Обустройство собственного дома. Часть 1

Но он, зная помышления их, сказал им:
Всякое царство, разделившееся само в себе,
опустеет, и дом, разделившийся сам в себе, падет.

Евангелие от Луки, Глава 11

 

Украина оказалась совершенно не готовой к эпидемии гриппа, и люди вымирают сотнями. Сгорела “Хромая лошадь”, погибли и покалечены сотни. Разгильдяйство, приведшее к крушению “Невского экспресса”, пытаются выдать за террористический акт. Выступают кандидаты в президенты Украины. В Москве выстрелом в спину застрелили священника за то, что он сделал замечание не справлять естественную нужду в подъезде. В Донецке безработный за семь гривен убил молотком собственную мать. А президент Чечни, генерал-майор МВД России Рамзан Кадыров, в интервью “Рейтерс” сказал: “Georgia, South Ossetia, Ukraine, all this will go on and on. It’s Russia’s private affliction. Why should we always suffer if we can eradicate this for good? We are a great power, we have everything — an army,technology. We need to attack” (дорогой читатель, переведите, пожалуйста, сами). Это — знаки. Знаки беды.

Я упомянул выступления кандидатов в президенты в этом ряду не случайно. Это даже не тревожное мигание аварийных лампочек. Это — сирена, свидетельствующая о том, что катастрофа — на пороге. Два десятка людей, претендующих на высшую власть в стране, сообща, за многие часы, проведенные в эфире, не сумели хоть что-нибудь сказать о реальном положении Украины, о ее перспективах, о том, как и куда идти. Увлекшись выкладыванием чистой правды друг о друге, они не сумели отыскать то, что отличает государственного деятеля от местечкового политикана: видение мира, страны и себя самих в масштабе, превышающем собственный кошелек, собственные амбиции, собственное жлобство. Они так и не сумели понять, что продолжение существования в сложившейся системе координат при существующих тенденциях ведет к катастрофе. Знаки беды — вот они.

Проект “Украина” был обречен с самого начала, проект “Великая Россия” — на пороге краха. В сумме — вся восточнославянская цивилизация оказалась на середине пути, ведущего в никуда.

Слагаемых надвигающейся катастрофы четыре:

— потеря места в мировом разделении труда;

— распад и деградация социума;

— потеря самоидентификации;

— маргинализация.

Как-то незаметно всего за 20 лет страны постсоветского пространства растеряли практически весь технологический и научный потенциал, и уже находятся на грани потери потенциала промышленного. Если еще 20 лет назад СССР производил 13-15% мирового высокотехнологического продукта, то сейчас все постсоветское пространство — около 0,4%. Постсоветские территории не только не сохранили технологический уровень, они не смогли встроиться в мировую технологическую пирамиду даже на индустриальном уровне. Свое производство не сохранили, новые производства — не пришли. За исключением нескольких шарашек конечной сборки, которые всегда приближают к рынкам сбыта. Проигрывая межцивилизационную конкуренцию, постсоветское пространство уверенно превращается в сырьевой придаток лидеров глобальной конкуренции. Мир, в котором мы живем, стремительно отстает от мира цивилизованного. Мы оказываемся не способными предвидеть и готовиться к глобальным переменам. Мы даже еще не вошли в мир информационный, а лидеры цивилизованной гонки уже вступают в эпоху метатехнологий.

Собственно говоря, сама структура торговли стран постсоветского пространства уже выглядит как приговор: сырье, в лучшем случае — продукты первичной переработки. Уже ходит анекдот, что отличительным символом России является этикетка “Съедено в России”. Но закупающая продукты в Польше, Венгрии, Словакии и Китае Украина — это еще хуже анекдота.

Пожалуй, главная наша беда — в идеологии экономической политики. Именно страны постсоветского пространства стали экспериментальным полигоном, где в полной мере реализован лабораторный эксперимент по вивисекции живого организма при помощи учения Милтона Фридмана. Помните — “решительно устранить государство, поощрять сверхбогатство, убрать налоги на сверхдоходы, ликвидировать такой позор, как социальная помощь кому-либо”? Наверное, нашим реформаторам сие учение сильно приглянулось из-за того, что разрешало ни о чем не думать и ничего не делать. Мол, все образует “невидимая рука рынка”. Недоучки ссылаются на чилийское экономическое чудо. Им невдомек, что чудо произошло как раз тогда, когда Пиночет разогнал “чикагских мальчиков”, за пять лет доведших некогда самую богатую страну Южной Америки до голодного обморока.

