Россия: короткая память и банальность зла

О том “хотят ли русские войны?” поэт Евтушенко мог бы спросить сегодня у уцелевших жителей Алеппо. Хотя поговорить об этом с ним готовы и беженцы из Донецка, и крымские татары из Симферополя, и жители микрорайона “Восточный” в Мариуполе. Словом, те украинцы, которые вынуждены были искать спасения от российской агрессии и российского оружия. 

Война в Сирии, отнявшая уже около 400 тыс. жизней, и продолжающаяся при демонстративном участии российской армии, вытеснила тему российской агрессии против Украины с первых строчек глобальной повестки дня. Безусловно, наш конфликт “очень важен для них”, но все супердержавы заняты, погружены во множество иных проблем и всем видом дают понять, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Это не сгущение красок, а новая реальность, в которой Украине предстоит себя осознать и обрести. И первым шагом на этом пути является определение контуров политики в отношении России. 

У этого процесса, как и у всякого прочего, есть два измерения — политическое и экономическое. В политическом измерении Россия и Украина де-факто находятся в состоянии войны (пусть юридически и не объявленной), сроки окончания которой прогнозировать сложно. Это обстоятельство вполне очевидно влияет на общественное мнение двух стран. Так, согласно ноябрьским данным российского “Левада-Центра”, только 23% россиян внимательно следят за событиями в Украине (против 49% в августе 2014 г.). При этом большинство респондентов оценили обстановку на Востоке Украины как напряженную (66%) и считают, что эта ситуация сохранится в течение следующего года.

Что касается качественных оценок россиян, то, по данным того же “Левада-Центра”, 56% респондентов относятся к Украине плохо или очень плохо против 26%, которые относятся к Украине хорошо. Чувство это отчасти взаимно — по данным Киевского международного института социологии, 46% украинцев относятся к России плохо и очень плохо, против 40%, которые относятся к России в целом хорошо.

Следует отметить, что политики в РФ, в том числе люди, называющие себя оппозицией, занимают в вопросе о статусе Крыма (одном из ключевых для украино-российских отношений) вполне прогнозируемую позицию. Так, Алексей Навальный, недавно объявивший о своем намерении участвовать в президентских выборах в 2018-м, в отношении скорости решения крымской проблемы и вообще замирения с Украиной “настроен скептически”. “Я считаю, что проблема Крыма не будет решена в десятилетие. Наши с вами внуки и правнуки будут сидеть и обсуждать, что же мы будем делать с Крымом. (…) Когда вы задаете сложный вопрос, на него нельзя дать простого ответа. И в этом заключается трагедия Крыма, который сейчас непонятно, чья территория. Но я могу сказать, что путь решения проблем Крыма должен начинаться с нормального референдума, который там нужно провести…” — считает г-н Навальный. 

Председатель движения “Открытая Россия” Михаил Ходорковский считает, что вопрос о Крыме должен быть решен “путем компромисса”. При этом, по мнению бывшего владельца нефтяной компании ЮКОС и главного политзаключенного России начала XXI в., “украинское общество, если не брать отдельных его радикальных представителей, готово к тому, что по Крыму возвращения к статус-кво не будет, а будет поиск компромисса”. 

Очевидно, что позиция российских оппозиционеров продиктована электоральными соображениями и не разделяется большинством населения Украины. И подобный порядок вещей создает для Киева дополнительные риски. 

Во-первых, негативное общественное мнение в России сужает поле маневров для политического урегулирования конфликта. Ведь даже если смело пофантазировать и предположить, что завтра Владимира Путина сменит на президентском посту другой человек, его действия не смогут идти вразрез с теми 86% “путинского большинства”, для которых Крым — “их”. Иначе такой правитель долго не удержится у власти. 

Война, развязанная Россией против Украины, прошла не только по территориям, но и по семьям, отношениям, многолетней дружбе. В 2004-м я окончил Московский государственный университет и долго работал в России как аналитик и политолог. Я сделал выбор в пользу своей Родины — Украины — за несколько лет до войны, четко осознав, что Россия Путина является источником глобальных рисков и потенциальным агрессором для моей страны. 

Как и тысячи украинцев, я лишился многих друзей в России, одурманенных пропагандой. Я наблюдал за этим процессом и видел, как личные амбиции и воля людей меркли на фоне абсолютно стадного желания встроиться в большую, неодушевленную, тотальную силу. Как и тысячам моих сограждан, мне вскоре стало понятно, что сейчас нам не хватит слов, чтобы даже просто начать разговаривать друг с другом о мире. 

Пропаганда в России воспитала одномерное, запрограммированное восприятие происходящего и породила спрос на пресловутых “людей действия”. В этих условиях любая попытка компромисса будет рассматриваться населением как проявление слабости. 

Во-вторых, российская агрессия против Украины в сегодняшней мировой повестке дня отодвигается на периферию. Формирование кабинета Дональда Трампа и его первые шаги, предстоящие выборы в Германии и Франции, миграционные процессы, война на Ближнем Востоке — любое из этих событий предполагает активные действия России, от эффективности которых зависит возможное досрочное прекращение действия санкций. Может сложиться ситуация, при которой вопрос о санкциях может быть решен без участия Украины и не в ее пользу. 

