На фоне анонсированного Минобразования дистанционного завершения учебного года и требования всех оценить, интересно ознакомиться с тем, как оценили онлайн-обучение конечные потребители. Вернее, их законные представители — родители. Которые помогали (или не помогали) своим чадам справиться с неожиданным счастьем карантина, которое на них обрушилось, придавив по дороге взрослых — учителей и родителей.
Офис образовательного омбудсмена опубликовал результаты опроса родителей касательно их оценок дистанционного образования — формы, организации и содержания.
Как отметил омбудсмен Сергей Горбачев, опубликованный его пресс-службой опрос нельзя считать репрезентативным, поскольку он был проведен только среди тех, кто имеет доступ к интернету. И, можно добавить, заинтересован вопросом настолько, что готов был потратить время на ответы.
Замечание важное: оценка дистанционного образования зависит в первую очередь от того, насколько свободно вы можете пользоваться этой услугой. Дети и родители, которые имеют доступ к интернету, очевидно, находятся в значительно лучшем положении, чем те, кто не имеет такого доступа или имеет ограниченный доступ. И оценки дистанционного образования в этом случае закономерно выше, чем среди родителей, либо лишенных интернета вовсе, либо имеющих слабый, нестабильный канал. Например, в нашем селе никакого дистанционного обучения, по сути, и нету — большинство детей просто получает задание от учителя по телефону и выполняет (или не выполняет) его без всякого контроля.
Таким образом, результаты, опубликованные Службой образовательного омбудсмена, можно считать завышено оптимистичными. Но это, во-первых, не делает их менее интересными, во-вторых, дает возможность поговорить о том, как это должно быть в идеале.
85% детей, имеющих доступ к интернету, согласно опросу, продолжили обучаться во время карантина, почти 14% — частично продолжили, и только 1% среди опрошенных не стали учиться в новых условиях. Их количество, скорее всего, больше: все те, кто не охвачен или плохо охвачен интернетом или чьи родители не отягчают себя этим вопросом — ни обучением, ни, тем более, анкетированием по поводу обучения (помним дисклеймер о нерепрезентативности).
Как показал опрос, родители сделали массу интересных открытий. Первым среди них следует назвать отношение к учителям. У 27% родителей отношение к учителям улучшилось, у 19,3%, наоборот, стало хуже, а у 46,6% не изменилось.
Тут, как отметил Сергей Горбачев, многое зависело от того, насколько учителя сумели подхватить процесс обучения в новом формате. Кто сумел — тому пять, кто нет — садись, двойка.
Но я не думаю, что все сводится только к такому сугубо рациональному объяснению. Для родителей это хороший урок: работа учителя — не вздохи на скамейке. Пока вам не приходилось самому учить ваших детей или хотя бы помогать организовать их обучение, вам могло казаться, что вы с этим отлично справились бы, и не хуже чем дипломированный специалист (эффект, известный как “смерть экспертизы”). Недоверие к системе образования в процессе домашнего обучения осталось — и даже укрепилось. Но учителя оказались хотя бы частично отделены от этой системы и реабилитированы как специалисты. Немного наивное, конечно разделение — “система плохая, люди хорошие” — но не совсем безосновательное.
Также любопытный показатель — удовлетворенность родителей дистанционным обучением. Показатели, с одной стороны, неожиданно высокие: довольных и частично довольных дистанционным методом совместно почти две трети против четверти недовольных. Но, с другой стороны, половина опрошенных не считает дистанционку полноценной заменой очному образованию.
Тут тоже многое можно списать на везение и эмоции. Во-первых, мы прыгнули в дистанционку, как в холодную воду — внезапно, без всякой подготовки. Во-вторых, не только мы, но вся наша система образования зазуммерила и поначалу находилась даже в большей растерянности, чем мы, родители (раздраженные вдвойне).
Запрос на регулярное дистанционное обучение есть. Во-первых, на такой вот экстренный случай, который, как мы убедились, может возникнуть в любой момент. И даже уже привычные школьные карантины могли бы больше не превращаться в дополнительные каникулы, а использоваться с толком.
Во-вторых, есть те, кто готов и даже нуждается в такой услуге. Это могло бы стать прекрасным решением проблемы сельского образования — детей, которые по объективным причинам не могут попасть в хорошие школы, к лучшим учителям. В нынешнем спонтанном эксперименте с дистанционкой, увы, так и не встретились два одиночества — дистанционное образование и те, кто в нем нуждается повседневно, вне карантинного аврала. Реально “удаленные” дети дистанционным образованием охвачены в самую последнюю очередь или не охваченными вообще.
Но ведь обеспечить села приличным интернетом — проще, чем обеспечить каждую из сельских — пускай даже опорных — школ передовым педагогическим составом. И, вероятно, дешевле, чем обеспечивать их регулярным школьным транспортом.
Особый интерес в исследовании Службы омбудсмена вызывает список родительских предложений. Среди них первый пункт — обеспечить всех равным доступом к обучению и материалам.
Также родители предлагают обеспечить учителей всем необходимым для дистанционного обучения — техникой, знаниями, умениями и навыками. Ввести, наконец, давно воспетые электронные дневники и журналы, создать единый стандарт дистанционного образования и единую платформу для дистанционного обручения, на которой могли бы работать каждый ученик, класс, школа.
Но кроме технических вопросов, сильно досаждающих родителям на дистанционном обучении, есть вопросы, касающиеся сути и содержания образования. То, о чем до сих пор говорили, преимущественно, эксперты и активисты образовательных реформ, стало заметно и ясно буквально каждому родителю: наше образование из рук вон плохо. И по форме, и по сути.
Родители предлагают уменьшить количество предметов, пересмотреть программы, переписать учебники. Как говорится, “начать и кончить”.
Предложения родителей требуют расшифровки. Например, в том, что касается уменьшения количества предметов. Можно было бы сказать иначе — проблема даже не в количестве предметов. Проблема разделяется надвое: во-первых, обязательность всех предметов, в том числе весьма любительских, во-вторых, страшная перегруженность самих предметов. Ситуацию не исправить только уменьшением списка предметов — надо уменьшать сами предметы.
Стремление напихать в головы учеников побольше информации по каждому предмету очевидно идет в ущерб усвоению — сложные концепции даются, когда еще как следует не усвоены базовые. На каждом шагу возникает сомнение в необходимости усвоения таких продвинутых, фактически профессиональных знаний на уровне средней (даже не старшей) школы. Темы в результате пробегаются вскачь, и если у ребенка нет глубокого интереса к биологии, географии, химии или физике, предмет почти полностью проносится мимо ушей, не оседая на мозге даже тончайшим слоем. Вопрос даже не в том, “для чего это мне?”, как часто думают школьники и их родители. Вопрос куда более широкий и философский: “Что я здесь делаю?”.
Мы с детства (вернее, со школы) знаем, что лишних знаний не бывает. Но, как мы могли убедиться в процессе неожиданного образовательного эксперимента, охватившего нас всех, школьные программы и учебники вбирают в себя худшие черты “дивного нового мира” — информация в них фрагментарна, плохо систематизирована и, главное, совершенно избыточна. Все мы учились в школе выделять важное и понемногу халтурить в неважном (не выходя за рамочки, само собой). Но современный школьник вынужден оставлять за скобками так много, что возникает сомнение, нужно ли вообще такое образование.
Стоило погрузиться в карантин, чтобы задать себе и системе такие вопросы.
