Рубен Варданян: “Я не планировал работать инвестбанкиром до пенсии”

Cпустя час после подписания соглашения Варданян вышел из здания Сбербанка на ул. Вавилова и, не обращая внимания на гудящие автомобили и не прерывая разговора по телефону, перешел дорогу и вошел в ресторан “Черноморская ривьера”, где и дал интервью “Ведомостям”

— Когда вы решили продать “Тройку диалог”?

— Двадцать лет назад.

— Когда-когда?

— Нет, я решил, что рано или поздно я уйду из этого бизнеса. Потому что это не бизнес моей жизни.

— Почему вы продали его именно сейчас?

— Потому что в любой момент времени ты должен четко понимать сильные и слабые стороны компании и оценивать, что происходит на рынке. “Тройка” всегда смотрела на различные возможности. Мы всегда гордились тем, что у нас были альтернативы — мы могли как продать, так и купить. Например, в кризис мы одновременно рассматривали как покупку банка, так и продажу “Тройки диалог” — мы одновременно проводили due diligence большого коммерческого банка в России и вели переговоры со Standard Bank. В итоге мы заключили сделку со Standard Bank. Еще в мае прошлого года мы приняли осознанное решение о том, что с учетом возможностей на рынке и желания менеджмента надо либо двигаться на развивающиеся рынки, либо развиваться в партнерстве с крупным коммерческим банком. Был и третий вариант: сохранить независимость, но изменить бизнес-модель — сделать ее более компактной, сжатой как пружина, исходя из сегодняшних реальностей.

— Почему вы выбрали именно Сбербанк?

— Ответ очевиден. Это огромный уникальный банк, который сейчас трансформируется, в котором работает новая команда с амбициозным лидером. В Сбербанке комфортная для “Тройки” корпоративная культура. Мы знали многих топ-менеджеров Сбербанка, в том числе Антона Карамзина, Александра Морозова, Беллу Златкис, еще до того, как они начали работать в Сбербанке. Мы знаем лидера, команду и то, чего они хотят. Кроме того, у Сбербанка огромный неиспользуемый ресурс. Лучшие условия партнерства, чем со Сбербанком, сложно придумать.

— Но вам же поступали предложения от других банков…

— Поступали.

— Почему вы от них отказались и выбрали Сбербанк?

— Просто совпали все факторы — огромный неиспользованный ресурс, знание команды, понятные цели и амбиции лидера.

— В этом году “Тройка” отметила 20-летие, вы пережили с ней кризис…

— Причем не один, а четыре. Я пережил много кризисов.

— Какой из периодов был самым сложным?

— 1998 год.

— Вы столько всего пережили с этой компанией… Что сейчас чувствуете, когда продаете ее?

— Есть вещи, которые на всю жизнь, а есть временные. Я всегда знал, что рано или поздно я продам инвестиционно-банковский бизнес и уйду с этой позиции. Я не планировал всю свою жизнь работать инвестиционным банкиром — до пенсии, и у меня никогда не было мечты до последнего вздоха работать на одной работе, как это бывает с некоторыми генеральными директорами. Но в ближайшие три года я остаюсь в “Тройке”, и возможность реализовать наши совместные со Сбербанком амбициозные планы мне очень интересна.

— Через три года вы покинете компанию?

— Еще не знаю. Решение будет зависеть от многих факторов. Эта компания была для меня всегда важна. “Тройка диалог” — это уникальная история успеха, это компания, построенная на рыночных условиях, и за 20 лет, имея в разные годы различных внешних акционеров, мы многого достигли. Когда я начинал работать в компании, стартовый капитал составлял $35 000, сейчас максимальная оценка компании может быть намного больше по результатам работы за три года. Есть чувство гордости за достигнутое.

— Как вы объяснили партнерам, что принято решение продать “Тройку” Сберу?

— Партнеры были в курсе переговоров. Мы обсуждали этот вопрос на совете партнеров, на стратегической сессии, рассматривали оптимистичный и пессимистичный сценарии с учетом того, какие департаменты будут наиболее прибыльными в следующие несколько лет и какова будет структура доходов и расходов.

— По итогам 2010 финансового года компания получила $42,346 млн прибыли, в 2009 г. был убыток в $49,672 млн. Как вы добьетесь того, чтобы компания зарабатывала $200 млн ежегодно?

— 2009-й и 2010-й — это кризисный год и год выхода из кризиса. Эти два года не показательны. Объективнее смотреть на результаты компании в горизонте восьми лет, например с 2004 по 2011 г. В эти годы средняя прибыльность компании составляла не менее $150 млн. Если в 2007 г. мы смогли сами заработать $225,1 млн, то почему мы не сможем сделать это совместно? На мой взгляд, средний показатель чистой прибыли в $200 млн — это реалистично оптимистичный сценарий.

— То есть вы считаете, что можете заработать и больше?

— Я считаю, что мы вместе можем заработать больше, если не будет серьезных катаклизмов.

