Почему любимое детище Путина не оправдало надежд

Петербургский международный экономический форум (ПМЭФ) является одним из первых проектов Владимира Путина — и его любимым детищем, ведь разнообразные “валдайские клубы” принадлежат, так сказать, к эпохе “зрелого путинизма”. Как и любую проектную деятельность, связанную с нынешними российскими властями, форум логично в первую очередь воспринимать как специальную операцию.

Иными словами, на тот же Давос гостей не привозят ради того, чтобы они специально нечто заявили (к примеру, как эффективна Швейцария — потому что это и так всем известно) или как-то исказили в позитивную сторону имидж организаторов (к организаторам с подмоченным имиджем гости с репутацией просто не едут). ПМЭФ же существует ради ежегодного убеждения в том, что агрессивная и авторитарная клептократия в России — это некая норма, с которой, вздыхая, должен смириться развитой мир. Любопытно, что к инициации самой традиции ПМЭФ, Путин — вполне в манере разведки — прямого публичного отношения не имел, поскольку в июне 1997 года уже работал заместителем главы администрации президента РФ — начальником главного контрольного управления (сменив на этом посту Алексея Кудрина, который ушел заместителем к министру финансов Анатолию Чубайсу). Однако, поскольку курировал Путин такую тонкую сферу жизнедеятельности новой российской элиты как заграничная собственность, то ПМЭФ был идеальной площадкой для общения со старыми и проверенными агентами.

Такими, как Маттиас Варниг, майор восточногерманской службы “штази” и один из руководителей Dresdner Bank, впоследствии главный менеджер “Северного потока”. А также партнерами по “ураганным” годам работы в петербургской мэрии — такими, как финансист из Лихтенштейна Руди Риттер (брат Михаэля Риттера, министра финансов этого оффшорного княжества в 1993-2001 гг.). С которым Путин в 1992 году создавал во Франкфурте фирму “SP AG”, работавшую в Петербурге по схеме “сырье в обмен на продовольствие”, но на самом деле отмывавшую поступавшие из Колумбии в Европу деньги наркокартеля “Кали”.

Между тем, первое мероприятие, хотя и привлекло участников из 50 стран, все же было ориентировано, скорее, на союзное государство России и Беларуси (тогда в кресло президента обеих объединяющихся стран метил молодой Александр Лукашенко, а правительство России возглавлял основательный Виктор Черномырдин), поэтому именно между РФ и РБ было подписано соглашений на суму 500 млрд рублей. Правда, неясно — новых или старых, поскольку в долларах эти показатели отличаются в сотни раз. Тем не менее, даже если это была сумма менее миллиарда — для Лукашенко 19 лет назад это была настоящая победа.

С 1998 года создается фонд для проведения ПМЭФ — его крепко берет в свои руки Герман Греф (ныне руководитель “Сбербанка России”), тогда вице-губернатор Петербурга, отвечавший за городское имущество.

Второй форум проводился аккурат перед “азиатским и российским кризисом”, выступал на нем уже предназначенный в жертву премьер Сергей Кириенко (ныне глава “Росатома”), а контрактов подписали на сумму в $2,5 млрд. В 1999 году открывал форум уже новый премьер — Сергей Степашин, а среди гостей симптоматичным было присутствие директора-распорядителя МВФ Мишеля Камдессю, что подчеркивало произошедшее с экономикой РФ. О контрактах никто не заикался. Так же, как и в 2000-2004 гг., речь шла только об “инвестиционных проектах”, хотя в Кремле уже находился Владимир Путин — хотя стоит отметить первое появление на ПМЭФ Милоша Земана, тогда премьер-министра, а ныне президента Чехии.

Уровень представительства, следует отдать должное, постоянно повышался — в 2003 году на ПМЭФ выступали руководящие функционеры ОЭСР, ЕБРР и ООН. Только в 2005 году переизбранный на второй срок Путин лично выступил на форуме.

И лишь в 2007-м ПМЭФ опять начал показывать инвестиционный КПД — соглашений было подписано на $13,5 млрд. Примечательна дальнейшая динамика:  в 2008 — на $14,5 млрд, в 2009 году $6,8 млрд, в 2010 — $20 млрд, в 2011 — $7,14, в 2012 году — $11 млрд. При этом 2012 год — первый, в который Государственный департамент США начал рекомендовать международному сообществу игнорировать форум — это решение было связано с репрессиями против оппозиции в России и актом Магницкого.

Поэтому со статистикой экономических результатов форума внезапно начали происходить забавные вещи — так, если верить организаторам, в 2013 году в Петербурге подписали соглашений на $293 млрд (?!), это на тот момент чуть ли не 15% ВВП России. Однако, если искусно перемешивать декларации, меморандумы и подлинные контракты, можно достичь еще не таких результатов — “победа” российской сборной на зимней Олимпиаде в Сочи в этом смысле более чем показательна.

