Фраза “прогнозы — дело неблагодарное” уже превратилась в затасканный штамп. Однако суть прогнозов, если они берутся не пальцем с неба, в том, что они строятся на ретроспективе. Итак, что же сулит нам будущий год, исходя из уже произошедшего и известного в этом году?
Ястребы и голуби
Для Украины 2019-й начался, с одной стороны, очень успешным Давосским форумом, где удалось привлечь крупные системные инвестиции в сектор новой энергетики, по объему генерации в которой наша страна (по-видимому, с учетом строящихся мощностей) стала претендовать на второе место в Европе после Норвегии. На протяжении года в регуляторном обеспечении возникали проблемы, связанные с поствыборной борьбой олигархических группировок, но, как представляется, подобные вопросы могут быть разрешены на высшем политическом уровне, если принять во внимание ту приоритетность, которой наделяет, в частности, украино-французские отношения действующая власть.
Кроме того, уже в будущем году, невзирая на те или иные параметры транзитного контракта, к которому принуждают Россию, необходимо задуматься о полноценном переносе центра тяжести на новую энергетику и собственную добычу, поскольку вряд ли этот контракт продержится сильно дольше зафиксированных в нем дат. На грядущем саммите в Давосе Украина сможет похвастаться инерционными достижениями — сравнительно высокими темпами экономического роста и пропорционально огромным (и таким же рискованным) показателем захода в страну резервной валюты, как в ценные бумаги, так и в форме перечислений от граждан, занятых за рубежом (что, правда, вряд ли порадует Запад). А также победами над Россией в международном арбитраже, которые, наконец, стали обретать финансовое измерение. Что до прочего — пока планы, тем более что в наступающем году мы вряд ли сможем повторить эти результаты, ставшие кумулятивным итогом многолетних усилий Киева и его международных партнеров.
Разумеется, высококонкурентные выборы и долгий процесс транзита власти породили продолжительную турбулентность и множество тревог, связанных с преемственностью внешнего и внутреннего курса. К счастью, в существенной мере эти тревоги не оправдались. А что касается нестабильности, то она продолжается до сих пор — если говорить о внешней политике, то слабая предсказуемость дальнейших шагов Киева связана с монополизацией процесса принятия решений аппаратом Банковой.
Однако, сильно упрощая, можно осторожно сказать, что сегодня у власти находится то же революционное поколение политиков, но образца 14-16 годов, с иным балансом лобби крупнейших финансово-промышленных групп, в то время как в финансовом и частично силовом блоке осталась команда образца 16-19 годов. Правда, в ходе ротации нельзя не отметить и приход условных “голубей” на разные уровни аппарата, правительства и парламента.
Съедят ли ястребы голубей или голуби заклюют ястребов — покажет следующий год, но сделаем осторожный прогноз: произойдет первое. Потому что нет оснований ожидать каких-либо реальных уступок от России, а в США слабых не любят, притом, что Украина будет на повестке дня весь следующий выборный год. Поэтому США окажутся и в фокусе украинского внимания — как и наоборот.
Подчеркнем — несмотря на вращавшийся вокруг Украины скандал в США, приведший к импичменту Дональда Трампа, связи Киева и Вашингтона только усилились. Об этом свидетельствует, во-первых, утвержденное в новом американском бюджете на следующий год рекордное финансирование украинского направления на уровне $700 млн.
Правда, формат сроков исполнения бюджета неясен, как и перспектива новых вмешательств в его ткань со стороны Белого Дома, а они все еще возможны, несмотря на консенсус в этом деле обеих палат и даже обеих партий.
Во-вторых, на смену послу Тэйлору (он — все-таки постоянный временный поверенный, то ли ввиду того, что уже занимал эту должность ранее, то ли потому, что на пенсии, то ли из-за кадровых практик Трампа), на данный момент обсуждаются кандидатуры нынешнего и.о.помощника госсекретаря по Европе и Евразии Филиппа Рикера, либо генерал-лейтенанта Кита Дэйтона, директора трансатлантического центра Маршалла в немецком Гармиш-Партенкирхене, по своему нынешнему статусу в Европе уступающего разве что послам США при ЕС и НАТО.