— Как изменится структура ваших доходов?

— Я думаю, увеличится доля структурных продуктов, которыми будет заниматься подразделение глобальных рынков и инвестиционно-банковский департамент. 50-60% дохода будет приходиться на подразделение глобальных рынков, 20-30% — на инвестиционно-банковский департамент и 15-20% — на управление активами.

— Эксперты полагают, что последние два года “Тройке” было сложно работать и показывать прибыль, потому что появился “ВТБ капитал”, у которого есть в том числе и административный ресурс, а у “Тройки” этого не было. Это так?

— Не совсем. Из-за кризиса 2008 г. возникла определенная ситуация. Очень многие компании оказались заложниками у банков, потому что они брали в долг до кризиса. Для клиентов важнее всего было получить возможность рефинансировать свои долги. Поэтому клиентов легче было уговорить дать тебе мандат на другие виды бизнеса. Банки понимают, что последние три года длится период, когда клиенты бегают за банками, хотя ранее была иная ситуация. Но при этом не у всех российских коммерческих банков есть сильное инвестиционно-банковское направление и не все могли использовать это конкурентное преимущество.

— Чем инвестбанк Сбербанка будет отличаться от “ВТБ капитала”? В чем ваше конкурентное преимущество?

— Мы и без Сбербанка конкурировали с “ВТБ капиталом” по многим направлениям, например, мы крупнее в брокеридже, лучшие в аналитике, делим первое и второе места на рынке размещений облигаций, лидируем в управлении активами. Мы ежегодно проводим один из лучших инвестиционных форумов, по признанию участников. Нельзя сказать, что до сегодняшнего дня мы были в другой лиге, а сейчас будем конкурировать с ВТБ. У нас уже есть клиентская база и в ПИФах, и в инвестбизнесе, и в брокерском бизнесе. Сбербанку будет проще, чем ВТБ, который создавал бизнес с нуля.

— Что вам дает Сбербанк?

— Дает масштаб, потенциальный доступ к 30-миллионной клиентской базе и доступ к капиталу (balance sheet).

— Какие недостатки вы видите в объединении со “Сбером”?

— В любом объединении и любом статусе есть свои плюсы и минусы. Некоторые клиенты будут с нами долго работать именно потому, что мы часть Сбербанка. Для многих это дополнительная гарантия. Другим, может быть, будет сложнее работать.

— Каким клиентам будет сложнее работать? Тем, кто пользуется вашими инвестбанковскими услугами или услугами по управлению активами?

— Среди всех категорий клиентов могут найтись свои недовольные. Некоторые клиенты могут опасаться довериться государственному банку. Клиенты могут бояться не реальности, а каких-то мифов. Некоторые частные компании иногда хотят сохранить свои операции в тайне, а теперь у них будет возникать вопрос, насколько эта информация будет оставаться конфиденциальной и в какой степени она будет раскрываться.

— А насколько она будет оставаться закрытой?

— У нас уже был муниципальный акционер — Банк Москвы. В тот период мы делали много сделок, которые не всегда совпадали с интересами руководства Москвы.

— Но ведь Сбербанк в отличие от Банка Москвы в начале 2000-х — публичный банк…

— Несмотря на это, в отношении клиентских сделок будут сохраняться жесткие принципы конфиденциальности. Если с точки зрения конфиденциальности и профессионализма клиентов все устроит, все мифы и страхи уйдут.

— Ощущаете, что уже стали госинвестбанкиром?

— Почему гос-?

— Потому что “Тройка” — 100%-ная “дочка” госбанка…

— Я работал при разных акционерах с разными требованиями. Я начинал как наемный менеджер и не был собственником компании с первого дня. Я работал в “Тройке”, когда у меня не было ни одной акции, когда у меня было 10% акций. За последние 20 лет я работал на американцев, на муниципальный банк, на консорциум инвесторов, так что мне не привыкать. Я был муниципальным банкиром, был иностранным банкиром. Я работал и на государство, когда был главой “Росгосстраха”.

— Вы сейчас испытываете страх, что у вас может что-то не получиться?

— Опасения есть всегда, но глаза боятся, а руки делают. Любая деятельность несет в себе риски.

— Не боитесь, что возникнут сложности, связанные, например, с тем, что в госбанках царит бюрократия?

— Нам бояться нечего. Мне намного сложнее было создавать бизнес-школу “Сколково”, чем сейчас идти работать на Сбербанк. И тогда мы не боялись. Наше партнерство может стать очень успешной моделью бизнеса.

— Что вы будете делать после ухода из “Тройки диалог”?

— Много работать.

— Сколько денег вы получите за сделку?

— Считайте сами.

— Что вы будете делать с полученными деньгами?

— Не хочу делить шкуру неубитого медведя. Пока еще деньги не получены. Они будут выплачены, когда мы получим все разрешения регуляторов — примерно через полгода.

— Как будете работать со Сбербанком это время?