В экономическом измерении значительным фактором риска является сохранение зависимости Украины от поставок российского энергетического сырья. И если в части поставок газа ситуацию в какой-то мере удалось переломить и минимизировать закупки у “Газпрома”, то в части поставок ядерного топлива для украинских АЭС Россия сохраняет критическое влияние. В остальном же фактический разрыв внешней торговли с Россией оказал менее определяющее влияние на экономику Украины, чем того ожидали скептики. 

Может показаться, что так и должно продолжаться дальше. Что диалог между агрессором и жертвой — глуп и неуместен, пока счетчик смертей не остановится хотя бы на сутки. Но когда ты имеешь дело с агрессором, претендующим на силовое глобальное доминирование, политика должна быть более осмысленной. 

После начала российской агрессии я полтора года практически безвылазно находился в Донбассе. Мой личный опыт убедил меня в том, что нынешний замороженный конфликт является синонимом войны, а не ее отрицанием. Если эта ситуация останется “как есть” — без рефлексии, осознания, проблематизации и выработки стратегии нашей победы — мир еще долго останется призрачным. 

Контуры политики противодействия России можно обозначить следующим образом. В первую очередь, Украине необходимо системно и профессионально подходить к анализу внутрироссийских политических процессов. Не забывая, что важными чертами российской истории являются цикличность и наличие тлеющих внутренних гражданских конфликтов. Цикличность проявляется, в частности, в хронической неспособности России стать полноправным членом сообщества демократий. Это обусловливает агрессивную внешнюю политику, которая проявляется то в создании монархических коалиций, то в шантаже Европы Коминтерном, то в гибридной дестабилизации западных стран путем вмешательства в избирательные кампании и организации информационных провокаций. 

К числу наиболее явных внутренних конфликтов следует отнести высокий уровень ксенофобских настроений, противоречия между центром и регионами, имущественное расслоение, негативное отношение большинства россиян к классу управленческой номенклатуры. 

Наконец, одной из характерных особенностей российской истории является тот факт, что множество правителей были смещены со своих постов нелегитимным, а зачастую — насильственным путем, вследствие заговоров или переворотов. 

Происходящее в современной России украинской власти необходимо исследовать и анализировать с учетом указанных обстоятельств. В том числе и для того, чтобы выявлять среди российских элит индивидуальных или групповых агентов влияния, способных впоследствии добиться изменения российской политики в отношении Крыма, Донбасса и Украины в целом. Украина заинтересована в появлении таких российских политиков, которые сделают отказ от Крыма и внешней экспансии отправной точкой своих программ. 

Киев может и должен сыграть свою роль в процессе возрождения “советологии” и выработки таких сценариев для глобального сообщества, которые помогли бы создать систему сдерживания российской агрессии и подрывного российского вмешательства в глобальную политику. Необходимо начать экспертную дискуссию об обеспечении международного контроля над ядерным потенциалом России.

Важным шагом является производство качественного русскоязычного контента, призванного подавать альтернативную точку зрения на актуальные политические процессы в России. Русский язык для Украины сегодня — это оружие. Речь не идет о придании русскому языку статуса государственного либо о превращении Украины в место базирования антипутинской оппозиции. Задача состоит в том, чтобы использовать личные связи наших граждан для ретрансляции контента, направленного на изменение отношения россиян к их политическому руководству. Формы этого контента могут быть различными, главное — удержать магистральную рамку, которую можно сформулировать достаточно просто: аннексия Крыма стала не только причиной войны в Донбассе и главным фактором ухудшения российско-украинских отношений, она послужила толчком для постоянного, последовательного ухудшения экономической ситуации в России. 

Необходимо консолидировать усилия академического, экспертного, дипломатического сообществ для закрепления украинской версии событий, начавшихся во время Революции достоинства и продолжающихся по сей день в Крыму и Донбассе. Украинский вопрос не должен исчезнуть из фокуса внимания мирового сообщества и не может быть объектом манипуляций. 

Важной задачей политики Украины в отношении России является развенчание мифа о несостоятельности украинского государства и украинской экономики без глубокой хозяйственной интеграции с Россией. 

Высокий уровень проведения экономических реформ является задачей самодостаточной. Но в контексте противостоянии с Россией особая роль должна уделяться окончательной ликвидации зависимости от России в части поставок энергетического сырья. А еще — обеспечению прорывов в тех секторах экономики, где традиционно сильны позиции России. Речь идет об атомной энергетике и космической отрасли. Для Украины, где около 50% электроэнергии вырабатывается на стареющих АЭС российского дизайна, и сохраняется критическая зависимость от поставок российского ядерного топлива, вопрос выбора нового стратегического партнера и строительства новых замещающих атомных генерирующих мощностей на основе нероссийской технологической платформы является абсолютным приоритетом. Реализация такого проекта не только подтвердит управленческий, научный и индустриальный уровень государства, но и поставит точку в спорах о состоятельности и конкурентоспособности Украины. 

Одним из ключевых слагаемых сохранения морального преимущества Украины является ее честность и точность в оценке причин этой войны и роли России в ее развязывании. В условиях нового, нестабильного и малопрогнозируемого мирового порядка Украина может стать авангардом выработки политики сдерживания России. Это вопрос выживания, вопрос состоятельности как государства, как влиятельного суверенного игрока на мировой арене. 

Откладывать эту партию больше нельзя. Тем более что мы обязаны ее выиграть. 

Константин БАТОЗСКИЙ, политолог, директор Агентства развития Приазовья