Появление неконтролируемых участников ведет к снижению цен на тендерах — директор “Укрэнерго” Ковальчук

Прошлогодний тендер на закупку трансформаторов для “Укрэнерго” стал одним из наиболее скандальных событий в энергетике Украины. Но колоссальную растрату удалось остановить. После чего в компании произошли существенные кадровые изменения, а на новом тендере удалось сэкономить многомилионные суммы.

Сейчас победитель тендера — украинский производитель “Запорожстрансформатор” (ЗТР) — приступает к выполнению контракта. Delo.UA пообщалось с вр.и.о. директора НЭК “Укрэнерго” Всеволодом Ковальчуком о том, как компания будет контролировать ЗТР, за счет чего удалось пересмотреть контракты почти на 700 млн грн, заставить поставщиков работать при марже в 5-10%. Он также поделился своими мыслями о том, сколько на самом деле может стоить украинский трансформатор.

За первые два месяца “Укрэнерго” сообщило о росте капитальных инвестиций в 10 раз, по сравнению с аналогичным периодом 2015 года. Это связано с контрактом с ЗТР?

Нет, ЗТР начнет выравнивать наши показатели по инвестиционной программе в апреле, когда будет первый транш аванса. Последний транш будет в конце мая-начале июня.

Учитывая не идеальное финансовое состояние ЗТР, мы серьезно изменили условия договора. Платежи будем совершать частями, на заводе будет постоянный представитель “Укрэнерго”, который в том числе имеет право доступа к финансовым документам.
Учитывая предложенную цену, ЗТР сможет поставить вам продукцию? Я просто видела их финрезультаты за 2015 год.

Ужасные у них финрезультаты. Если у завода трудности с обслуживанием кредиторской задолженности, из-за того, что он отягощен кредитами, ясно, что они не могут обслуживать кредиторскую задолженность в условиях закрытия российского рынка.

Мы понимаем, что у них дефицит оборотных средств. Но они каким-то образом вышли в положительный cash flow и очень ускорились — у нас уже произошли две отгрузки в этом году. Еще запланированы на апрель и май. Есть положительная динамика, потому что у них будет денежный поток, в том числе по старым контрактам от нас.

Поэтому мы пошли путем компромисса: они должны полностью раскрыть информацию относительно размещения заказов на материалы и комплектующие для производства.

Несмотря на то, что этого не было в условиях тендера, они пошли на присутствие постоянного представителя на заводе, с полным доступом к производственным планам.

Так что тогда повлияло на рост капинвестиций в 2016 году?

В четвертом квартале мы отменили очень много закупок, которые показались неконкурентно сформированными. Но мы ведь не просто боремся за экономию, мы при этом пересматриваем технические решения. Поэтому (в первых месяцах 2016 года — ред.) провели несколько крупных тендеров, которые были запланированы на 2015 год.

Один из них — пятый пусковой комплекс большого проекта выдачи мощности Ривненской АЭС. Это замена грозотроса на оптоволоконный кабель — модернизация системы связи между нашей подстанцией и Ривненской АЭС.

Мы пересмотрели этот проект, добавили в объем закупок еще комплексную реконструкцию 80 км линии с полной заменой 400 опор. При этом нам удалось остаться в пределах ожидаемой стоимости.

Как ваши постоянные подрядчики, с которыми вы передоговариваетесь по закупкам, относятся к этим инициативам? Есть такие, которые разорвали контракты со словами “никогда больше”?

Такие были, но немного. Абсолютное большинство людей хотят честно зарабатывать. Бизнес не хочет платить налогов, но он и не хочет давать взятки.

Поэтому, когда мы вызываем компанию и предлагаем снизить цену, говорим: “Ребята, то, что вы нам продаете, не стоит 100 миллионов, а стоит 80”. Они спрашивают, что получат взамен.

Первое, что мы делаем: сокращаем срок расчетов со 150 до 25 дней. Второе — поставщик получает гарантию, что в случае падения гривни мы сделаем индексацию по импортному оборудованию. И сейчас мы готовы профинансировать ускоренную закупку импортного оборудования, чтобы минимизировать эти риски.

И третье: если кто-то в “Укрэнерго” будет каким-либо образом препятствовать (не принимать акты работ, принуждать к каким-то финансовым операциям), двери кабинета директора “Укрэнерго” для всех подрядчиков открыты. Примерно раз в неделю у меня бывает кто-то из них.

Сейчас на ProZorro обнаружились примеры работы по схеме: внезапно подрядчик, предложивший самое дешевое решение, отказывается и уступает второму с более дорогими услугами. У Вас такие были?

У нас такого много и не только на ProZorro. Все хотят конкурировать, не давать взятки, чтобы у них работу принимали без препятствий. Они все очень радовались (открытым торгам — ред.).

