Реформы угольной промышленности: украинские перспективы применения европейского опыта

Что происходит с шахтами Донецкой области во время боевых действий?

Пока конфликт в Украине остается не разрешенным, предприятия на территориях подконтрольных “ДНР” находятся в социально-экономической “серой зоне”, при постоянных боях.

По информации департамента развития базовых отраслей промышленности Донецкой ОГА, 49 угледобывающих предприятий остались на территории, которая контролируется “ДНР”. На территории контролируемой Украиной находится 30 шахт: 20 — в государственной собственности, и 10 — в частной. Эти 30 шахт, добывают порядка 25 тыс. тонн угля в сутки, которым обеспечивается Углегорская и Калушская ТЭС, а также частично электростанции холдинга “ДТЭК”.

Первый заместитель председателя Независимого профсоюза горняков Украины Анатолий Акимочкин отмечает, что многие государственные шахты на территориях подконтрольных “ДНР” уже никогда не будут работать, ведь в ходе военных действий была разрушена их инфраструктура. По его словам, это порядка 15-16 шахт.

“В частности, работу шахт “Полтавская” в Енакиево, “Октябрьский рудник” в районе Донецкого аэропорта, невозможно будет возобновить. Эти шахты уже затоплены, их уничтожило не правительство, а военные действия”, — говорит Акимочкин.

По его словам, на оккупированных организациями “ДНР” и “ЛНР” территориях осталось 60% всех шахт Украины.

Шахты на украинской территории области работают, имея огромный блок проблем. Об этом говорят и представители профсоюзов, и чиновники ОГА.

“С начала текущего года угледобывающими предприятиями области добыто более 26 млн. тонн угля, что почти на 30% меньше, чем в прошлом году. И хотя показатели 2014 года значительно меньше показателей 2013, мы видим тенденцию налаживания угледобычи”, — проинформировали в управлении угольной промышленности Донецкой ОГА.

Первый зампред НПГУ Анатолий Акимочкин очертил основной круг проблем, с которыми столкнулись предприятия на территории “ДНР”.

“До событий на Востоке, все государственные шахты на Донбассе жили за счет дотаций. Часть шахт получала поддержку на реконструкцию, капитальное строительство, что позволяло им продуктивно работать. Средства также выделялись на охрану труда, приобретение средств индивидуальной и коллективной защиты. Теперь предприятия угольной промышленности на территории, контролируемой “ДНР” — не имеют государственной поддержки, и там масса проблем — в сфере пенсионного обеспечения, страхования и т.д. Там выплачиваются какие-то деньги, но это мизер. Мне трудно сказать, как эти предприятия будут выживать, если останется “ДНР””, — констатирует Акимочкин.

Реформы угольной промышленности: украинские перспективы применения европейского опыта

Плачевное экологическое состояние Донбасса — притча во языцех. И угольная промышленность вносит “львиную долю” в загрязнение экосистемы. Именно это стало одной из основных причин разработки и введения стратегии декарбонизации энергетики стран Европы. А также нерентабельность шахт, которые в Европе находились на дотировании государства, так же как сейчас в Украине.

То есть на пути Евроинтеграции, где соглашение об ассоциации является только первым шагом, наша страна должна пересмотреть свое отношение к угольной отрасли. Страны ЕС нацелены на снижение доли угля в энергобалансе и сворачивание его добычи. На данный момент доля угля в структуре энергогенерации в Евросоюзе — 25%, а в 2030 году прогнозируется ее снижение до 5%. Для сравнения на долю угольных ТЭС Украины приходится примерно 40% от общего объема выработки электроэнергии.

Основной вопрос для Украины в контексте реформирования угольной отрасли: Как нужно действовать, чтобы этот процесс не повлек за собой сокращение людей и резкий рост безработицы. Европейские эксперты говорят: эти проблемы можно решить. Достаточно запустить ряд социальных программ в шахтерских регионах, таких как переподготовка людей, стимулирование бизнеса, выплаты пособий по досрочному выходу на пенсию.

Заместитель главы Независимого профсоюза горняков Украины Анатолий Акимочкин полагает, что наиболее применимым для Донбасса является опыт Польши.

“Пример проведения реформ в Польше наиболее разумный и подходящий по специфике для Донбасса и Украины. Во-первых, предприятия угольной промышленности до сих пор там находятся в государственной собственности. В начале проведения реформ, был составлен список предприятий, которые останутся работать. За основу брали не состояние поверхности комплексов, подъемных машин, а прежде всего — наличие запасов угля. Шахты, которые имели большие запасы угля, оставили работать, в них были вложены большие деньги. В результате где-то 50% шахт в Польше было закрыто. А на половине оставшихся была проведена модернизация и реконструкция, вследствие этого количество добываемого за год угля не изменилось. Людей с закрывавшихся шахт перевели на работающие, сократили либо отправили на пенсию. Еще часть уволенных — переучили”, — говорит заместитель главы НПГУ. В то же время недавние протесты шахтеров в Польше демонстрируют, что путь реструктуризации даже в Европе еще не окончен и будет он долгим и тернистым.

“Реформы угледобычи проводили и в России, — продолжает Акимочкин. — Но по итогу в угольной промышленности осталось работать всего 100 тыс. чел. Большая часть предприятий там была закрыта, остальные — приватизированы. В российской части Донбасса, где условия залегания идентичные нашим, закрыли почти все шахты. РФ оставила работать шахты только на востоке, — там где прекрасное залегание, низкая себестоимость добываемого угля. Пример реформирования России нам не подходит, это не выгодно для обычных шахтеров”.