Вы не замечали, что с каждым днем вокруг становится все меньше профессионалов и компетентных специалистов? Все меньше профессиональных слесарей-ремонтников, компетентных врачей и учителей. В политике и госуправлении таковые, кажется, вымерли вообще. Зато с каждым днем вы видите вокруг себя все больше отморозков и откровенных мерзавцев. Пускай вокруг нас их не так еще много, как в Государственной Думе или Верховной Раде, но вокруг непропорционально много людей, гордящихся тем, что вытравили в себе все человеческое... Мы не просто потеряли чувство локтя, солидарности, способности к сочувствию, мы теряем лицо человеческого сообщества. Римляне утверждали: Homo homini lupus est — человек человеку волк. Мы превращаемся даже не в волчью — в шакалью свору. Мы допустили уничтожение лучшего в мире образования и системы здравоохранения, у нас не оказалось ни одной предохранительной системы, спасающей от одичания. Наши храмы превращаются в базарные прилавки. “С кладбищенских ворот сняли кумачевую вывеску “Коммунизм” и водрузили золочёную табличку “Рынок”. На этом рынке торгуют нами, сограждане” (М. Веллер).

У нас сложилась антигуманная система социальных координат, нечеловеческая система ценностей. У нас легко собрать кучу денег на возведение какой-нибудь “потемкинской деревни”, но совершенно невозможно для умирающих от голода старушек. А собранное на детскую “Больницу будущего” нагло разворовывается.

От нас бегут честные труженики, образованные инженеры и технологи, талантливая молодежь. Бегут потому, что у нас не ценится ни честный труд, ни образование, ни талант. Мы, наверное, единственная территория в мире, где честный профессионал не может заработать на достойную жизнь для своей семьи.

Мы очень возмущаемся, что от нас отгораживаются визовыми заборами, что к нам относятся с плохо скрываемой брезгливостью. Мы обвиняем всех в украинофобстве, русофобстве, зажратости и т. д. А как они должны относиться к нам после того, что мы сделали с собственной страной, собственными гражданами, будущим собственных детей? Мы даже не стыдимся собственных политиков. Мы за них голосуем, что вообще выходит за рамки понимания нормального человека.

Мы потеряли себя. Россияне перестают быть русскими, жители Украины так и не стали украинцами. Когда развеялись имперские грёзы, оказалось, что народ России не способен придумать новое содержание собственной жизни, наполнить новым смыслом собственное существование. Оказалось, что Великую Россию строить не с кем, некому и не для кого. В Украине оказалось, что в 21-м веке строительство национального государства, тем более зиждущегося на весьма сомнительных теориях этногенеза, — дело безнадежное и бессмысленное. Мы заблудились в трактовках собственных историй, не понимая, что история одна, которая нам повторяет: так уже было, было, было... А все остальное — точки зрения и сугубо индивидуальный опыт переживания. Так, падение Теночтитлана было торжеством духа и цивилизации для Кортеса и испанцев. Но это был судный день и катастрофа для ацтеков. У нас одни восславляют величие палачей и улавливают в этом палачестве некие высшие смыслы. Другие — гордятся непротивлением и жертвенностью жертв. Создав разные виды лжи, мы пытаемся строить на них будущее. На таком фундаменте ничто не устоит, на сей почве ничего не вырастет.

Мы не желаем знать, откуда пришли. Откуда же может появиться знание того, куда идем и куда идти?! И даже в собственном прошлом мы видим и помним только боль, нанесенную нам или нанесенную нами, забывая и не замечая собственных зодчих и мыслителей. Прав был поэт: “И предки здесь построили собор, чтоб было где хранить потомкам овощи”.

Сегодня восточнославянская цивилизация отброшена на окраину мира. Мы практически не производим никаких материальных ценностей, необходимых миру. Мы не генерируем идей, не создаем культурных и духовных ценностей, которые были бы востребованы миром. Мы не можем навести порядок в собственных домах, постепенно превращаясь в угрозу и источник проблем для окружающего нас мира. Мы уже почти на обочине. Там, где уже оказались многие народы и цивилизации мира, не выдержавшие сначала цивилизационной конкуренции, а затем не нашедшие в себе сил, трудолюбия, честности и мудрости, чтобы построить и защитить собственный дом. Да, мы еще размахиваем ржавыми обломками былого величия, еще можем причинить цивилизованному миру массу неприятностей, но поезд уходит — все дальше и быстрее. Да, мы чрезвычайно богаты тем, что не произвели, не придумали, не выстроили. Но даже данным Богом богатством мы не умеем распорядиться по-человечески.

В Советском Союзе, если человек превращал свою квартиру в грязный притон, если компании, собиравшиеся там, не давали спокойно жить нормальным людям, — запросто могли выселить. И выселяли. Не это ли — наше будущее? Мы слишком неэффективны и непродуктивны, чтобы с нами считались. В то же время, мы слишком претенциозны, слишком и незаслуженно богаты, чтобы нас оставили в покое — тихонько вымирать.

Мы даже не можем осознать общую угрозу и собраться, объединиться перед ее лицом. Мы ищем врагов и виноватых вокруг себя, не желая признавать, что во всем виноваты мы сами. Мы боимся сказать правду даже самим себе. Агония восточнославянской цивилизации проходит почти по Толстому: каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. В России еще сохранился интеллектуальный класс аристократов духа, просто не находящих применения своим идеям и духовным порывам. Не к чему применять — общество удовлетворилось пайкой из украденного у собственных детей нефтегазового пирога. В Украине при сохранении бытовой и трудовой культуры “керманычи” просто не дают народу возможности заработать себе на хлеб. Голова при умершем туловище в первом случае, еще здоровое тело, но без головы, без центральной нервной системы во втором.