Потом они все поняли, что начали зарабатывать меньше, чем раньше. Нет “договорняка”, они не режиссируют между собой цены. И они начали объединятся в группки: маленькие подрядчики начали тяготеть к большим, договариваться перед тендерами, снимать свои предложения или давать более высокие цены. А взамен они договариваются с конкурентами, чтобы их привлекли к субподряду.

Мы обнаружили несколько таких эпизодов. Теперь у нас требование: все субподрядчики должны быть заявлены при подаче предложений.

Раньше так делали только победители?

Да. Новая редакция закона о госзакупках предусматривает, что если субподрядчик выполняет больше 10% работ, он должен предоставить все квалификационные документы. Но (вступит в силу — ред.) только с 1 апреля. Мы начали это делать раньше.

Второе — мы активно с ними общаемся. Если есть подозрение, что два и больше объединяются ради победы, вступают в формальный сговор, мы ищем тех, кто раньше не интересовался тендером и уговариваем поучаствовать. И абсолютно уже не важно, будут они с конкурентной ценой или нет. Важен сам факт присутствия неконтролируемых участников.

Возвращаясь к примеру с ЗТР: сам факт присутствия неконтролируемых участников провоцирует снижать стоимость своей продукции.

Так произошло с Daewoo в тендере по трансформаторам. Он не подал предложения, но ЗТР свято верил, что придут корейцы со своими ценами.

А у ProZorro очень много изъянов. Оно оставляет не меньше возможностей для манипуляций, чем другие варианты закупок.

Почему?

Ничем не ограничено право заказчика отклонять дешевые предложения. Оно не подпадает под действие закона о госзакупках, и контролирующие или правоохранительные органы никого не могут наказать. То есть, достаточно завести любую компанию на ProZorro с тем ценовым предложением, которое тебя устраивает, еще одну — немного дороже. И даже, если они в пределах аукциона не самые дешевые, никто не мешает отклонить самую дешевую по техническому несоответствию. И идти к следующему участнику, пока не дойдешь до своего.

Второе: не предусмотрено обязательство для участника торгов заключить договор. Нет никакой ответственности: ни финансовой, никакой.

Мы сначала пытались устранить это нерыночно — не допускали тех, кто не перечислил часть средств на расчетный счет как обеспечение заключения договора. Это законно, но это ручной механизм и на такие условия приходит мало участников. Они боятся, что деньги им не вернут или будут возвращать полгода. Мы отказались от такого механизма.

К счастью, новый закон дает возможность до 5% обеспечения. Если акцептованный участник отказывается, он потеряет 5% ожидаемой стоимости (услуг — ред.).

В чем плюс ProZorro. Во-первых, когда появляется что-то новое — его немного боятся. Во-вторых, нужно научиться это делать (обходить систему — ред.). Но все равно, ProZorro — это инструмент. Каждый сам решает как его использовать. Поэтому если команда настроена работать честно, все получится.

Когда мы заметили манипуляцию с отменой самого дешевого предложения на наших территориальных подразделениях, появилось правило, что попытка отменить самое дешевое предложение ревизуется службой экономической безопасности. А если сумма тендера больше 1 млн грн, то и директором компании лично.

Одним из качественных показателей считается количество участников. Сколько у вас участников торгов в среднем?

Когда-то было 2-3 участника, сейчас — 4-6. Это в среднем, потому что у нас действительно много работы, по которой большой конкуренции нет. Максимум участников на технологических закупках 11-12. Для специфических работ, каких-то научных исследований — 2-3. Они и снижают среднюю явку.

В чем разница между вашей собственной торговой площадкой и Prozorro?

Наша площадка не подменяет Prozorro. Это просто единый источник всей нашей закупочной информации.

На площадке можно увидеть, что компания покупает через Prozorro, что через нетендерные процедуры, что через Вестник госзакупок. Например, увидеть, что раньше нетендерных закупок было 80%, а сейчас — 3%.

Можно поднять технологическую информацию, в том числе — по еще не объявленным закупкам.

Это дает потенциальному участнику больше времени для подготовки. У Prozorro один из минусов проведения торгов — очень короткий срок для подготовки торгов, семь дней.

После того, как мы открыли документацию по Prozorro, мы решили открыть и по Вестнику госзакупок. Объединили все закупки и теперь нас легко можно контролировать. Даже когда запустят централизованный портал госзакупок, наша площадка все равно останется.

Среди участников торгов преимущественно украинские компании?

Наши участники на 100% украинские компании, кроме трансформаторного тендера.

Мы персонально приглашаем ряд иностранных участников, которые уже присутствуют в стране и которых мы знаем по контрактам Мирового банка. Такие как Eltel, ABB и другие. Они активно интересуются, просят внести изменения в процедуру конкурсных торгов. Но, по факту они не выходят на торги. Так как из-за высокой конкуренции им это не интересно финансово.