В поисках подходящего опыта других стран, аналитики Информационной кампании Stronger Together отмечают, что “шоковая реструктуризация” например, в Британии, была возможна, благодаря тому, что угольная промышленность не была сосредоточена в одном регионе — в отличие от Германии, Польши и Украины, где внезапное закрытие шахт непропорционально сильно ударило бы по густонаселенному региону. Отсюда и необходимость более взвешенного темпа реформ в Украине.

Стимулирование досрочного выхода на пенсию было одной из мер, предложенных правительством Великобритании: участники программы получали от государства доплаты к пособию по безработице до достижения официального пенсионного возраста. Кроме того, всем, кто увольнялся с шахты добровольно, государство обеспечило единовременные выплаты.

Чтобы компенсировать потерю рабочих мест в Германии, государство тоже гарантировало горнякам в предпенсионном (55-60 лет) возрасте выплаты, которые продолжались до пенсии, в обмен на добровольное увольнение. Их размер мог достигать 90% размера шахтерской зарплаты. Соответственно, при сокращениях штата первыми увольняли шахтеров старше 50 лет — чтобы вместо них к труду становились младшие коллеги и не приходилось брать на работу новых людей.

По словам Анатолия Акимочкина, для Донбасса вопрос состоит в том, все угольные предприятия находятся в небольших городах и поселках, и являются бюджетообразующими.

“Уволенные во время реформирования угольной отрасли рабочие могут стать для страны огромной проблемой. Бюджеты территорий Донбасса с компактным размещением угольных предприятий, практически больше ни чем не заполняются, поэтому нам необходимо создавать новые рабочие места, как это было в Германии. Там строились новые предприятия, происходило переобучение шахтеров. В ситуации с Донецким регионом, если нет возможности открыть другое предприятие, — не стоит закрывать работающую шахту. Большинство наших шахт, которые находятся в стадии закрытия, имели прекрасные запасы угля и могли работать. Их закрыли не подумав”, — считает Анатолий Акимочкин.

Действительно когда в Германии в середине 1990-х средний возраст уволенных упал, программы поощрения увольнения старших работников потеряли смысл, и правительство ввело новый набор мер: развернуло курсы по переквалификации и основало информационные бюро, благодаря которым примерно 50% заявленных ежегодно находили новую работу.

Опыт Германии называют наиболее удачным для региона в департаменте развития базовых отраслей промышленности Донецкой ОГА. Так как наши страны схожи в части сложности добычи угля по горно-геологическим условиям.

“Но в полном объеме использовать этот опыт в Украине не получится, поскольку у нас есть своя особенность: основным энергоносителем является уголь и это вопрос энергобезопасности страны. Поэтому угольную промышленность нужно развивать путем создания вертикально-интегрированных компаний, где угольщики могли бы работать рентабельно на конечный продукт — электроэнергию”,- говорят в департаменте.

Приватизация: за и против

Мнения профсоюзов и представителей власти на местах расходятся кардинально в вопросе приватизации, которая так же используется в некоторых странах для повышения конкурентоспособности угольных предприятий.

Анатолий Акимочкин считает, что лучшие украинские шахты уже приватизированы после 2004 года. “Большая часть шахт, которые можно выставить на приватизацию, — непривлекательна. В сегодняшних условиях вряд ли найдутся собственники, которые вложат в них большие деньги и согласятся долго ждать. Опыт предыдущих лет показывает, что с предприятий новыми собственниками зачастую снималась “юшка”, потом они бросались на произвол судьбы. Государство должно попытаться через себя решить проблемы шахт. Но на сегодня власть не делает это качественно”, — заявил Акимочкин.

В то же время в Донецкой ОГА, отмечают, что приватизация шахт поможет наполнить бюджет Украины, нормализовать состояние дел в отрасли и привлечь внешних инвесторов.

“Приход в отрасль частного капитала позволит увеличить объем добычи угля, компенсировав потери от закрытия убыточных шахт, а модернизация даст приток новых заказов отечественным машиностроителям и металлургам. Основной целью реформирования должно стать полное освобождение государственного бюджета от необходимости субсидирования этих предприятий. На Донетчине есть положительный опыт вливания частного капитала в угледобывающий сектор экономики. На территории области зарегистрировано более 90 угледобывающих предприятий негосударственной формы собственности. Уже сегодня частные шахты добывают больше угля, чем государственные — более 60 % от общеобластного объема добычи”, — говорят в ОГА.

Что в сухом остатке

То есть, реформирование угольной отрасли в Украине должно проходить умеренными темпами, учитывая конфликт на Донбассе и энергетическую зависимость страны на данном этапе.

Украина должна следовать наиболее прогрессивным мировым тенденциям и задумываться об экологическом аспекте. Угледобычу возможно сохранить на том же уровне, и даже увеличить, проводя модернизацию. Это приведет к сокращениям работников, но модернизированные предприятия будут нести меньший вред без того проблемной экологии Донбасса.

При том, что массовые сокращения вызовут социальные волнения, они тем не менее уменьшат государственные затраты на дотацию нерентабельных предприятий. И эти деньги должны идти вместо поддержки нерентабельной добычи на социальные программы, которые смягчат последствия закрытия для шахтеров: профпереориентацию, пособия по досрочному выходу на пенсию.