В рабочем графике Владимира Путина отменены все публичные мероприятия со 2 по 8 июля. В ход пошли видеозаготовки, всегда имеющиеся на такой случай. Напомню, что 9 июня в Москву прибудет делегация Константинопольского патриархата для обсуждения с представителями Московской патриархии перспектив предоставления автокефалии Украинской церкви, а на 16 июля в Хельсинки запланирована встреча Путина с Дональдом Трампом. Это не первый случай исчезновения Путина перед ответственными мероприятиями в которых он будет играть важную роль. В чем их причина и чем он занимается в эти дни?
Что касается причины, то она очевидна: идет подготовка к визитам и переговорам. Понятно и то, что официальное объявление о тайм-ауте, взятом для такой подготовки, было бы невозможно. Оно придало бы встречам слишком значимый характер, лишив Кремль возможности в случае неудачи занять позицию “не очень-то и хотелось”, и сильно диссонировало бы с образом Путина, который и так всегда и ко всему готов. Вот почему официальным российским телеканалам и приходится создавать эффект путинского присутствия.
Ответ на второй вопрос, как именно проходит подготовка, менее очевиден. Не будем рассматривать версии о разных вариантах технического обслуживания Путина, в диапазоне от дополнительных уколов ботокса или установки новых батареек, питающих устройства жизнеобеспечения, вмонтированные в кремлевского диктатора до замены подуставшего двойника на свежего. Обратимся к политической и психологической части этого процесса — к выработке подготовке линии поведения как самого Путина, так и его ближайшего окружения.
Такая подготовка включает как минимум:
— Сценарии поведения Путина в ходе переговоров, с учетом вариантов развития событий — и возможных российских ответов;
— Психологическую подготовку Путина к их реализации;
— Подготовку информационного сопровождения — опять-таки на все просчитанные варианты.
В случае с делегацией из Фанара (район Стамбула, в котором располагается резиденция Константинопольского патриарха. — ред.) роль Путина на переговорах теоретически будет минимальной — он, по всей вероятности, примет гостей для протокольного общения. Но, вместе с тем, совсем не исключены и приватные переговоры вне протокола, поскольку вопрос об украинской автокефалии — чисто политический. Возможно даже, что основные переговоры пройдут неофициально и их будет вести лично Путин, отодвинув в сторону своего назначенца Кирилла. Сравнительно раннее, относительно визита в Хельсинки, исчезновение Путина “с радаров” и столь же сравнительно раннее появление заставляют заподозрить именно это.
Но переговоры по церковным делам — область весьма специфическая, требующая хорошего знания вопроса. В этом случае, даже с учетом того, что на таких неофициальных переговорах с российской стороны будут присутствовать функционеры РПЦ, Путина сейчас накачивают необходимой информацией. Кроме того, и в этом тоже можно не сомневаться, в Кремле сейчас идет напряженная проработка вариантов давления на патриарха Вениамина, не исключая и прямого его устранения, а также способов подкупа его и его окружения. И, разумеется, идет проработка вариантов корректного и без проколов информирования константинопольской делегации о российских предложениях, от которых, по замыслу Кремля, отказаться будет невозможно, и о том, какие санкции последуют со стороны России в случае отказа.
Но все эти трудности бледнеют по сравнению с грядущей встречей с Трампом. Причин тому сразу несколько.
Во-первых, Трамп, в отличие от Путина, мастер импровизации, и просчитать его шаги достаточно сложно. Во-вторых, выходя на переговоры с Путиным, Трамп пытается решить сразу несколько задач, причем задача найти компромисс с Путиным не только не стоит на первом месте, но даже не входит в список приоритетных. У Трампа есть дела намного важнее. Ему нужно:
— Приструнить Европу, показав всему ЕС, что если уж он не в шутку занеможет, то уважать себя определенно заставит. Даже если для этого ему придется сильно встряхнуть весь мир;
— Напомнить европейцам о том, кто в НАТО главный, а также то, что без США ценность НАТО равна нулю;
— Показать американским избирателям, что он не какой-нибудь там Обама и, уж тем более, не Хиллари Клинтон, а белый американский парень, ужасно решительный и по-пацански четкий.
— Слегка обнадежить Путина, дабы не загонять кремлевскую крысу совсем уж в угол, где та может стать слишком опасной. А также, насколько возможно, направить негативную энергию России на европейских союзников по НАТО. Чуть позже Трамп придет и их спасет — а они будут помнить, кто их спас.
Реальные договоренности с Путиным, даже если допустить, что в сложившейся ситуации они достижимы в принципе, а это крайне сомнительно, в этом перечне не более, чем необязательный бонус. И это еще вопрос, насколько такой бонус даже желателен, поскольку Трампу сейчас нужна максимальная свобода маневра, а любые договоренности ее так или иначе ограничат. Разве что Москва предложит ему что-то очень уж весомое — но у Москвы вариантов таких предложений на руках сейчас просто нет.