Маргинализация идет, оформляясь в конкретные политические решения. Уже прекратились даже теоретические рассуждения на тему вхождения Украины в Евросоюз, с разных сторон России дают понять, что ее дело — качать нефть и газ, а не лезть в калашный ряд.

Мы поставлены перед альтернативой: или нами будет построен и благоустроен собственный приличный дом, или пустырь благоустроят и цивилизуют другие. Без нас.

Мне страшно слушать наших кандидатов в президенты, поскольку даже самые продвинутые и честные из них не понимают огромности и комплексности проблемы. Попытки найти частное экономическое, социальное или политическое решение бессмысленны и даже опасны. Проблема выживания и обретения места в новом мире, а не на его обочине — комплексная и имеет цивилизационный масштаб. Наши политики не понимают, что время национальных государств закончилось, что никакое национальное государство не способно успешно конкурировать в мировом масштабе. А речь идет именно о конкуренции в мировом масштабе: глобализация привела к тому, что любые разговоры о замкнутых системах, региональных лидерствах и т. п. — беспредметны. На глобальном рынке идет борьба именно цивилизаций, обладающих мощнейшим технологическим и экономическим потенциалами, эффективными социально-политическими системами, глобальным целеполаганием и наличием реальных интересов в каждом регионе мира, выходящими на метатехнологический уровень.

Сегодня в глобальном мире конкурируют англо-саксонская цивилизация во главе с США, к которой примыкает Япония. Европейская цивилизация, стержень которой составляет франко-германский союз, индийская и китайская цивилизации. На базе идеологии боливаризма стремительно формируется южно-американская цивилизация, нашла формулу самозащиты и самосохранения арабская цивилизация. Все остальное — поле боя, арена, фронтир и, в конечном итоге, чей-то приз.

Весь наш выбор 20 лет назад заключался в следующем:

— по частям присоединяться к более успешным цивилизациям;

— создать свой конкурентоспособный, эффективный цивилизационный проект;

— согласиться с участью “приза”.

Первый путь мы закрыли для себя сами. Кто из-за бестолковости и недееспособности, кто — из-за нездорового самомнения и дурных снов о собственном национальном величии. Если раньше присоединиться к цивилизованному миру можно было, всего лишь согласившись на соблюдение правил игры и общепринятых приличий, то сейчас уже — ни на каких условиях.

В “призы” мы успеем всегда.

У нас осталась еще одна попытка построить собственный дом. Эта попытка — последняя. Нами уже упущены действительно благоприятные возможности такого строительства, когда были и ресурсы, и благоприятная среда. Не было только ума и воли к действию. Утеряны, разворованы были не только возможности — были уничтожены реальные начинания и реальные проекты. Есть основания считать, что губилось все это не только жадностью и глупостью, но злонамеренно и целенаправленно. Я уверен в том, что при существующих политических элитах — что в Украине, что в России — сделать ничего не удастся. Мародеры по определению не могут заниматься строительством. Любую стройку они превратят в “пилораму”. Поэтому вопрос смены власти и элит в наших странах — вопрос не политической процедуры, но главное условие выживания.

Я намеренно опускаю в своих размышлениях такую тему, как беларуський проект. Действительно, Беларусь — единственная страна восточнославянской цивилизации, не допустившая сползания в варварство и дикость. Беларусь доказала, что сочетание государственного капитализма, мелкотоварной, либеральной рыночной среды и социалистической по сути социальной системы — работает, дает шанс не только на стабилизацию, но и на развитие. Оказалось, что беларуськая форма в наибольшей мере соответствует цивилизационному менталитету общества. Недаром европейские эксперты отмечают, что сейчас именно Беларусь имеет определенные шансы на вхождение в Евросоюз. А ооновские специалисты относят ее к среднеразвитым странам, в то время как и Украина, и Россия уже уверенно позиционируются среди стран слаборазвитых, в третьем мире.

Но беларуський опыт хотя и чрезвычайно ценен, но вряд ли пригоден к широкой ретрансляции. Беларуський проект уязвим и не может стать ядром консолидации. Он локален и не опирается на метаидеологическую цивилизационную основу.

Надо смотреть шире. Надо обратить внимание на то, что, опять же по оценкам международных экспертов, наиболее стабильными по внутренним критериям странами постсоветского пространства являются Узбекистан и Туркмения. Суть в том, что они вернулись к своим социальным корням, к своему естественному историческому состоянию. Сейчас это типичные средневековые мусульманские монархии. Именно в этом качестве они обрели стабильность и, как это ни парадоксально, незаурядный потенциал развития.

Перед строительством нового дома нам необходимо понять, к каким корням надо возвращаться, на каком цивилизационном фундаменте строить свой дом.

Денис ШЕВЧУК