей сегодня все сложнее справиться с тремя задачами, критически важными для Украины в контексте нашей главной задачи после аннексии Крыма: не проиграть войну России. Эти задачи: сохранить единство относительно Украины в самой Германии; относительно Украины в Европейском Союзе и относительно Украины в трансатлантическом измерении.
Обеспечить единство относительно Украины на уровне немецких политических элит Меркель действительно становится все сложнее. Некоторые немецкие собеседники уверяют, что в Германии осталась только одна партия без приверженцев смягчения или снятия санкций с России — это Партия зеленых. Насколько хрупка для Украины ситуация, свидетельствует реакция на заявление Гайко Мааса об агрессии России в Украине. То есть на то, что Маас назвал агрессию агрессией. Даже среди дружественных к Украине христианских демократов ожило некоторое беспокойство: а не занимается ли Маас с помощью таких заявлений “вербальной эскалацией” отношений с Россией? В его родной партии после таких заявлений критика была еще более сокрушительной. Есть основания считать, что жесткая позиция Мааса в отношении России — это не просто его убеждения. Это еще и желание выделить себя на фоне предыдущих министров — Штайнмайера и Габриэля, которые известны именно примирительным тоном относительно действий Путина. Теперь вопрос: подвергшись партийному давлению после избранной им как министром линии о квалификации действий Путина, захочет ли Маас и в дальнейшем выгодно отличаться на фоне своих предшественников именно за счет более жесткой российской линии? Похоже, в немецких элитах и обществе особого запроса на нее нет. Но есть запрос на диалог. Не забываем, что немецкая внешняя политика — это политика консенсуса и компромисса.
Усложняет ситуацию и позиция ряда земель, которые продолжают парад против санкций, навязывая в дискурсе мнение, что санкции неэффективны и конфликта на востоке Украины никоим образом не решают. “В общественных дебатах в Германии снова и снова поднимается вопрос: собственно, почему мы вступаем в конфликт с Россией из-за Украины? Ведь Россия — более важный партнер Германии. Не следует так сильно нагружать эти отношения проблемами в Украине”, — заметил один из немецких экспертов в исследовании Немецкого общества по международному сотрудничеству (GIZ) “Украина глазами Германии”, представленного в Киеве GIZ совместно с Центром “Новая Европа”.
Именно поэтому Украине нужно существенно децентрализовать свою политику в отношении Германии. Освежить и перезапустить более полусотни партнерств между украинскими и немецкими городами, включать земли (особенно восточные) в программу визитов украинских делегаций. Привлекать как можно больше украинцев, к чьему голосу в Германии прислушиваются. Обычно это не политики, а художники, которых приглашают говорить о политике (заметили, как пестрело выступление Штайнмайера цитатами Сергея Жадана?). Важно доносить успешные истории бизнеса. Так случилось, что когда немцы говорят об Украине, они акцентируют на безопасности, но не на бизнес-возможностях. Конечно, более тысячи немецких компаний, работающх в Украине, — это не 6000, которые были в России до войны, но это уже тоже показатель. Как и четыре новых завода, которые планируют открыть в этом году в Украине компании LEONI, FIXIT GRUPPE, KOSTAL, KLINGSPOR.
Отдельный суперважный пункт — работа с Бундестагом. В Украине традиционно недооценивали его роль. Теперь, когда хорошо осведомленные в украинских делах политики не принимали участие в очередных выборах (Марилуизе Бек, Франц Йозеф Юнг, Гернот Эрлер, Карл-Георг Вельман), возникла острая необходимость создать новый круг друзей Украины в Бундестаге. Интерес с немецкой стороны есть. Ряд новизбранных депутатов уже посетили Киев. В частности, и представительная делегация социал-демократов, побывавшая также на востоке Украины. Немцы жалуются, что украинские партнеры будто бы ожидают специального приглашения из Берлина. Но украинские парламентарии тоже должны активнее инициировать различные формы сотрудничества. Включительно с поездками в округа друг друга.
Иначе говоря, нам нужны в Германии новые Ангелы Меркель в правительстве и новые Марилуизе Бек в парламенте. Но для того, чтобы это произошло, Украина должна предоставлять аргументы в пользу их инвестирования в нашу страну, а не против нас. Аргументы в виде фактов о конкретных, видимых изменениях, которые бы разрушали представление немцев об Украине как о стране исключительно четырех немецких “K” — кризиса, коррупции, войны и Крыма, царящих ныне. Немецкие политики и эксперты убеждены: будущее Украины зависит исключительно от ее способности провести внутренние трансформации. Судебная реформа, борьба с коррупцией и деолигархизация — важные индикаторы для немцев, что эти трансформации происходят. “Пока Украина является государством-рантье, в которой доминируют олигархи, в ее политическом устройстве не изменится ничего”, — говорит один из немецких экспертов.
Конечно, украинско-немецкие отношения не пребывают в вакууме. И тут мы возвращаемся ко второй, и особенной третьей задаче Меркель — способствовать в обеспечении трансатлантического единства в отношении Украины. Точнее, ее невозможности делать это за Трампа так, как было при Обаме. Поговаривают, украинской делегации перед встречей с американским президентом даже отдельно рекомендовали не упоминать имя Меркель во время переговоров. Меркель и сама, похоже, не особенно желает ассоциироваться с Трампом, принимая во внимание антитрамповские настроения среди немцев (он менее популярен, чем Путин). К сожалению, Украине все чаще придется отстраняться в трансатлантическом противостоянии с его обострением. Мы уже по разные стороны баррикад с Германией в вопросе санкций против компаний Северного потока-2, а с Соединенными Штатами — похоже, в вопросе новых тарифов на импорт в США стали и алюминия. Солидная немецкая делегация, посетившая Киев в один день со Штайнмайером, активно допытывалась, какова позиция Украины в вопросе иранского соглашения и выхода Трампа из нее (интересный вопрос, кстати). Что ж, ситуативные партнерства продолжают уверенно вытеснять стратегические.