По большому же счету Трампу важнее всего сам факт переговоров. Трамп нарабатывает себе имидж укротителя каннибалов, бесстрашно входящего в клетку с голодными хищниками и заставляющего их усесться на тумбу напротив. С Ким Чен Ыном этот номер получился — правда, есть основания полагать, что сговорчивости северокорейского вождя сильно поспособствовала выволочка, полученная им в Пекине, и что именно с Китаем Трамп как раз о чем-то и договорился. Не исключено, к слову, что китайские товарищи будут выступать в роли теневой третьей стороны и на переговорах с Путиным.
И вот, Путину, при таком, скажем прямо, скудном для него раскладе, нужно выторговать хоть что-то для себя. Или по меньшей мере продемонстрировать хотя бы видимость успеха. Выторговать что-то реальное в сложившейся ситуации он едва ли сможет, но зато сможет постоять рядом с Трампом, демонстрируя для российской, а также и для антиамериканской и ностальгически-просоветской аудитории по всему миру факт “переговоров лидеров двух ведущих мировых держав”. При некоторой удаче Путин также сможет немного покошмарить европейцев, демонстрируя им некие туманные “почти-договоренности” с Трампом. При совсем уже большой удаче Путин может, играя на этом, выторговать для себя некоторые уступки по Украине.
Совместные учения российско-беларуско-сербских миротворцев указывают на возможные направления такой торговли. Так что Украине нужно заранее готовить ответы, причем не только в рамках саммита НАТО (11-12 июля) и комиссии Украина-НАТО, но и к саммиту Украина-ЕС, который пройдет 9 июля.
Но вернемся к Путину. Итак, ему предстоит участвовать в двух переговорах по одному и тому же стратегически важному для России вопросу: как сломать и проглотить Украину. В первом случае Путин, выступая прямо или опосредованно, должен оказать максимально возможное и максимально грубое давление на делегацию Константинопольского патриархата. Во втором — тонко и осторожно маневрировать в переговорах с непредсказуемым визави, занимающим заведомо сильнейшую позицию, добиваясь хотя бы минимального успеха. Обе задачи достаточно сложны и сами по себе, каждая в отдельности. Переключение между ними в короткий срок усложняет их еще больше. Способен ли Путин и, беря шире, способна ли российская команда переговорщиков реализовать их хотя бы частично?
Едва ли это так. В целом, все действия в российской внешней политике реализуются в рамках менее чем десяти стандартных сценариев, разработанных в XVI-XVII вв. и не претерпевших с тех пор сколь-нибудь значительных изменений. Все эти сценарии легко отследить в отношениях с ЕС, а также с Украиной и другими странами бывшего СССР, которые Кремль рассматривает как свою законную добычу, включая и конфликт вокруг украинской автокефалии. Очевидно, что русский культурный код или, если угодно, лишняя хромосома, открытая министром культуры РФ Мединским, не позволяют и уже никогда не позволят россиянам выйти за пределы этого узкого коридора.
Это делает кремлевскую игру абсолютно предсказуемой и, в силу этого, абсолютно провальной стратегически. Правда, тактические выигрыши при этом возможны — но только в тех случаях, когда Россия сосредотачивает в одной точке ресурсы, обеспечивающие ей подавляющее превосходство. Но это немедленно приводит к проигрышу на остальных направлениях, с которых эти ресурсы были переброшены. Попросту говоря, выигрыш у сборной Испании, стоивший Кремлю, по данным Константина Борового €75 млн, означает отсутствие этих средств на других направлениях, где они могли бы очень пригодиться. Конечно, €75 млн — сумма в масштабах России небольшая, но таких трат много, плюс санкции, плюс рост расходов на вооружения, плюс вывод капитала — словом, Россия достаточно вымотана. Это неизбежно порождает в окружении Путина настроения, сходные с теми, что царили в верхушке Третьего Рейха в конце войны: страх перед неизбежным финалом и надежду на чудо. Подобные настроения никак не способствуют хладнокровной и просчитанной игре.
Что касается самого Путина, то при внимательном взгляде на него видны ровно те же эмоциональные перепады: страх, отчаяние и неуверенность, перемежаемые вспышками агрессии. Этому способствует и общая слабость личности Путина, его глубокая надломленность, обусловленная фактами тщательно скрываемой реальной биографии российского диктатора. Все особенности путинского поведения и его крайняя закомплексованность прямо вытекают из нее.
Такие качества первого лица ставят перед группой психологов и психотерапевтов, отвечающих за то, чтобы поведение диктатора на людях было хотя бы отчасти близко к рамкам нормы, очень непростые задачи. Им нужно сделать почти невозможное: разыскать спрятавшегося в Кремле карлика, испуганного, ненавидящего весь мир и смертельно уставшего от высоких каблуков, — и вернуть этого уродца в образ Президента Великой России. Поистине, чем убивать себя на такой работе — лучше уж в баре бл...м разносить ананасную воду. Благо, что сейчас, в связи с ЧМ, спрос на таких разносчиков велик, как никогда.
