Нужен “гуманитарный спецназ”

На протяжении недели в глобальной сети и СМИ не стихает обсуждение так называемых “львовских событий”. Кто-то бросается в крайности, как, например, автор стихотворения о трезубе на Кремле и о России без “москалей”, на которое я натолкнулась в Фейсбуке, или как журналисты, поспешившие приклеить свободовцам ярлык фашистов. Тенденция достаточно опасная — вместо открытых интеллектуальных дискуссий о сложных событиях той войны, которые должны были бы происходить в Украине 9 мая и транслироваться по общенациональным каналам, вместо жизненно необходимого переосмысления истории мы видим приумножение мифов.

Однако есть и другая часть общества, которая, невзирая на отсутствие обстоятельного и понятного анализа ситуации со стороны власти, пытается глубже заглянуть в причины и возможные последствия. К этой части общества принадлежат, безусловно, и читатели “Дня”. Мы уже обращались к этой сложной теме в материалах наших авторов, поскольку, по нашему мнению, обстоятельный анализ ситуации чрезвычайно важен. Ведь запланированные кем-то умышленно или вызванные небрежностью и безответственностью “львовские события” могут стать шагом на пути к опасной радикализации общества.

Как этому противостоять и как действовать, если информационное пространство страны не защищено никакими фильтрами? Кто должен взять на себя миссию по формированию национального информационного пространства и противодействию враждебным информационным атакам? Об этом в интервью “Дню” рассказал доктор филологических наук, профессор Мариупольского государственного университета и Национальной академии государственного управления, автор учебников по информационным войнам Георгий ПОЧЕПЦОВ.

— Георгий Георгиевич, вы — известный теоретик, один из самых известных украинских специалистов в сфере информационных технологий и информационных операций. По вашим учебникам учатся поколения студентов. Но, к сожалению, на практике каждый раз оказывается, что украинское информационное пространство абсолютно не защищено. Страна не способна противостоять антиукраинским информационным операциям и, в частности, психологическим атакам. События во Львове 9 мая — тому подтверждение. Как вы оцениваете провокации во Львове и реакцию на них украинского информационного пространства? Как должны были бы в такой ситуации действовать украинские журналисты, чтобы не допустить тиражирования провокационной информации?

— Вы сами начинаете вопрос с одного из информационных приемов, когда называете все это провокацией. То есть — заранее задаете точку зрения, как точку отсчета, с помощью которой можно об этом говорить. Кстати, Р. Макнамара когда-то сказал, что нужно отвечать не на тот вопрос, что вам задали, а на тот, который бы вы хотели, чтобы вам задали.

В каждом сообщении есть фактаж и интерпретация. 9 мая во Львове имеет место негативный фактаж, от которого мы хотим спрятаться за счет интерпретации “рука Москвы”. Возможно, но нужны доказательства. И для того, чтобы эта рука Москвы так “красиво” сработала, нужно было задействовать большое количество и наших чиновников, и граждан. Даже в такой гипотетической ситуации за свои действия давайте отвечать сами. “Свобода” пусть ответит за то, что делала она, а милиция за то, что она не делала, а должна была бы делать. Потому что нельзя было не пускать ветеранов, нельзя было позволять срывать эти георгиевские ленты. И вообще относительно организации со стороны власти — не нужно было создавать взрывоопасную среду, привозя людей из других областей. То есть — ситуация была запрограммирована, а вот сознательно или нет — это уже другой вопрос.

Отдельная проблема освещения этой ситуации журналистами и реагирование на нее власти. Освещение было — мы все и всё видели. Но одновременно журналистам трудно было комментировать что-то, потому что власть промолчала. А есть такой закон для власти всех стран: позитивное ли событие, негативное ли, но лучше самому о нем рассказать, и тогда оно начнет новостную волну с вашей интерпретацией. Ввести первым интерпретацию легче, чем потом ее изменять, потому что она уже будет записана в массовом сознании. И давайте будем честными: журналист не способен различить, было ли это провокацией или нет. Это могут сделать только спецслужбы. Об этом может спокойно говорить также политик, потому что он автоматически повторяет свою политическую позицию: оппозиция будет называть это провокацией, провластные силы — нет.

— Все же если это информационно-психологическая спецоперация, то далеко не первая против Украины. Чем она была особенна? Если проанализировать информационную войну против Украины в развитии, какие выводы стоит сделать, не только в плане противодействия информационным атакам, но и в плане профилактики подобных провокаций?

— Такие события, как и противодействия, планируются предварительно. Заранее готовятся даже разные варианты реагирования, потому что когда событие состоится, уже не будет времени на разработку точных слов. Следует иметь журналистов, которые будут специализироваться в таком реагировании. Не говоря уже о какой-то бюрократической “клеточке”, которая будет нести ответственность за мониторинг именно этого. В этом случае будут появляться графики, можно будет увидеть рост частоты упоминаний, изменение внимания или его концентрацию на тех или других событиях. Если этого не будет, то завтра мы будем иметь новую ситуацию, которую будем опять называть провокацией. Но реально все это будет использованием информационного пространства в интересах того, кто окажется более ловким и более умелым.

Следует также “инвентаризировать” весь спектр возможностей, которыми достигается влияние. У нас, например, исчезли люди народного доверия, которыми были, например М. Стельмах или О. Гончар. Они также могут остановить не ту интерпретацию благодаря своему авторитету. Также не впервые ли в жизни МИД породил ответ российской стороне, которую можно считать сильной, потому что она была действительно независимой. Следовательно, что-то делается, правда, нет хорошего результата, но будем считать, что его ПОКА ЧТО нет.