Впрочем, есть и другие объяснения — к примеру, совершенно завиральный проект РЖД, посвященный высокоростной магистрали Москва-Казань, опирающийся на китайские кредиты, уже привел к предсказуемым для российской стилистики бизнеса последствиям.  Общая стоимость строительства магистрали составляет на сегодняшний день $16,4 млрд, и не далее как месяц назад сменивший опального Якунина Олег Белозеров встретился с делегацией Китайской железнодорожной корпорации (CREC) во главе с председателем правления Ли Чанцзинем, где опять обсуждалось множество инфраструктурных проектов. Да вот только предыдущий глава железных дорог Китая товарищ Лю Чжизюнь в 2015 году был расстрелян за коррупцию и злоупотребление служебным положением. Этот ближайший партнер господина Якунина тоже подписал с Россией массу совместных договоров на огромные суммы. Так что, скорее всего, подавляющая часть несуразной цифры в почти триста миллиардов долларов в 2013 году относится к такого рода “сделкам” — ведь над ПМЭФ все гордо реет дух профессора Герберта Батлинера из Лихтенштейна, зиц-председателя десятков тысяч предприятий — среди них фирмы таких VIP-деятелей как Мобуту, Фердинанд Маркос и Пабло Эскобар. Как известно, на партнеров Батлинера был зарегистрирован дворец Путина под Геленджиком, а сам профессор в свое время крепко подставил Гельмута Коля — тому пришлось уйти в отставку из-за связи с финансистом из Лихтенштейна... 

После начала стагнации в огосударствленной и коррумпированной экономике (в промышленном производстве Россия так и не восстановилась после удара 2008-2009 гг.), а в особенности — нападения России на Украину, инвестиционные результаты ПМЭФ резко упали. В 2014 году по итогам форума было подписано соглашений на $11,9 млрд, в 2015 — на $5,2 млрд. В 2016 году средствами официальной пропаганды опять заявляется нереалистическая сумма в почти $20 млрд.

Это происходит во второй раз, и, как видим, тут имеется прямая корреляция с 2012 годом, когда Кремлю надо было показать свою “несгибаемость” перед лицом “козней Обамы”. Ведь, как недавно выяснилось, что дело Магницкого крепко зацепило Путина лично — в панамских бумагах фирмы президентского кума-виолончелиста Ролдугина упоминаются рядом с разоблаченными убитым юристом “прачечными”. Каким образом инвестиционная привлекательность России могла увеличиться в четыре раза в условиях стагнации цен на нефть, ползучего снижения ее ВВП и катастрофы потребительского спроса — “науке неизвестно”.

За два года прямые иностранные инвестиции в Россию сократились с 70 млрд до 5 млрд. Ничего нового от российских экономических чиновников присутствующим услышать так и не удалось — они, по общему экспертному мнению, продолжают жить в “собственном” мире: министр экономики Алексей Улюкаев все еще щупает хрупкое дно, глава Банка России Эльвира Набиуллина борется с инфляцией (при этом забавно, что российская ситуация стала напоминать украинскую в 2012-2013 годах, в которой инфляция все время снижалась, но только вместе с ростом, иными словами происходило финансовое удушение экономики). С разрешенной критикой выступают Герман Греф и Алексей Кудрин — главные хозяйственные архитекторы нынешнего российского режима.

Причины происходящего — кроме революции в мировом энергетическом секторе — всем предельно ясны: это агрессия России против Украины, оккупация Крыма и организованная Москвой бойня на Донбассе. Пока Россия не выполнит Минские соглашения, а впоследствии — не вернет Крым, ее возвращение не то что к экономическому процветанию, а на минимальный уровень выживания (сегодня без работы остались сотни моногородов, а наиболее продвинутые отрасли находятся в коме) принадлежит к области ненаучной фантастики.

Это, впрочем, не означает, что “системные либералы” — люди недалекие. Россия давно шагнула из авторитаризма в тоталитаризм. Убийства режимом Сергея Магницкого и Бориса Немцова, а также функционеров антидопингового центра, и многих других — достаточный аргумент для этой группы министров изображать из себя придворных скоморохов. Даже прямо заявить о том, что либеральные экономические преобразования более невозможны без демократизации политической жизни (а именно этого требует от них Путин) эти функционеры не способны.

За неимением лучшего, форум был использован для разного рода политических реверансов, которые должны были продемонстрировать прорыв Россией западной изоляции.