— Мы будем стремиться работать так, как если бы сделка была уже завершена, соблюдая, разумеется, ограничения, связанные с ожиданием получения регуляторных разрешений.

— Через три года Сбербанк может выплатить вам еще $700 млн за компанию. Как эти деньги будут делиться между партнерами?

— Сумма напрямую привязана к результатам деятельности “Тройки” в течение ближайших трех лет, поэтому она может оказаться такой, а может быть существенно меньшей или большей. Определенная часть этих денег будет выплачена в так называемый интеграционный пул. Из оставшейся части 20% будут выплачены Standard Bank, а 80% будут поделены между теми партнерами “Тройки диалог”, которые будут работать в компании на тот момент, пропорционально их долям.

— Почему Standard Bank получит меньше 36%?

— Потому что банк будет меньше вовлечен в рабочий процесс.

— Какой была роль Алессандро Профумо в сделке?

— Он давал взвешенные, разумные советы.

— Вы решили, кто будет представлять “Тройку” в совете директоров?

— Пока не решили. Потенциально у нас есть возможность иметь два места.

— “Тройка” будет отдельной компанией или одним из департаментов в Сбербанке?

— “Тройка диалог” останется отдельной компанией. При этом компания будет 100%-ной “дочкой” Сбербанка.

— Что будет с вашими дочерними структурами в странах СНГ?

— Они будут интегрированы. Как именно — пока не решено.

— Были ли партнеры, не согласные со сделкой?

— Были. Их было не много. Кроме того, решение по таким вопросам принимает совет партнерства.

— В совете партнерства были несогласные?

— Да. Не могу сказать, сколько их было, — это конфиденциальная информация. У всех есть возможность остаться независимыми и работать самим.

— Сколько партнеров могут покинуть “Тройку диалог” в течение ближайших трех лет?

— Это зависит от того, какая будет ситуация на рынке в целом и в России в частности.

— Ожидаете ли вы оттока кадров?

— Я уверен, что у нас произойдет приток желающих работать на такой платформе.

— Вы планируете нанимать топ-менеджеров?

— Да. Но еще не решили, на какие позиции.

— Ожидаете ли вы ухода тех сотрудников, которые сейчас работают в компании?

— Люди вправе принимать любое решение. Но, я думаю, серьезного оттока не будет. Люди останутся работать и, скорее всего, если отток и будет, то только через год-два и в том случае, если что-то не получится.

— Теперь основными игроками на рынке стали инвестиционные госбанки…

— ВТБ и Сбербанк планируют со временем стать банками с долей государственного участия меньше контрольного пакета.

— Вы не обсуждали с Грефом вопрос участия “Тройки” в приватизации “Сбера”?

— Думаю, что именно дочерняя компания Сбербанка должна делать всю работу по приватизации совместно с внешними консультантами.

— Как вы со Сбербанком будете участвовать в объединении РТС и ММВБ?

— У нас будет выработана единая позиция по этому вопросу.

— Вы обменяете свой пакет на акции ММВБ или заберете наличными?

— Это еще не решено.

— Какой вы видите “Тройку” через три года?

— Это будет безусловный лидер с точки зрения инвестиционно-банковских услуг, работающий не только в России, но и за пределами стран СНГ. Кроме того, возможно, на базе банка “Тройки” может быть построен private bank. Например, у Credit Suisse есть дочерние банки, которые оказывают услуги private banking определенным категориям клиентов. Я уверен, что в группе Сбербанка появятся банки с различной специализацией в разных юрисдикциях.

— Будет ли изменен бренд компании?

— Пока еще рано об этом говорить.

Биография

Родился в 1968 г. в Ереване. В 1992 г. окончил экономический факультет Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова

1991 — эксперт, начальник отдела по первичному размещению брокерской компании “Тройка диалог”

1992 — исполнительный директор, затем президент “Тройки диалог”

2002 — генеральный директор компании “Росгосстрах”

2004 — председатель совета директоров “Росгосстраха”

2005 — председатель совета директоров “Тройки диалог” и президент бизнес-школы “Сколково”

“Тройка диалог”

группа компаний

Объединяет одноименные инвестиционную компанию, управляющую компанию, коммерческий банк “Тройка диалог”, Troika Capital Partners.

Акционеры: 63,6% — у партнерства сотрудников во главе с председателем совета директоров группы Рубеном Варданяном, 36,4% — у Standard Bank.

Финансовые показатели (US GAAP за год, закончившийся 30 сентября 2010 г.):

активы — $5,75 млрд, капитал — $872 млн, прибыль — $42,346 млн.

Директора Сбербанк и “Тройка” обменяются директорами

“Тройка” может получить два места в наблюдательном совете “Сбера”, говорит Варданян, кто это будет, пока не решено. Сбербанк, по словам Донских, получит три из пяти мест в совете “Тройки”: их займут Греф, Донских, третий директор не выбран.

Наиля АСКЕР-ЗАДЕ