Может, на фоне американского политического кризиса, появится и третья фигура, но гадать бессмысленно. Тем не менее это означает, что Украина оказалась в первой пятерке ключевых для США государств, наряду с Китаем, Великобританией, Израилем и Россией (послом в которой утвержден недавний первый зам госсекретаря Салливан). Так что с Америкой, где Украину с обоих флангов политического спектра сегодня называют союзником не реже, чем коррумпированной страной — историческая судьба, несмотря на все неистовство стремившегося дружить с Владимиром Дональда, теперь соединила на годы вперед.
Европейский фронт
Но, конечно, не Америкой единой живет и будет жить страна, находящаяся в центре Европы географической и на обугленном восточном фронтире Европы политической.
Парижские переговоры в нормандском формате — первые за более чем три года и первые (в разрезе встречи с Путиным) для действующего президента Зеленского — показали, что Киев не собирается идти на уступки Москве в принципиальных вопросах, соглашаясь лишь на сегментарные разведения сторон в пакете с обменом пленными. Который — по итогам этих переговоров — пока не произошел. О каких-либо секретных протоколах общественности пока неизвестно.
Заметим, что даже за эту, в общем-то гуманитарную линию, президент подвергается беспощадной критике у себя дома. И если, как предполагается, весной произойдет вторая встреча — эта критика, увы, только усилится.
Частично линия Зеленского (пока это явление можно сформулировать так) напоминает попытки экс-премьера Грузии Бидзины Иванишвили, сменившего в 2012-13 годах Михаила Саакашвили у государственного штурвала найти какие-то точки соприкосновения с Россией. Попытки, не увенчавшиеся, как известно, особым успехом (поехали туристы, стали, вроде бы, летать самолеты, продаваться кое-какая продукция — но Москва умудрилась уже дважды все испортить). Впрочем, попытка — не пытка.
Кроме того, для нынешнего украинского правительства наиболее существенным элементом нормандского процесса является оценка усилий Берлином и Парижем, поскольку (если придавать этому процессу некую осмысленность) Киев стремится расширить и углубить интеграцию Украины в ЕС. Следующая остановка — это таможенный союз с ЕС, в который входит, в частности, Турция. Середина квеста за этот уровень — так называемый промышленный безвиз. Но, откровенно говоря, пока не верится, что Украина осилит второе, а тем более, первое — ведь это, по сути, проникновение в святая святых ЕС — единый рынок.
К тому же, Украину могут заставить выбирать между ЕС, США, а может быть, и Китаем, отношения с которым у Киева в последнее время испортились из-за зависшего вопроса запорожского авиазавода и гонконгских протестов. В будущем году внешнеполитическому аппарату придется нащупывать баланс между двумя западными направлениями, а это очень непросто, и осилит ли он такую задачу — судить трудно. Пока, исходя из опыта уходящего года — ожидания пессимистичны.
Нынешнюю власть упрекают в том, что она не смогла усилить международное давление на Россию (а может, и не стремится к этому).
Но в данном случае пока можно говорить о том, что уровень давления остается более-менее прежним. Притом, что от Украины как таковой этот процесс не слишком зависит. Сформулируем эти опасения по-другому.
Притом, что Киев фактически уступил в случае с ПАСЕ (отчасти из-за парламентской чехарды и этических разногласий в профильном комитете ВР), а также оказался откровенно неготовым к юбилейному саммиту НАТО в Лондоне (хотя он и без Украины прошел в скандализированной атмосфере), санкции не отменены и не смягчены. Более того, они постепенно наслаивались в течение года, с ускоряющейся динамикой.
Стоит обратить внимание на то, что, несмотря на те или иные поползновения Рима, Вены или Парижа к смягчению санкционного режима, ничего в этом отношении не происходит. К тому же, невзирая на сопротивление Трампа (возникшее после искрометного визита в Белый Дом Сергея Лаврова) стали практически неизбежными каскадные санкции США против лиц и компаний, причастных к трубопроводным проектам России в Балтийском и Черном морях.