— Толчок львовским событиям в известной мере дала Верховная Рада Украины — законом, условно говоря, о красном флаге. Если политическая элита страны не способна защитить информационное пространство государства, кто должен взять на себя эту миссию, кто должен выработать стратегию формирования (прежде всего) и защиты национального информационного пространства?

— У нас есть “бюрократические” структуры, которые должны этим заниматься именно в плане противодействия провокациям: Совет безопасности и обороны, Институт стратегических исследований и СБУ. Но у нас не отработана креативная составляющая, а также сотрудничество со СМИ. Представьте, какая бы поднялась шумиха, когда бы на каком-то канале появились специалисты по психологическим операциям в погонах? Начали ли бы посылаться инструкции по реагированию на все каналы? Хотя в США специалисты по психологическим операциям спокойно сидели на CNN, потому что существует война с террором.

Вообще здесь существует другая “небюрократическая динамика”, реагирование тяжелое для бюрократов, потому что не работает привычное для них согласование, когда ответственность размывается.

— В одном из своих материалов вы отмечаете, что на постсоветском пространстве развивается новая холодная война, которая в дальнейшем лишь будет усиливаться. Хотя год назад к власти в Украине пришел якобы лояльный к России кандидат, существенного улучшения в российско-украинских отношениях не ощущается. Напротив, в ответ на уступки с украинской стороны имеем еще большее притеснение украинцев и неуступчивость россиян. Какими, по вашему мнению, будут последствия этой холодной войны на постсоветском пространстве? Будет ли Украина и дальше уступать свои позиции, где предел, и что может стать толчком к изменению ситуации?

— Политика стала намного прагматичнее. Лозунги — лозунгами, а свой интерес все равно остается важнее. Я уверен, что Россия тоже “обижена” на Украину. И это в чем-то нормально. Поскольку мы позволяем себе выражать наши интересы и словами, и действиями. Что касается наличия уступок, то они были и будут. Именно это объясняет нашу любовь к многовекторности. Другого инструментария у нас и нет.

Единственное, что нужно начинать готовить специалистов как в сфере информационных операций, так и того, что, например, в Москве получило название такой магистерской программы, как политическое проектирование на постсоветском пространстве. Именно такой является студенческая специализация. И тогда мы сможем о чем-то говорить, от кого-то требовать. Без подготовки специалистов, без бюрократических структур, которые бы несли хоть какую-то ответственность, ничего не будет. На условный гуманитарный танк, который наступает, нужно иметь свой гуманитарный танк, а не плач Ярославны.

Кстати, сегодня даже появились такие термины, как гуманитарный спецназ или креативный спецназ. В этих терминах четко отображены основные требования, которые можно изложить так: а) быстрое реагирование; б) жесткость ответа; в) гуманитарная сфера действия.

Россия будет нашим вечным другом/врагом. Чем страны ближе, тем им тяжелее. Российское телевидение более динамическое и более интеллектуальное, потому пока еще оно реагирует на эти проблемы лучше. А мы только берем российские форматы, а в последнее время даже вместе с ведущими.

— Политтехнологии, которые применяются в Украине, приводят к радикализации общественных настроений. Какая роль журналистики в обезвреживании этих процессов? Как правильно противостоять радикализации общества на практике?

— Вот самый серьезный вопрос из всех. Должны быть программы, которые имели все страны и которые условно можно обозначить как воспитание патриотизма. Это делали США, создавая своих героев, праздники или воспитывая уважение к собственному флагу. Это сделала Чехословакия и другие государства, которые образовались после развала Австро-Венгерской империи. Это сделал Израиль, который возник как страна с нуля, даже язык пришлось сделать живым с мертвого.

Появился и совсем новый тренд в развитых странах (это Великобритания или Франция, например). Они решили измерять свой рост не в экономических параметрах, а в уровне счастья на душу населения. Бутан даже ввел этот показатель в виде нашего ВНП. И вошел в десятку самых счастливых стран мира.

Это тоже урок, потому что реально Запад уже частично отказывается от тех целей, за которыми мы еще собираемся идти. Сегодняшняя Британия акцентирует, например, на том, что капитализм атомизировал общество, сделав людей менее счастливыми.

— Украинское общество нуждается в переосмыслении своей истории, в частности, и новейшей. А такое переосмысление требует качественно нового уровня общественной дискуссии, а это, прежде всего, сфера ответственности журналистики. Какой, учитывая это, должно быть журналистское образование? И почему сегодня оно не способно “продуцировать” конкурентоспособных журналистов?

— Журналисты не виноваты, мы хотим переложить на них такие функции, которые они не должны выполнять. Такое переосмысление должны вести образование и академическая наука, а также массовая культура, путем попадания в массовое сознание.

Каждый отдельный журналист должен развивать себя, не останавливаться, не выходить на роль судьи. У него нет на это права. Даже политиков просят читать треть книжек не специальных, а из других сфер, чтобы быть интересными людям. А журналисты, по-видимому, должны читать половину текстов ради общего образования. В иезуитов когда-то был такой предмет, который назывался “Эрудиция”. Вот это и есть путь журналиста. В некоторых странах, например, Германии, журналистика является только вторым образованием. Я спрашивал у них, а что вы будете делать с ядерным физиком, и они отвечают, что он будет вести какую-то научную колонку. То есть профессиональность при этом становится намного выше.

Виктория СКУБА