“Реальные заказчики хотят сделать козлом отпущения в моем деле именно Колесникова”

- Эй, “Обком”, вы что хулиганите?

Смеющиеся глаза Юрия Луценко как-то не вяжутся с клеткой, в которой экс-министр МВД пребывает по ходу заседания Апелляционного суда Киева. Особенно это заметно на фоне 13 нарочито бесстрастных милиционеров в камуфляже, которые его стерегут: по их лицам невозможно понять, что они испытывают при виде за решеткой бывшего главы МВД — наслаждение или “опупение”.

Наш разговор с самым популярным из нынешних “постояльцев” Лукьяновского СИЗО происходит в то время, когда судьи, уединившись, выносят (или делают вид, что выносят) решение о том, продлевать ли срок содержания Юрий Витальевича под стражей, либо же отпустить его на поруки до суда по его делу.

Сам Луценко, впрочем, старается на грядущем вердикте суда не зацикливаться, и можно только гадать, чего это ему стоит.

- Читаю вас постоянно и с большим удовольствием, — говорит экс-министр корреспонденту “Обкома”. — Мне приносят в распечатках.

- Давайте лучше поговорим о вас. Тем более, что завтра, кажется, будет знаменательная дата: вы проведете в заключении ровно столько же, сколько и Борис Колесников в 2005 году…

— Нет. У него было 114 дней, для меня этот срок уже прошел.

- То есть все эти красивые параллели — мол, вас продержат ровно столько же, сколько Колесникова и потом отпустят, — уже не сработают?

— Вы знаете, у меня лично складывается впечатление, что многие журналисты, когда спрашивают меня о виновниках, вставляют фамилию Колесникова в вопрос по чьему-то заданию. Потому что когда я даю ответы, их не устраивающие, вопрос меняется, и Колесникова там уже нет. Скажем, спрашивают меня: “Считаете ли вы, что Колесников вас посадил?”. Я им говорю: “Не надо сужать, потому что желающих там намного больше: радуются этому и харьковские наркобароны, и те, и другие, и третьи”.

У меня складывается впечатление, что группировки вокруг Януковича, да и вокруг меня тоже — “танцуют” свои игры. То есть реальные заказчики хотят сделать козлом отпущения в этом деле именно Колесникова. А я считаю, что это не так.

- Как сказать… Вы же слышали о новых неприятностях Воробьева?

— Да. И про начальника тюрьмы, где сидел Пенчук, и про самого Пенчука, и про судью, который отпускал его на условно-досрочное освобождение, — я все знаю. И тем не менее, у меня складывается впечатление, что козлом хотят сделать Колесникова. При всех наших крайне негативных отношениях (крайне негативных, в силу разных причин), — я не считаю его прямым заказчиком этого дела.

- И кто, по-вашему, прямой заказчик?

— Я считаю, что все гораздо более сложно и комплексно. Окончательное решение по аресту и содержанию Луценко здесь принимало самое первое лицо, а отнюдь не его подчиненные.

- Телевизор вы смотрите, Интернет, как выяснилось, читаете?

— Интернет читаю в распечатках. Подчеркиваю, в распечатках (смеется).

- Я это к тому, что вы имели возможность не только изучить материалы дела, но и ознакомиться с реакцией на него сотен людей. Скажите, к кому из друзей пришлось пересмотреть отношение в худшую сторону?

— Скажу так: в моем деле допросили более 100 человек. И откровенно лживые ответы, в которых есть ссылки на якобы полученные от меня устные указания, дали лишь три человека. Конечно, несколько десятков человек, скажем так, не захотели связываться с опасностью и сказали, что за все отвечает министр. Я их не могу за это осуждать, де-юре министр действительно за все отвечает.

- А имена этих трех вы можете назвать?

— Я их назвать не могу, но на суде все очень быстро станет ясно. Но самое главное то, что у меня очень спокойное отношение к их лжи. Потому что я сумею доказать, что это ложь.

- А кто, наоборот, приятно удивил?

— Такие люди есть, но я не хотел бы называть фамилии: тут надо упоминать либо всех, либо никого. Но есть люди, с которыми у меня были разные отношения (и хорошие, и плохие, и напряженные) — но которые повели себя очень достойно. Хотя для них риск попасть под сокращение, под удары — был очень большим.

Особенно приятно, когда это касается людей, занимающих небольшие должности. Опрашивали, к примеру, поваров ведомственного санатория МВД, принимавших делегацию ветеранов в День милиции. И вот на таком уровне люди вели себя очень, я бы сказал, дружественно. То есть они говорили, что происходящее сейчас — полный бред, и что Луценко не имеет к этому никакого отношения.

Конечно, я был уверен в своих друзьях — и они остались друзьями. Я практически был уверен в своей команде — заместителях и начальниках управлений. И эта команда, за одним исключением, оказалась на высоте. Но я где-то уже, кажется, говорил: как же без Иуды, да еще и в МВД (смеется)?

- Нет ли у вас обиды на Геннадия Москаля, который публично заявил о том, что были разговоры, в которых вам предлагалось укрыться от возможного ареста за границей?

— Ну, такие разговоры на самом деле были, и я это подтверждал. И не только Москаль, но и другие люди (в том числе и крупные украинские политики) говорили мне: с чем ты шутишь?!

Мало того, не называя фамилии, хочу подтвердить, что буквально накануне первых моих допросов имел встречу с одним из высших руководителей Генпрокуратуры. И этот человек сказал мне, что действительно есть такое дело, но никаких арестов не предусматривается, потому что все это — “дурня” и макулатура.

После этого я понял, что арест будет (смеется). Потому что с донецкими товарищами только так к этим словам и можно относиться.

- В сегодняшнем своем выступлении вы несколько раз “переходили на личности” в отношении представителей стороны обвинения. Может, не стоило этого делать?

— А как я еще должен высказываться? Все, что они могли плохого для меня сделать, они уже сделали.

- Считаете, что хуже уже не будет?

— Ну, вы же меня знаете, да? Не знаю, плюс это или минус, но я всегда говорил то, что думаю. И Ющенко говорил, когда тот был Президентом; и Януковичу, когда тот был при должностях; и другим. А чего ради я должен с ними заигрывать? Они состряпали абсолютно лживые вещи…

Здесь нас прерывает гул голосов: заседание суда возобновляется. Через 10 минут оглашается вердикт: еще месяц под стражей. Народные депутаты в зале кричат судье что-то пафосное, о “высшем небесном суде”. На лице представителей обвинения — тщетно скрываемая радость. А супруга подсудимого вместе его сыном идут к лифту, чтобы побыстрее выбраться из здания Апелляционного суда г.Киева.

— Нет слов, — машинально повторяет вслух Ирина Луценко. — Нет слов…

Евгений КУЗЬМЕНКО