А с учетом товарооборота между США и ЕС, негодующие европейские столицы будут вынуждены учитывать этот фактор — так же, как в случае с Ираном. Если верить российскому правительству, то оно готово покрыть и эти риски своих контрагентов, по крайней мере, в Германии (о других странах трудно сказать что-либо определенное.) Ну что ж, риск — благородное дело! Когда на подъем ставок в игре есть, конечно, деньги.
Здесь, пожалуй, стоит отметить одно: смягчить или снять санкции, которые расширяются не быстро, но неумолимо, поскольку затрагивают третьи стороны, может только сама российская власть, выполняя собственные обязательства — это вывод российских войск и наемных бандформирований с территории временно оккупированных районов Донецкой и Луганской областей, а также начав, как минимум диалог, о восстановлении международно признанной юрисдикции в Автономной Республике Крым.
Печально, но не скучно
Сами же по себе украинско-российские отношения в наступающем году продолжат скользить по краю возвращения в горячую фазу вооруженного конфликта. Вместе с тем, нельзя исключить и неких послаблений существующего режима коммуникаций — это может касаться вычеркивания из списка нежелательных лиц тех или иных граждан, а также восстановления тех или иных транспортных маршрутов (в общем, то же, что делала и Грузия). Но определяющими факторами всей гаммы будет служить контракт по транзиту газа и соперничество в пропагандистской войне.
Но при этом во внешнеполитическом тхэквондо Украина и Россия, а также стоящие за ними добровольные или вынужденные коалиции государств и организаций будут выяснять отношения на территории других стран. А также в киберпространстве.
В этом смысле можно говорить об определенной стабилизации в Сирии, хотя это в первую очередь заслуга Турецкой Республики, теперь намеренной взять под контроль и разрушенную невнятной политикой дальнего Запада Ливию. А также о стремлении Владимира Путина провести перезагрузку отношений с французским президентом Эммануэлем Макроном. По крайней мере, мы видим искреннюю попытку Парижа поверить в такую возможность, и связана она с проектированием французского лидерства в Европе без Великобритании, США и Китая. Первые две из которых, а также Канада и, собственно, Турция представляют для Украины приоритетный интерес. Наконец, нельзя не заметить растущего желания России встроить себя в энергетические, инфраструктурные и оборонные программы Китайской Народной Республики, пусть и на первых порах на уровне Республики Казахстан или Беларуси.
Впрочем, стоит принять во внимание, что нагонять Москве придется многое, ведь несколько лет было потеряно на изоляционистский курс, идеолог которого, академик Глазьев, в уходящем году был переведен на техническую должность в аппарате ЕАЭС. А стать сателлитом Китая сегодня вовсе не так просто, как кажется.
Несомненно, в своей украинской войне Москва рассчитывает, во-первых, на своих агентов влияния в Европе. В частности, во Франции — это, к примеру, круг знакомых арестованного в Петербурге за убийство с расчленением историка Соколова.
Во-вторых, на потенциал использования заложников и склонение, таким образом, украинского президента Владимира Зеленского к свойственным его стилю проявлениям человечности.
И, в-третьих, на переизбрание Дональда Трампа на второй срок и восстановление им контроля над обеими палатами Конгресса на основе трансформации Республиканской партии в некое подобие российской системной политической силы вроде ЕР.
На сегодняшний день все перечисленные надежды выглядят весьма шатко, поскольку коренятся в примитивно-иллюзорном подходе к оценке западной общественно-политической системы.
Увы, в обозримом будущем не просматривается перспектива возвращения оккупированных районов Донецкой и Луганской областей под украинский контроль. В уходящем году интенсивность обстрелов на линии разграничения скорее повысилась. Кроме того, как заявил пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков, “Киев и Москва не имеют общей терминологии в отношении Минских соглашений”. Которые, как заметила канцлер ФРГ Ангела Меркель больше нельзя считать догмой. Перспектива восстановления конституционного порядка в ОРДЛО, по-видимому, скорее зависит от внутренней политической и экономической ситуации в России и ритма ужесточения режима санкций, а также от событий в третьих странах — в частности, Беларуси, Сирии, Ливии и даже Венгрии, упрямо ставящей блок на украинском пути в НАТО.
В любом случае — в новом году, как и в шести предыдущих, во внешней политике нам скучно, увы, не будет.