Даже, если финансирование по международным кредитам?

Нет, кредитные договора — отдельная процедура.

А на украинских закупках они играть не хотят — не хотят зарабатывать так мало. Мы сейчас привели подрядчиков к марже в 5-10%, по нашей оценке. По их оценке (иностранных компаний — ред.), для них это норма рентабельности в 1-2%. По таким ценам они работать не хотят. Курсовые риски в национальной валюте контракта превышают эту рентабельность.

Вы сказали, что пересмотрели больше 340 договоров. Для сотрудников, которые их заключали, договаривались, какие-то последствия были?

Все эти материалы абсолютно доступны правоохранительным органам. Они предоставлены Государственной финансовой инспекции (ГФИ) в рамках проверки. Это никого не интересует.

Это вас должно интересовать. У вас в компании работают эти люди.

У меня больше не работают люди, которые имели к этому непосредственное отношение. А люди, которые работали в тех командах — это не тождественно.

Плюс мы создали службу экономической безопасности, руководитель которой осуществляет процессуальный надзор за тендерами.

По тем, кто у вас больше не работает, документы правоохранительным органам передавали? В НАБУ?

Сейчас в НАБУ обращаются к месту и не к месту. Завалили службу таким количеством бумаги, чтобы они не успевали рассматривать то, что должны по закону. Первые два месяца они были практически парализованы, поскольку только от народных депутатов ежедневно получали множество обращений.

Я за все время написал на них единственное письмо: попросил принять участие в тендере по трансформаторам, в заседаниях комитета, чтобы препятствовать возможной коррупции. Они предложили мне почитать закон: где они и где трансформаторный тендер? То, что тендер на миллиард — не значит, что это дело НАБУ. Они здесь не причем.

А правоохранительные органы привлекали?

Закончилась проверка ГФИ периода первого полугодия 2015 года, по трансформаторам в том числе. Но, когда нет факта закупки, можно много говорить о том, что дорого, но их никто не купил.

Предыдущий директор уволился добровольно. Я не знаю, принимал или не принимал он участие в тех или иных процессах. Это же не значит, что у меня тут лежит пачка доказательств, что он давал какие-то указания.

У людей, которые с ним работали, тоже есть инстинкт самосохранения. Тех, к кому у меня были вопросы, я отстранил от участия в сфере закупок и ценообразования.

Те, кто не показал, что могут работать за зарплату — были уволены или уволились добровольно.

Сотрудничество с международными финансовыми организациями: были ли заключены какие-либо договора с МФО с начала вступления вами на должность и.о. директора?

Меня назначили и.о. директора в октябре 2015 года. До этого я был и собственно являюсь первым замом директора.

24 марта было подписано изменение кредитного договора с ЕБРР о линии ЗАЭС — Каховская. Мы доказали, что 65 млн евро из 150 млн евро сэкономленных средств по этому договору можно использовать для строительства подстанции Западная возле Киева. И подписали дополнительный договор.

Тендер начинается на следующей неделе: уже открыты международные торги с предварительной квалификацией по процедуре ЕБРР.

Из того, что лично я делал: полугодовые переговоры с апреля по октябрь 2015 года с KfW и правительством Германии. Мы смогли доказать, что необходимо направить 150 млн евро на восстановление энергетической инфраструктуры.

Этот проект связан с перераспределением мощностей с НКТ: планируется две подстанции в г. Харькове, ПС Днепровская и Запорожская 750 кВ (в Днепропетровской и Запорожской обл.).

Ожидаем завершения работы с тендерной документацией летом и к тому времени завершить подписание субкредитного договора для восстановления этих четырех подстанций.

ГП “Энергорынок” по состоянию на 1 марта 2016 был должен “Укрэнерго” 200 млн грн. Как это влияет на операционную деятельность компании?

Если бы у нас деятельность шла как раньше, мы бы почувствовали дефицит средств. На данный момент, экономия на тендерах и сокращение выплат перекрывает неплатежи “Энергорынка”. Поэтому, никак не влияет на наш текущий cash flow.

Но это влияет на финансово-экономический результат.

В этом году я рассчитываю утвердить инвестиционную программу на 2017 год в сентябре. В октябре, существенно раньше обычного — составить и утвердить финансовый план.

И вот когда мы идеально сбалансируем и утвердим его, а в 2017 году нам “Энергорынок” не доплатит — вот тогда уже будет больно.

Потому что ожидаемую стоимость работ мы пока берем старую. У нас есть превышение в ценах там, где мы не индексировали цены 2012 года. Но там, где уже в ценах 2014 года — у нас везде есть экономия 24%.

Виктория ИЛЬЧЕНКО