Трудно судить о том, насколько удачной была эта попытка — с одной стороны, ПМЭФ посетил председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер. В определенной степени, г-на Юнкера можно понять — не первый год Люксембург и Лихтенштейн демонстрируют общие проблемы с точки зрения транзита европейских государств к финансовой прозрачности, что стало особенно очевидно после “панамского скандала”. Тем не менее, в выступлении Юнкера не прозвучало ничего такого, что уклонялось бы от генеральной линии Запада: сначала выполнение минских соглашений — затем смягчение режима санкций. О санкциях Юнкер и Путин говорили тет-а-тет, но, как видимо, безрезультатно.

Свою роль исполнил и итальянский премьер Маттео Ренци — он, мол, против автоматического продления санкций, надо посмотреть, что выполняется по соглашениям. Ответ на этот вопрос он вскорости услышит в Берлине — но экономическую составляющую итало-российских отношений Ренци отработал.

Вдали от форума, но синхронно прозвучали специфические заявления Штайнмайера, который призвал НАТО не дразнить Россию и искать с ней возможность диалога, а также министра иностранных дел Австрии Себастьяна Курца, предложившего поэтапное снятие санкций с России в обмен на ее действия по выполнению условий Минских соглашений. Понятно, что содержание всех этих заявлений ранжируется от попыток сыграть “доброго копа” (как матерый рецидивист Москва такими маневрами лишь пользуется, а тех, кто их совершает — неизменно выставляет в глупом свете) до необходимости генерировать некие позитивные сигналы (причем, вполне возможно, что не безвозмездно) в обстоятельствах, когда для этого нет ни малейших причин. Из этой серии и призывы Путина к жестокосердному Обаме, вроде признания США единственной сверхдержавой — все путинское кривляние полностью соответствует канонам советского детектива от “Места встречи...” до “Криминального таланта”. 

В этом контексте гораздо более искренним и прямолинейным выглядел “гвоздь программы” политизированного ПМЭФ экс-президент Франции Николя Саркози. Противоречивый политик, которому французы доверили руководство республикой лишь на один срок, решил безо всякого стеснения слиться в объятиях с официальной внешнеполитической линией и пропагандой Кремля. Напоминая французского гувернера при недорослях деревенского русского барина, “Коля” обещал не только отмену санкций, но и создание общего экономического союза с ЕврАзЭсом, и общий ракетный щит с НАТО, в общем, все, что могло прийти Саркози в голову. Объяснение здесь довольно простое — Саркози не против, чтобы Путин профинансировал его президентскую кампанию в следующем году (в конце концов, во Франции не одна Ле Пен, есть политики и пореспектабельнее!).

Это важно в условиях, когда карьера самого экс-президента находится наиболее сомнительной, по-видимому, завершающей фазе. Во французскую политику Саркози вернулся в сентябре 2014 года, через два месяца после начала официального расследования против него — экс-президент был обвинен в коррупции (поэтому ему необходимо было представить себя жертвой политических преследований). С тех пор таких расследований и обвинений на Саркози — как блох на уличном четвероногом: это и продажа судейских должностей в Монако в обмен на компромат по нелегальному финансированию президентской кампании (кстати, не секрет, что судьи в Монако — лучшие друзья российских миллиардеров), и находящиеся под следствием юристы Саркози, и “панамские бумаги” где засветился партнер экс-президента по юридической фирме Арно Клод. В общем, с нынешней репутацией Саркози вряд ли способен обыграть даже своих соперников по партии, в то время как кризис партийной системы во Франции может породить еще немало неожиданных соперников.

А вот насчет поведения генерального секретаря ООН Пан Ги Муна, то здесь, вероятно, критикам следует быть более толерантными — с Путиным он приехал обсуждать свою потенциальную болгарскую сменщицу (и с точки зрения истории номенклатуры и спецслужб бывшего советского лагеря — там есть что обсудить). Кроме того, отказ от реформы механизмов принятия решений в Совбезе ООН сильно ослабил эту организацию, превратив ее в подобие Лиги Наций.

Понятно, что ПМЭФ — ежегодное испытание для сторонников свободы и праворпорядка во всем мире, но и небесполезное мероприятие с точки зрения определения диспозиций союзников и противников.

Что же касается собственной инвестиционной составляющей, то лучшим эпилогом к форуму стало сообщение о полном провале проекта российского Минпромторга по продвижению российской продукции на китайской интернет-площадке AliExpress — за 7 месяцев работы отдельного раздела на AliExpress (100 брендов, 420 российских компаний), где были представлены одежда, обувь и аксессуары российских компаний, покупатели совершили всего 24 заказа и отложили 552 товара в “Мои желания”. При этом посетили проект более 130 тыс. человек — в AliExpress причину низких продаж видят в “неоправданно высокой стоимости и отсутствии оригинальности” российских товаров. В этом контексте крайне двусмысленно прозвучало в ходе форума интервью вице-премьера РФ Шувалова, в котором он заявил: “Слава богу, мы — не Польша”.

Максим МИХАЙЛЕНКО